Конных тех людей настигал.

Так четыре ночи и дня,

Наземь не слезая с коня,

Скачет Алпамыш им вдогон.

Под конец четвертого дня, —

Видишь ты, какой удалец! —

Он людей настиг, наконец!

Всадники, которых Алпамыш догнал, оказались десятью гонцами Барчин. Сошли они с коней — поклонились Алпамышу, так сказав:

— Мы свой долг честно выполнили, — нас уважать следует.

Сказал им Алпамыш:

— Теперь можете не торопиться — поезжайте потихоньку, — я сам поспешу, — один поеду.

Остались гонцы позади. Алпамыш, далеко вперед уехав, подумал: «Надо где-нибудь ночлег найти». Смотрит он — свет в одном месте появился. Голову коня повернув, направился Алпамыш на огонек. Подъехал — видит перед собой кладбище, — старый мазар возвышался над ним. Подумал Хакимбек: «Слышал я, что путники запоздавшие в мазарах ночуют. Заночевать мне здесь в этом безлюдном месте, в мазаре этом пустынном или дальше ехать? Мертвецам до меня дела нет, они обо мне, о госте их, не позаботятся. Впрочем, попробую все-таки дать им знать о себе».

В этом положении находясь, Алпамыш такие слова стал говорить:

— Знай, что я глава Конграту моему,

С золотой джигой носил я там чалму.

Пастбища мои на берегах Аму.

Прихожусь я сыном шаху самому!

Ассалам алейкум, жители могил!

Места я прошу заночевать у вас.

Иль на скакуне усталом пота нет?

Иль в сердцах владык тоски-заботы нет?

Иль меня принять у вас охоты нет?

На одну лишь ночь приюта я прошу.

Изнемог мой верный, резвый мой тулпар…

Я в своем народе старший, хоть не стар.

У тебя ночлега я прошу, мазар!

Я издалека и вдаль спешу, поверь.

Изнурен дорогой, чуть дышу, поверь!

Э, народ могил, открой мазара дверь!

Или ты не видишь, на меня смотря,

Что в своем народе бек я и тюря?

От изнеможенья еле говоря,

Неужель просил бы я ночлега зря?

Милость окажи, святой мазар, впусти, —

На могиле ночь готов я провести.

Даже стало трудно мне слова плести.

А за беспокойство путника прости!

Ассалам-алейкум, жители могил!

Спрашивайте, — всё по совести скажу:

Из Конграта путь в калмыцкий край держу, —

За судьбу своей возлюбленной дрожу.

Я конгратский лев — и честью дорожу!

Недругам свой львиный гнев я покажу, —

Вражье сердце вырву — солью просолю!

Но у вас приюта я не нахожу.

Ассалам-алейкум, жители могил!

Вашего согласья очень долго жду.

Ночь в степи свежа, темнее, чем в аду.

На могильном камне ночь я проведу,

Неужель надгробный камень украду?

Только ночь одну позвольте переспать, —

Поутру в свой путь отправлюсь я опять.

Ассалам-алейкум, жители могил!..

От изнеможенья повод оброня,

Хакимбек едва не падает с коня.

В это время тень простерлась от огня, —

Думает Хаким: «Услышали меня!»

«Что за человек?» — подумал Хакимбек.

— Э, мазара житель, мой тебе поклон.

Нужен мне ночлег, — я очень утомлен.

Горем — я тебя не меньше угнетен.

Ты прости, что я ночной твой сон пресек, —

Ведь четырехдневный совершил пробег.

На одну лишь ночь мне предоставь ночлег

Хан своей страны, конгратец я, узбек.

Ты скажи мне — сам ты что за человек?

Если человек ты мирный, — ассалам!

Если враг — разрублен будешь пополам!

Друг ты или недруг — с первых слов пойму.

Приговор судьбы покорно я приму,

Но врагу любому голову сниму!..

Человек, вышедший из мазара, сказал:

— Найдется тут место для коня вашего, но вам самому места здесь нет.

Хакимбек отвечает ему:

— Такой ночлег, где коню нашему место есть, а нам самим нет, не подходит нам.

Хотел он уже отъехать, — вышел в это время другой человек, — сказал:

— Найдется место и для коня вашего и для вас.

Байчибара привязав, завел человек беседу с Хакимом, ухаживать за гостем — стал. Хаким, протрясшись без отдыха несколько дней на коне, за беседой этой вскоре уснул. Спит Алпамыш — Барчин свою во сне видит. Держит Барчин в руке чашу с вином, одна пить не желает — предлагает Алпамышу, говоря: — Берите, берите!

— Веселей, алияр, алияр!

^[15]

Посмелей, алияр, алияр!

Ах, скорей, алияр, алияр!

Чашу я полным налила, —

Навесу она тяжела.

Ах, моя рука затекла!

Жду я, нетерпеньем горя.

Чаши от меня не беря,

На меня с укором смотря,

Что же медлит хан мой, тюря?

Веселей, алияр, алияр!..

Станом я гибка, как лоза,

Алая на мне кармаза,

У меня в серьгах — бирюза,

В сердце — жаркой страсти гроза.

Ваши так прекрасны глаза, —

Я от них ума лишена.

Выпить эту чашу вина

Долго ли просить я должна?

Мало ли я с вами нежна?

Девушек услав, я одна.