Может быть, бог даст, минует их беда…

Шахские меж тем приблизились полки, —

Двух друзей увидев, стали калмыки.

Хотя большинство народа ушло далеко вперед, некоторые, однако, со скотом своим задержались, отстали. Караджан с Алпамышем на глазах у калмыков собрали отставших, направили их на дорогу, а сами, оружие проверив, остались на месте.

Калмыцкое войско, постояв немного, снова вперед тронулось, но коней шагом пустили. Вышел им навстречу Караджан, — такое слово им сказал:

— Имя Караджана ношу!

Кто вас одурачил? — спрошу.

Вас предупредить я спешу:

Если полю брани тут быть,

Всех вас, дураков, сокрушу,

Кровью вашей степь орошу!

Если выну меч свой — алмаз,

Ад я покажу вам сейчас.

Саваны я всем вам припас!

Будет, говорю вам, умней,

Если повернете коней!

Вышел тут один из богатырей калмыцких — и такое Караджану слово сказал в ответ:

— Видишь, я и сам пахлаван!

Едет вслед нам шах Тайча-хан.

Это место — битвы майдан.

Стал ты глуповат, Караджан!

Плачешь ты о нашей судьбе, —

Думай лучше сам о себе!

Трудный одолели мы путь,

Вскачь сюда мы шли, не забудь, —

Но не ослабели ничуть!

Думали вы нас обмануть.

Знай, что с боевого пути

Нет у нас охоты свернуть!

Видно, Караджан, ты забыл,

Что нам твой узбек натворил,

Витязей каких перебил!

Ныне он раскается сам —

Ад откроем вашим глазам!

Мы пришли истребовать кун, —

Нам узбекская кровь — бальзам!

Караджан и Алпамыш, такие слова услыхав, гневом воспылали — и пустили своих коней на калмыцкое войско:

Яростью два бека зажглись —

На дыбы их кони взвились

И, не глядя — вверх или вниз —

Вмиг на калмык

о

в понеслись.

Но и калмык

и

, обозлясь,

Выпустили сразу коней.

Битва в тот же миг началась.

С самых незапамятных дней

Битвы не бывало грозней.

Что это за встреча была,

Что это за сеча была!

Кони, закусив удила,

Ржут, грызут друг друга со зла;

Молниями блещут мечи, —

Обе стороны горячи,

Тем и тем за храбрость хвала!

Вот так боевые дела!

Тысячи калмыцких клинков,

Два клинка у двух смельчаков:

С Караджаном бек Алпамыш

Отражают натиск врагов, —

Головы летят с калмык

о

в!

Вот он гнев батыров каков!

Словно из своих берегов

Вырвался двуруслый поток,

Так они кипели теперь,

Так рассвирепели теперь!

Трусы оробели теперь,

Шахские редели полки;

Рубят им два друга башки, —

Падают с коней, как мешки,

Мертвые тела калмык

о

в.

Раненые землю грызут,

Д

о

неба их вопли встают.

Битву два батыра ведут —

Калмыки пощады не ждут, —

Многие с майдана бегут.

Слезы их начальники льют,

Шаху донесение шлют:

«Терпим поражение мы!

Просим подкрепления мы!»

К шаху донесенье пришло, —

На него затменье нашло.

В ужас населенье пришло.

А на поле брани меж тем

Войск уничтожение шло.

Очень было им тяжело!

Все росло убитых число,

Все число бежавших росло.

Помощи им нет, как назло!

Горе им, злосчастным таким!

Сколько Алпамыш их сгубил,

Сколько Караджан перебил!

Вспомнил о народе Хаким,

Друга посылает вперед:

«Посмотри, в порядке ль народ!..»

Поскакал вперед Караджан, —

Алпамыш, оставшись один,

На себя всю битву берет.

Калмык

о

в, сновавших вразброд,

Он повыгонял из ложбин,

Ухитрился в кучку их сбить —

В одиночку стал их рубить.

Калмыки не знают, как быть:

Видят, что мечом не убить, —

Может быть, удастся его

Пикой острозубой добыть?

Но и тем не взяли его!

Так же, как не брали клинки,

Пики не пронзали его.

Растерялись вновь калмыки:

«Человечье ль в нем естество?

Хитрое тут есть колдовство!

Кровь свою напрасно мы льем, —

Справиться нельзя с колдуном!