наизготовку. Несколько мгновений они стояли, буквально окаменев.

- Похоже, здесь держали множество скотины, - проговорил Малдер.

Митчем откашлялся.

- В конце восьмидесятых крупные фермы оказались нерентабельные-сказал

он.- Пришлось все бросить. Это была моя ферма.

- Ах, вот оно что, - сказал Малдер. - Тогда положите ружье, Эд.

- У вас тоже пистолет.

- У меня пистолет с транквилизатором для гориллы. Софи ведь где-то

здесь?

- Да, - ответил Митчем после паузы.

- Положите ружье. Хватит насилия, вам не кажется?

Не выпуская Малдера из вида, Митчем нагнулся и аккуратно положил ружье

на цементный пол. Малдер ногой откинул его подальше и незаметно перевел дух.

Он буквально чувствовал уже, как ему в живот влетают совершенно непрошеные

пули.

- Где Софи? - спросил он.

Митчем махнул рукой и ответил:

- Там.

- Тогда пошли, Эд.

- Пошли, Фокс.

Вскоре они ее услышали.

Сначала Малдеру подумалось, что, пока они тут резвились с

огнестрельными игрушками, муниципалитет Фэйрфилда, который, судя по обилию

стройплощадок в городе и окрестностях, маниакально стремился что-то строить

и перестраивать, подогнал к ферме копер и теперь тонная чугунная баба с размаху лупит снаружи в стены, снося нерентабельную ферму ко всем чертям. Он

даже успел подумать: из огня да в полымя. Как бы тут не засыпало нас…

И уже тогда сообразил, что это рвется на свободу несчастная Софи.

- Что это она? - почти шепотом спросил он, замедляя шаг.

- Бросается на дверь.

- Она с ума сошла.

- Сойдешь тут. Сколько лет жила, как у мамы, горюшка не знала… Она

тоскует без Уиллы.

- Ей страшно?

- А вы как думаете? Она же не железная. Мускулы у нее железные, это

да - а душой она нежнее любого из нас.

- Похоже на то,- согласился Малдер.

- Она может покончить с собой от тоски.

Они подошли еще ближе. Дверь была металлической, надежной. Софи ничего

не могла с ней сделать, могла лишь руки себе разбить. Или чем она там

кидается на дверь? Грудью? Вот, разбить себе грудь.

Женскую грудь. Пусть и лохматую. Все равно - женскую грудь.

Малдер судорожно сглотнул. На него вдруг накатила тоска. Молодая

обезьянья женщина Софи, огромная мягкая грудь которой предназначена была для

того, чтобы кормить и тютюшкать маленьких, несмышленых вертких обезьянышей, в кровь разбивала ее сейчас о холодный и неумолимый человеческий металл.

- Будем ее спасать.

- У вас там действительно только транквилизатор?

- Да. Собираетесь ударить меня по затылку?

- Еще не решил.

- Тогда я подскажу, что делать. Возьмите фонарь, будете светить мне

сзади, когда я войду. А пока - отоприте дверь.

Митчем мгновение всматривался ему в лицо, потом, чуть покачал головой.

Полез в карман за ключом.

Удары, словно по волшебству, затихли. Луч упал в темную бездну без

окон. Пятно желтого света прыгнуло по цементному полу вправо, влево…

- Вы ее видите? - шепотом спросил Малдер.

- Думаю, она вон там, слева, - так же тихо ответил Митчем.

Малдер шагнул вперед, следуя дулом пистолета за световым пятном. И в

этот момент луч, бивший из-за его спины, вдруг пресекся, словно

передавленный захватом капкана, а дверь грохнула, закрываясь. Малдер

обернулся.

- Эд! Эд Митчем!

Заскрежетал в замке ключ.

- Черта с два вы меня найдете…- пробормотал с той стороны Митчем, и

потом Малдер услышал его удаляющиеся шаги.

А потом ему стало не до сожалений и попыток обдумать дальнейшие

действия. Потому что из темноты вдруг стремительно надвинулось ревущее, зловонное; Малдер, обернувшись, наугад вскинул пистолет, но чугунный удар

уже прилетел; молодая обезьянья женщина, прекрасно, судя по всему, видевшая

в темноте, вполне в дамском духе закатила Малдеру полновесную пощечину.

Именно пощечину - когтистая лапа смазала ему по щеке.

Правда, эта пощечина вполне могла свернуть человеку шею. А уж как

челюсть на месте осталась - Малдер совсем не мог понять. От такой пощечины

он полетел в одну сторону, пистолет - в другую. И на сладкое Малдер как следует приложился затылком о цементный пол.

Продолжения не последовало. Малдер лежал, боясь шевельнуться, и слышал

лишь громовые удары собственного сердца да хриплое звериное дыхание из

темноты.

- Я тебя не трону, - тихо сказал Малдер.- Ты не бойся… я тебе

ничегошеньки плохого не сделаю.

- Ух! - сказала из темноты Софи. В ее голосе Малдеру послышалась

беззлобная ирония.

Некоторое время ничего не происходило.

А потом где-то в углу затеплился свет.

Софи сидела в каких-то двух шагах от Малдера, сидела совершенно

неподвижно и смотрела на него. Поза косматого чудища была исполнена какой-то

странной, не очень понятной человеку грации - а глаза были полны совершенно

понятной каждому человеку безнадежности, тоски. Свет быстро набирал силу. И

вот уже каждая шерстинка Софи запылала, будто охваченная тяжелым ртутным

пламенем. В этом рвущем глаза сиянии Софи наклонилась немного вперед и еще

раз заглянула Малдеру в душу. А потом медленно, отчетливо сделала несколько

движений ладонями на своем языке.

Так они поговорили в первый и последний раз.

Потом окончательно взбесившийся свет поглотил ее. Он был таким сухим и

густым, что Малдеру показалось, будто воздуха уже нет - и никогда больше не

будет.

Он потерял сознание.

Он пришел в себя от прикосновения Скалли.

- Фокс… Господи, Фокс, - бормотала она в полном отчаянии, светя ему в

лицо фонариком и растерянно одаривая его благостно легкими человеческими

пощечинами. Наверное, так она надеялась привести его в себя.

И, собственно, преуспела в этом.

Малдер застонал.

- Извини! - она отдернула руку. Малдер смутно видел Скалли, заслоненную

бьющим ему в глаза лучом фонаря, - но ему показалось, что на лице ее

написалось счастье. - Флэш, скорую немедленно!

Малдер услышал, как кто-то коротко протопотал к выходу.

- Где Софи?

- Не знаю…- растерянно ответила Скалли. - Мы тоже рассчитывали ее

здесь найти, но, кроме тебя, тут никого…

- Они забрали Софи.

- Кто?

Он помолчал, собираясь с мыслями.

- Где мисс Эмброуз?

- На улице, в машине. Она сдала Митчема.

- Я должен с ней немедленно поговорить.

Малдеру удалось встать лишь со второй попытки.

Казалось бы, зрелище полицейских машин, воющих сиренами и

переливающихся мигалками на крышах, давно должно было бы приесться Малдеру.

Временами у него возникало чувство, что оно действительно приелось. Но на

дрожащих ногах выйти к этому суматошному табуну, выйти после того, как уже, в сущности, простился с жизнью, и даже дважды простился - было чертовски

приятно. Сейчас Малдер любил и обожал каждую мигалку, каждую полоску на

бортах четырехколесных бесполых особей своей родной стаи.

Мисс Эмброуз была возбуждена и почти весела. Она оживленно и с

неподдельным интересом озиралась, бурно жестикулировала, живо рассказывала

что-то водителю одной из машин, даже смеялась. Может быть, это было что-то

вроде истерики.

А может, и нет.

Увидев ковыляющего к ней, залитого кровью от уха до подмышки Малдера, она прервала свой рассказ на полуслове и спросила: - Где Софи?

Ее не интересовало, где Митчем. Ее не волновал Ланг. На Малдера ей было

вообще плевать. Ей хотелось немедленно знать, где Софи.

Малдер молча подошел к ней вплотную. Скалли шла за ним след в след, -

не прикасаясь, но ежесекундно готовая поддержать его за локоть, если у него, например, закружится голова.

- Мисс Эмброуз,- сказал он, стараясь унять дрожь в голосе и в