— Здесь обитает моя благоверная. Свила себе змеиное гнездышко.
Она запомнила только большой желтый дом с аркой, ведущей в затененный старыми деревьями двор. Напротив аптека — зеленый крест, чаша, обвитая змеей. Ну, не беда, она зрительно запомнила дом, а номер квартиры можно узнать у жильцов.
Она надела свой старый плащ, чтобы не выделяться из толпы. Надела темные очки. Пожалела, что у нее нет пистолета. Если пригрозить ей пистолетом, может, она испугалась бы и тогда…
Дом она нашла быстро. Вошла во двор. Ее окружали десятки одинаковых окон. Которое из них?
Ирина села на лавочку в тени густых деревьев. В песочнице играли малыши. Их крики отражались от стен, образующих замкнутый четырехугольник, и продолжали гудеть, как комар, попавший в банку.
Она улыбнулась. Скоро у них с Алексеем тоже будут дети. Много детей. Они оба так мечтают об этом. Интересно, ведь у нее тоже есть ребенок. Кажется, девочка. Да-да, Алеша говорил, что девочка. Она живет с ее родителями где-то в провинции. Интересно, она любит свою девочку? Почему она тогда не живет с ней? Чтобы без помех портить жизнь другим людям?
Ирина представила, как Евгения в своем театральном облике Дездемоны поднимает на руки прелестного маленького ребенка. Трогательная картина. Скоро и они с Алешей будут так подкидывать на руках крошечное дитя. Осталось только небольшое препятствие — она. И это препятствие будет устранено.
Конечно, ведь цыганка ей сказала, что у нее будет много детей. Значит, если все до сих пор сбывалось как по писаному, то так и будет. Она не обманула ее, эта старая цыганка из пригородной электрички…
Цыганка сказала, что все зависит от нее, от Ирины. Что поделать, она никогда никому зла не желала и теперь не желает. Шиловская — это только препятствие. Ведь они с Алексеем хотели по-хорошему… Она не понимает, не хочет понимать. Надо же, как получилось. В руках этой змеи с ангельским личиком сразу две жизни — ее и Алексея. И жизни их будущих детей. Ведь если не станет Алеши, то и Ирины не будет, она просто не сможет без него жить. И детей не будет.
Ирина прищурилась на солнце, выплывавшее из-за облачного марева. Сразу стало жарко, пришлось расстегнуть легкий плащ. Густая листва отбрасывала на лицо шевелящиеся кружевные тени.
«Все будет хорошо», — повторяла Ирина как заклинание, осторожно оглядывая двор: у кого бы спросить, где живет Шиловская. Но двор был по-утреннему пуст, только в песочнице играли дети, и их матери выглядывали из распахнутых настежь окон.
Ирина встала и вошла в подъезд. Надо сначала обойти все этажи и осмотреть, нет ли где таблички на дверях или списка жильцов.
За пятнадцать минут она обежала все подъезды. Никакого намека на то, что здесь обитель актрисы, она не нашла.
План срывался. Ирина нервно кусала губы. Надо было торопиться. По словам Алексея, Шиловская Допоздна валяется в постели, но ведь не будет же она ее ждать целый день…
Она решилась. Одернув плащ и поправив волосы, Ирина решительно позвонила в первую попавшуюся квартиру. Никакого ответа.
Она поднялась на этаж выше. Позвонила. За дверями, обитыми толстым слоем дерматина, послышалось приглушенное шарканье. Шаги стихли, светлое пятно глазка потемнело.
— Кого надо? — раздался дребезжащий голос.
— Извините, пожалуйста, я хотела только спросить…
Дверь приоткрылась на цепочку. Из щели высунулось сморщенное, как печеное яблоко, лицо:
— Кого тебе?
— Извините, — с приятной улыбкой проговорила Ирина. — Я ищу квартиру актрисы Шиловской. Мне сказали, что двадцатая, а там никто не открывает…
— И правильно не открывают, в двадцатой все на югах. А Шиловская живет в сорок шестой.
— Спасибо большое, я что-то напутала, — поблагодарила Ирина и весело застучала каблуками по лестнице.
Она долго звонила в сорок шестую, дрожащей рукой нажимая на тугую пуговку звонка. Никто не открывал. Ирина от волнения кусала губы, сделавшиеся багрово-красными, но все же не уходила.
Наконец послышались чьи-то легкие шаги, и приятный женский голос крикнул:
— Кто там?
— Я к Евгении Викторовне, — громко сказала Ирина, ее голос отозвался гулким эхом в подъезде, сердце стучало, подпрыгивая в груди, как мячик.
Дверь бесшумно распахнулась. За ней стояла приятная молодая женщина в розовом пеньюаре.
— Вы ко мне? — спросила она, улыбаясь доброй приветливой улыбкой.
— Да, я к вам, — сглотнув комок горькой слюны, прошептала Ирина.
— Ну что ж, проходите. — Веселые серые глаза смотрели на нее ласково и приветливо.
Дверь за ней бесшумно захлопнулась.
Глава 23
ЖЕНА ЦЕЗАРЯ ВНЕ ПОДОЗРЕНИЙ?
На вызове Тишиной, потенциальной жены бизнесмена Барыбина, настояла Лиля Анцупова. Костырев не слишком охотно дал свое согласие. Он предвидел, что будет много возни и шума, — Барыбин почувствует, чем ему грозит заход с тыла, будет сопротивляться, возможно, применит свое влияние, мобилизует свои связи…
Очевидно, сразу же после получения повестки раздался звонок — звонил разъяренный бизнесмен, в пылу эмоций забывший о страхе перед органами милиции. Его голос булькал в телефонной трубке, как будто клокотал далекий источник кипящей воды.
— Я попросил бы не вмешивать близких мне людей! — возмущался Барыбин. — Это давление! Я буду жаловаться на вас в вышестоящие инстанции!
Выслушав длинную бурную тираду, Костырев холодно ответил:
— Мы не обязаны давать отчет вам о правомерности или необходимости своих действий.
После отрезвляющей отповеди Барыбин немного потух и, сбавив тон, просяще сказал:
— Я вас уверяю, Ирина ничего не знает о моей бывшей жене и не сможет вам ничем помочь. Я прошу, не трогайте ее, пожалуйста.
Узнав о звонке Барыбина, Лиля Анцупова довольно резюмировала:
— Ага, зашевелился, почуял, куда ветер дует.
Она, пробравшись в офис бизнесмена под видом агента по распространению галантереи и косметики, умело спровоцировала работников Барыбина на обсуждение темы убийства жены хозяина. Внимательно выслушав все домыслы, обрывки фактов и инсинуации, вызванные этим событием, она скрупулезно процедила их и выявила некоторые невыгодные для Барыбина и его будущей супруги сведения. О них Лиля не замедлила сообщить своему шефу.
— Во-первых, ее в то утро не было на рабочем месте, то есть в приемной своего мужа, — радостно сообщила Анцупова. — Дамочка из бухгалтерии вспомнила: утром Тишина позвонила на работу и предупредила, что задержится, у нее, мол, талон к зубному. А ведь все ее сослуживцы знают, что она панически боится зубных врачей и по полгода собирается на прием. В офис Тишина явилась только после обеда, очень взволнованная. К известию о смерти Шиловской отнеслась спокойно, как к известному факту. До смерти Шиловской и она, Тишина, и Барыбин были весьма озабочены создавшейся ситуацией с разводом. После смерти Шиловской Тишина была явно обрадована удачным разрешением проблемы и конфиденциально шепнула своей лучшей подруге, что они с Алексеем Игоревичем скоро станут законными супругами. Подруга не замедлила распространить это приятное известие в массах.
Костырев скептически покачал головой, давая понять, что в подобных фактах нет ничего, что могло бы кардинально изменить ситуацию. Лиля деловито одернула костюм и выложила свою коронную новость:
— Я тайком сфотографировала Тишину, когда она садилась в машину, а Ильяшин предъявил ее фотографию старушке (помните, той, которая вспомнила молодую женщину в сером плаще). Старуха твердо опознала в Тишиной женщину, которая двадцать шестого июня разыскивала квартиру Шиловской!
Выпалив все, что ей удалось разузнать, Лиля победно посмотрела на своего шефа. Внутри ее все пело и клокотало — интуиция не обманула ее, она, как чувствительный прибор, уловила, что не все безоблачно в семействе бизнесмена, и одним ловко рассчитанным ударом сокрушила их неразбиваемый альянс.
Робко постучав, Ирина Тишина еще минуту стояла перед дверью кабинета, пока удивленный Костырев не пригласил ее войти. Она вплыла в кабинет серой утицей и, нервно комкая шейный платок, осторожно присела на краешек стула.