— Осень подошла — поблекли все сады.

На деревья червь напал и съел плоды.

Разума лишусь я от такой беды, —

Горя моего к тебе ведут следы!

Весть ко мне сейчас недобрая дошла:

Плохи, бекиджан, увы, твои дела.

Слыхано то где и видано то где ж:

Витязь-конник стал по доброй воле пеш!

Иль ответом добрым сердце мне утешь,

Иль дурным ответом ты меня зарежь:

Правда ль, что калмык на Байчибара сел?

Чтоб он, тот калмык, не возвратился цел!

Ой, мой бекиджан, как ты душою слаб!

Я бы недругу коня не отдала б, —

Вырви ты его теперь из вражьих лап!

Глупости своей ты малодушный раб!

Разве оправдает дружбу тот калмык?

Верную ль сослужит службу тот калмык?

Как в чужой стране так поступаешь ты?

Встретил калмык

а

— и сразу таешь ты.

Горькую мою теперь послушай речь!

С калмык

а

ми ты еще не ведал встреч —

Как бы мне тебя от горя уберечь?

Ты крылатым был — теперь бескрыл, джигит.

Скакуном ты был, — лишился ты копыт.

Потеряв коня, натерпишься обид!

Преданно тебе служил твой Байчибар, —

Знай, пропал твой конь, твой боевой Чибар!..

Алпамыш, обидевшись на слова Суксур, так ей ответил:

— Каждый сам себе не бек ли, не тюря?

Разуму уму меня ты учишь зря.

Слишком ты дерзка, со мною говоря.

Мой тебе совет, красавица, сперва

Знай, с кем говоришь, и выбирай слова!

Когда Алпамыш покончил с едой, сорок девушек Барчин снова обратились к нему, такое слово сказав:

— Алая на ней кармаза,

Разума лишают глаза,

Гибок ее стан, как лоза,

Нам ее приказы — гроза.

Так нам приказала Барчин:

«Пусть он к нам придет, — говорит, —

Юный тот красавец-джигит.

Сердцем он моим не забыт,

Лучший среди лучших мужчин».

Сорок мы прислужниц Барчин,

Знаем мы обычай и чин:

Шаха вы конгратского сын, —

Будем вам служить, господин!

Нет вам для отказа причин,

Путь у вас теперь лишь один, —

К счастью этот путь приведет!

Молнией блистает Барчин,

Видеть вас мечтает Барчин,

Речь ее сладка, словно мед.

Розам в цветнике расцветать,

Розам ее кудри подстать.

Велено нам так передать:

Будет вас красавица ждать, —

Хочет вас Барчин испытать.

Если улыбнется она,

Горе не оставит пятна.

Радостей вам чаша дана, —

Чашу надо выпить до дна!

Раз вы не калмык, а узбек, —

Старый вам обычай знаком:

Должен молодой человек

Милую проведать тайком…

Выслушав слово девушек Ай-Барчин, отвечает им Алпамыш таким словом:

— Я бы к ней пошел, — пойти тайком боюсь;

Встречи с Байсары, со стариком боюсь;

Люди засмеют меня кругом, боюсь…

Я бы к ней пошел, пойти тайком боюсь!

Вы меня на путь сбиваете худой, —

Я не соблазнюсь опасною мечтой,

Завлекать меня зачем на путь худой?

Если бы пошел путем соблазна я,

Как я в дом проникну к дяде моему?

Челяди не счесть в богатом том дому.

Дочь, как драгоценность там алмазная, —

Лишь мечтать о ней могу заглазно я.

Пусть же все своим проходит чередом,

Первенство в байге решается судом, —

Кто возьмет Барчин, — тот и войдет к ней в дом, —

Крадучись, к невесте нашей не пойдем!

Так Алпамыш сказал, а сорок девушек Барчин, все свое твердят: — «Посещать невесту тайком — наш старинный обряд. Таков обычай дедов и прадедов. Так у узбеков испокон веков велось, — и ты поступай по примеру прочих».^[22] Не устоял Алпамыш, согласился наконец.

Пес ступить боится на тигриный след,

Только в Алпамыше больше страха нет, —

Слишком был заманчив девушек совет.

Думает: «Соблазна мне не превозмочь, —

Дядину, пожалуй, навещу я дочь».

Колебанья-страхи он отринул прочь.

Девушек послушав, с ними вместе он

Вышел — и, как сокол, шел к невесте он,

Мыслью о свиданьи с милой окрылен.

Весело, скрываясь по саям, идут,

Девушки с ним бойкий разговор ведут:

— Вы так робки в самом деле? — говорят. —

Так на месте б и сидели? — говорят, —

Сорок нас, а еле-еле, — говорят, —

Соблазнить мы вас сумели! — говорят. —

Барчин-ай от колыбели, — говорят, —

Вам назначена. Ужели, — говорят, —

Вы бы счастье проглядели?! — говорят…