Ты только смотри на него:

Все богатыри — на него!

Скопом налетают, — глядишь —

Косит он врагов, что камыш,

Пахлаван-батыр Алпамыш!

Как против него устоишь?!

Трупами усеян майдан.

Правое крыло калмык

о

в,

Левое крыло калмык

о

в

Черный накрывает туман;

Снова их сомненье берет:

«Этот одинокий узбек

Подлинно ли он человек?

Или он дракон, иль шайтан!

Зря ведь погибает народ!

Нечего, калмык

и

, нам ждать, —

Надо нам, калм

ы

ки, бежать!..»

Вопли, всклики, крики: «Бежать!»

Воинство их пятится все,

Спутала сумятица все:

Трус и храбрый вместе бегут, —

Разума лишенной толпой

Прибегают в город они —

Городским базаром бегут.

Видит их купеческий люд:

«Как на поле брани дела?»

На бегу кричат беглецы:

«Время не теряйте, глупцы,

Лавки запирайте, купцы!

Нас покуда смерть не взяла, —

Остальные все — мертвецы!

Светопреставление там!

Скоро он появится сам:

Мчится он по нашим следам.

Убегайте, молод и стар!..»

Словно грянул грома удар,

Сразу всполошился базар:

Убегают все торгаши, —

Многие бросают товар —

С воплями бегут по домам:

«Горе, горе! Гибель нам всем!..»

А на поле брани меж тем —

Боем опьяненный Хаким

Рубит одного за другим

Самых удалых калмык

о

в —

Цвет им перебитых полков,

Тех, кто убегать не хотел.

Но о беглецах не забыв,

Силы всей своей не избыв,

Ринулся в погоню батыр.

В город он ворвался — и вновь

Здесь он проливает их кровь.

Грозен победителя лик!

Где ни попадется калмык,

Головы лишается вмиг.

Гневом Алпамыш опьянен.

Улицу за улицей он

Обскакал, дракона грозней:

Улица не знала камней, —

Он ее головами мостил,

Улица не знала воды, —

Кровью он ее оросил.

Так за семилетний зиндан

Калмык

а

м-врагам отомстил

Алпамыш, конгратский султан!

Выскочил он на регистан —

Ведьму Сурхаиль увидал, —

Волю тут злорадству он дал;

Путь ей преградив, он сказал:

— Мать, куда спешишь? — говорит, —

Может быть, араком опять

Ты меня угостишь? — говорит.

Ведьма поняла, что умрет.

Слово бы хотела сказать, —

Жабий свой разинула рот,

Вертит языком, — языку

Слово стало невпроворот, —

Только подбородок дрожал.

Алпамыш, как сам Азраил,

^[40]

Меч над старой ведьмой держал:

Долго он ее не томил, —

Надвое башку раскроил…

Двинув Байчибара вперед,

Видит он — от шахских ворот

Сильного коня горяча,

Издали угрозно крича,

Скачет через весь регистан

На него калмык-великан.

Наскочил — коня осадил,

Алпамышу путь заградил:

— Ну-ка ты, узбекский буян,

Бешеный конгратский кабан!

Или ты безумен, иль пьян?

Что же ты, узбек, натворил?!

Сколько ты людей порубил!

Знай, что я — Анка-пахлаван.

Я не выезжал на майдан, —

Думал — ты уймешься, смутьян.

Раз ты не унялся, узбек,

Знай, что конченный ты человек:

От меня пощады не жди,

Лучше — по добру уходи! —

Слышит те слова Хакимхан, —

Яростью Хаким обуян;

Сходится он тут же с Анкой:

— Дай-ка, — говорит, — погляжу,

Кто ты есть такой да сякой,

Что ты за герой-пахлаван?

Ты не пахлаван, а болван!

Что ты здесь болтаешь, болтун,

Ты, кого пугаешь, крикун,

Перед кем кичишься, хвастун,

Перед кем, калмык, ты стоишь,

На кого, бастрык, ты кричишь?

Знай, что я — батыр Алпамыш!

Дерзкий ты ублюдок такой,