Мы уже говорили о том, что летописец, по всей вероятности, искусственно объединил Игоря, Олега и Рюрика в рамках единого рода, сделав Игоря сыном Рюрика, а самого Рюрика — родоначальником всех русских князей. Но для этого понадобилось максимально «растянуть» биографию Игоря, «привязать» ее к биографии Рюрика, искусственно удлинить период «взросления» Игоря, его подчиненного положения по отношению к старшему родственнику Олегу. В соответствии с этим была «растянута» и искусственно удлинена и биография жены Игоря Ольги. Ее брак отнесен к самому началу X века прежде всего потому, что родившемуся, по летописи, незадолго до 879 года Игорю нельзя было оставаться к 903 году не женатым, а Ольга изображена в летописи его единственной супругой.
В действительности же брак Игоря и Ольги был заключен, вероятно, значительно позже. Даже если допустить, что Ольга вступила в брак совсем еще девочкой (а поскольку мы согласились рассматривать этот брак как династический, такое предположение нельзя исключить), это произошло никак не раньше 20-х годов X века, а скорее, даже в 30-е годы. Назвать более точную дату не представляется возможным. Но во всяком случае, ко времени рождения сына Ольга была молодой и полной сил женщиной, а отнюдь не престарелой матроной[25].[26]
Глава вторая.
ВОЙНЫ ИГОРЯ
Игорь, муж Ольги, принадлежит к числу неудачников русской истории. Особенно, если сравнивать его с предшественником Олегом или сыном Святославом. Да и большинство других русских князей удостаивались куда больших похвал со стороны летописцев и позднейших историков. Игорь же не снискал себе славы, проявив качества, не украшающие князя ни с точки зрения средневекового книжника, ни с точки зрения современного читателя летописи. Многое, за что он брался, заканчивалось очевидной для всех неудачей — во всяком случае, если судить по тому, что сообщают о нем источники — как русские, так и иностранные.
Впрочем, первые годы самостоятельного княжения Игоря не предвещали будущей катастрофы.
Власть над Киевом он принял после смерти Олега Вещего. Напомню, что, согласно «Повести временных лет», это произошло в 912 году; согласно же Новгородской Первой летописи — в 922-м. Но в истинности обеих дат позволительно усомниться, а само наличие противоречивых показаний источников свидетельствует о том, что подлинная дата смерти Олега не была известна их авторам. Если же приглядеться к летописному рассказу о первых десятилетиях самостоятельного княжения Игоря, то легко увидеть, что почти все описанные в нем события дублируются в дальнейшем повествовании и искусственно «растянуты» во времени.
Так, под 913 годом киевский летописец, автор «Повести временных лет», сообщает об отпадении от власти Игоря древлян, а под следующим, 914 годом — о его походе на них и установлении дани, «больше Олеговой»{40}. Подробности древлянского похода он не приводит, зато они имеются в Новгородской Первой летописи младшего извода, где сам поход — в соответствии с принятой хронологической сеткой княжения Игоря — датирован 922 годом. Оказывается, победив древлян, Игорь передал «древлянскую дань» своему воеводе Свенельду, и это вызвало явное недовольство Игоревой дружины: «Се дал единому мужу много»{41}.
Дальше в Новгородской летописи — зияющий провал: следующие семнадцать летописных статей (до 940 года) оставлены пустыми. А под 942 годом, как будто и не прошло стольких лет, вновь сообщается о передаче все той же древлянской дани воеводе Свенельду!
Автор «Повести временных лет» о подоплеке древлянских событий не знает. Но под еще более поздним 945 годом он также говорит о возмущении Игоревой дружины Свенельдом и связывает это с древлянскими делами. «Отроки Свенельдовы изоделись оружием и портами, а мы наги! — восклицает дружина, обращаясь к Игорю. — Пойди, княже, с нами за данью — и ты добудешь, и мы!» Это и становится поводом для последнего похода Игоря на древлян — того самого похода, который будет стоить ему жизни.
Еще более удивительна хронология войны Игоря с уличами (угличами). Это славянское племя, по свидетельству летописца, первоначально обитало в среднем Поднепровье, южнее полян, однако позднее переселилось в междуречье Буга и Днестра — не исключено, что как раз в результате войн Игоря. Автор «Повести временных лет» о них ничего не сообщает. Новгородский же летописец приводит сведения о двух походах Игоря на уличей. Первый датирован тем же 922 годом, что и поход на древлян. Оба военных предприятия имели еще одну общую черту: помимо древлянской, Свенельду досталась и уличская дань. «И был у него (у Игоря. — А.К.) воевода по имени Свенельд, — сообщает летописец, — и примучил (Игорь. — А.К.) уличей, и возложил на них дань, и отдал Свенельду». Бблыпая часть уличской земли была покорена, но война затянулась: войско Игоря в течение трех лет осаждало главный город уличей Пересечен[27] и едва сумело взять его.
К событиям уличской войны новгородский летописец возвращается только под 940 годом, спустя восемнадцать лет. И сообщает при этом опять-таки совершенно то же, о чем рассказывал раньше: как выясняется, именно в этом, 940 году «яшася (дались. — А.К.) уличи по дань Игорю, и Пересечен взят бысть. В се же лето дасть дань на них Свенельду».
Дублирование обоих известий очевидно. Одно и то же событие — война с уличами — «растянуто» на восемнадцать лет, хотя, по прямому свидетельству летописца, война продолжалась три года. И если Пересечен, осаждавшийся в течение этих трех лет, был взят лишь в 940 году, то получается, что первый уличский поход на самом деле имел место в 938 году (согласно «включенному» счету лет, принятому в древней Руси). Это обстоятельство, между прочим, имеет немаловажное значение для определения примерного времени вокняжения Игоря — ведь, по относительной хронологии летописца, уличская война (равно как и древлянская) началась вскоре после того, как Игорь стал полноправным киевским князем. А значит, начало его самостоятельного княжения в Киеве может быть отнесено ко времени немногим более раннему, чем 938 год[28].
Такой взгляд на хронологию событий в Киевской Руси, при котором княжение Олега продолжалось много дольше 912 или 922 года — летописных дат его смерти, — подтверждается источником хазарского происхождения. Этот источник — письмо неизвестного хазарского еврея X века, подданного хазарского царя Иосифа, написанное на древнееврейском языке и сохранившееся (хотя и не полностью) среди рукописей Каирской генизы (хранилища старых, вышедших из употребления еврейских документов). По всей вероятности, письмо это было адресовано знаменитому испанскому еврею, видному сановнику кордовского халифа Абд-ар-Рахмана III (912—961) Хасдаю ибн Шапруту, и входило в состав так называемой еврейско-хазарской переписки, наряду с письмом Хасдая царю Иосифу и ответом самого Иосифа (сохранившимся в двух редакциях — краткой и пространной)[29]. Так вот, автор интересующего нас письма определенно называет Олега (в тексте «Х-л-гу[30], царь Русии») современником не только хазарского царя Иосифа (время правления которого мы не знаем), но и византийского императора Романа I Лакапина, правившего в 920—944 годах, причем деятельность русского князя, в соответствии с косвенными датировками, содержащимися в письме, может быть отнесена к первой половине 30-х годов X века (во всяком случае, после 931/32 года)[31].
25
Для удобства последующего изложения я буду исходить из того, что Ольга родилась около 920 года, хотя эта дата, несомненно, условна и очень приблизительна.
26
Такого же мнения придерживались и М.Н. Тихомиров (см., напр.: Ольга // Рукописное наследие акад. М.Н. Тихомирова в Архиве АН СССР. М., 1974. С. 159-161; цит. по: Наш современник. 1991. № 6. С. 157—160) и Б.А. Рыбаков (Киевская Русь и русские княжества XII— XIII вв. М., 1982. С. 369). Согласно подсчетам Б.А. Рыбакова, Ольга родилась в 923—927 гг.: автор исходит из того, что замуж в древней Руси обычно выходили в возрасте 16—18 лет, после чего следовало рождение ребенка. Я допускаю, во-первых, более ранний возраст невесты (с учетом династического характера брака), а во-вторых, возможность временного промежутка между выходом замуж (или достижением детородного возраста) и рождением сына Святослава.
27
Пересечен в Поднепровье, несколько южнее Киева, неоднократно упоминается в Ипатьевской летописи (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 471, 511; ср.: Рыбаков Б.А. Уличи (Историко-географические заметки) // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. Вып. 35. 1950. С. 3— 17; Седов В.В. Древнерусская народность. Историко-археологическое исследование. М., 1999. С. 40—41). Однако относительно тождественности его древнему уличскому Пересечену существуют сомнения; см.: Насонов Л.Н. «Русская земля» и образование Древнерусского государства. М., 1951. С. 42 (исследователь локализует уличский Пересечен между Бугом и Днестром).
28
На дублирование известий о походах Игоря в Новгородской Первой летописи обращалось внимание неоднократно. Французский исследователь К. Цукерман попытался на их основании восстановить точную хронологию княжения Игоря. Принимая во внимание трехлетний срок осады Пересечена и датируя его падение (вопреки указанию самой летописи) 945 г., он отсчитывает назад «три-четыре года» и получает 941 г. как год вокняжения Игоря (Zuckerman С. On the date of the Khazar's conversion to Judaism and the Chronology of the Kings of the Rus Oleg and Igor // Revue des Etudes Byzantines. V 53. 1995. P. 237—270; Цукерман К. Русь, Византия и Хазария в середине X в.: проблемы хронологии // Славяне и их соседи. Вып. 6: Греческий и славянский мир в средние века и раннее новое время. М., 1996. С. 73—74). Однако для этого приходится не только игнорировать содержащиеся в летописи даты уличской и древлянской войн, но и превращать Пересечен — опять же вопреки прямому указанию летописи — в древлянский город. Дата 941 г., таким образом, оказывается искусственной и не имеющей опоры в источниках. Нужна же она исключительно для того, чтобы доказать, что Олег Вещий принимал участие в походе на греков в 941 (!) г., а Игорь вокняжился в Киеве только после этого похода, что, по мнению исследователя, позволяет согласовать показания летописи с данными еврейско-хазарских источников (см. след. прим.).
29
Еврейско-хазарская переписка издана П.К. Коковцовым: Коковцов П.К. Еврейско-хазарская переписка в X в. Л., 1932 (далее: Коковцов) (перевод письма с подробными комментариями: С. 113—123). Впоследствии американский гебраист Н. Голб заново исследовал рукопись документа с использованием современных методов и сумел прочитать некоторые казавшиеся ранее стертыми строки; ныне текст переведен на русский язык: Голб Н., Прицак О. Хазарскоеврейские документы X в. / Пер. с англ. В.Л. Вихновича; науч. ред. В.Я. Петрухин. М.; Иерусалим, 1997. С. 138— 149. Ниже при цитировании документа используется также перевод фрагмента, касающегося князя «Х-л-гу», А.П. Новосельцева; см.: Новосельцев А.П. Хазарское государство… С. 216.
В настоящее время можно считать доказанным, что письмо неизвестного хазарского еврея («Кембриджский документ») — подлинный документ еврейско-хазарской переписки; оно действительно было написано в X в., причем еще до окончательного разгрома Хазарии и потери ею независимости, т. е. не позднее 60-х гг. X в. (хотя вряд ли и раньше). Как было установлено Н. Голбом (Указ. соч. С. 101—127), письмо было получено Хасдаем и включено им или его секретарем Менахемом ибн Саруком в некий сборник, составленный из корреспонденции еврейского сановника. Следовательно, письмо может быть датировано временем жизни Хасдая ибн Шапрута, о котором известно, что он занимал свою должность не только при Абд-ар-Рахмане III, но и при его преемнике халифе ал-Хакаме (961—976) (Там же. С. 110, со ссылкой на Г. Гретца; в литературе датой смерти Хасдая называют 970 г., но на каком основании, мне не известно). Соответственно, предположения тех исследователей, которые считали, что письмо написано значительно позднее или вообще является мистификацией или фальсификацией, нельзя признать верными. С другой стороны, нельзя согласиться и с категорическим мнением К. Цукермана, который датирует хазарское письмо 949 г. (на пять-семь лет раньше, чем письмо царя Иосифа), считая, что оно было передано Хасдаю через находившегося в Константинополе в составе посольства халифа Абд-ар-Рахмана к императору Константину VII Багрянородному его доверенного человека Исаака бар Натана (Цукерман К. Русь, Византия и Хазария… С. 70; эту дату приняли и последующие исследователи, см., напр.: Виноградов А.Ю. Очерк истории аланского христианства в Х-ХИ вв. // KANIIKION. Юбилейный сборник в честь проф. И.С. Чичурова. М., 2006. С. 128). Но это неверно. Нет сомнений, что хазарское письмо представляет собой ответ на сохранившееся письмо Хасдая царю Иосифу (в нем имеются прямые пересечения и даже дословные заимствования из него; ср.: Коковцов. С. 122, прим. 19). Но письмо Хасдая царю Иосифу было написано уже после возвращения послов Абд-ар-Рахмана из Константинополя в Кордову, ибо об этом факте в письме сообщается (Там же. С. 64). Да и вообще, кажется очевидным, что на запрос влиятельного еврейского сановника сначала ответил сам правитель Хазарии, и только потом письмо получило распространение среди хазарской знати, так что появился еще один — уже неофициальный — ответ на него. Кроме того, следует принять во внимание тот факт, что письмо, по всей видимости, было написано в Константинополе. (В самом письме об этом ничего не говорится, однако в начале XII в. испанский еврей Иегуда (Иуда) бен Барзилай держал в своих руках список этого письма и говорил о нем как о письме, «которое написал один иудей на своем языке в Константинополе»; см.: Коковцов. С. 129. Вероятно, в недошедшем до нас фрагменте письма автор сообщал о своем пребывании в Константинополе.) Но если так, то появляются основания для предположения о том, что автор письма был вынужден переселиться в столицу Византии в связи с разгромом Хазарии в середине 60-х гг. X в. Здесь нет прямого противоречия с тем, что автор писал при царе Иосифе, т. е. до окончательного разгрома Хазарии. Как известно, удар Святослава ок. 965 г. был нанесен по западным областям Каганата — прежде всего, по Саркелу (Белой Веже) на Дону и, вероятно, Тьмуторокани, — а именно в западной части Каганата и проживал автор письма, если судить по тем сведениям, которые он приводит. Основные же области Хазарии, в том числе Итиль на Волге, были разгромлены в 969 г., а суверенитет Хорезма хазарские власти признали еще позднее. Соответственно, письмо — сугубо предположительно — можно датировать временем между 965 и 969 гг.
Отдельно следует сказать о личности «царя Х-л-гу», сведения о котором резко расходятся с тем, что мы знаем из русских источников о князе Олеге Вещем. Пытаясь согласовать противоречия источников, историки предлагали самые разные варианты. Например, полагали, что автор письма попросту перепутал Олега и Игоря; или же что речь идет совсем не об Олеге Вещем, а о каком-то другом, соименном ему князе или княжеском воеводе, действовавшем в другом центре Руси — например, в так называемой Причерноморской (или Азовско-Причерноморской) Руси или Чернигове. Имя Олег в X в., действительно, носил отнюдь не только киевский князь: из т. н. Жития князя Владимира особого состава известен воевода князя Владимира с таким именем — участник взятия Кор-суни в 989 г.; Олегом звали и брата Владимира, сына князя Святослава Игоревича; вероятно, в Руси X в. могли быть и другие носители этого имени. Однако принимая во внимание, с одной стороны, «царский» титул «Х-л-гу», а с другой — многочисленные войны Олега Вещего с хазарами (о которых сообщает русская летопись), можно не сомневаться в том, что под именем «Х-л-гу, царя Русии», имеется в виду именно Олег Вещий. Надо полагать, что имя русского князя стало в хазарском мире не просто широко известным, но, можно сказать, нарицательным, своего рода жупелом русской угрозы, а потому Олегу хазарского документа могли быть приписаны действия, совершенные на самом деле не им, а его преемником Игорем (см. ниже, прим. 23).
30
Согласно правилам еврейской графики, это имя может читаться как «Халгу» или «Хелгу».
31
Непосредственно перед рассказом о войне хазар с «царем Х-л-гу» в документе сообщается: 1) о поражении алан от хазарского царя Аарона (отца Иосифа), 2) о гонениях на евреев в Византии «во дни злодея Романа» (Романа I Лакапина) и 3) об ответных гонениях царя Иосифа на христиан. По крайней мере два события из трех могут быть точно датированы. О преследованиях евреев в Византии при императоре Романе I Лака-пине сообщается, помимо еврейского документа, также в сочинении арабского ученого, современника событий ал-Масуди (см.: Масуди. С. 193, без даты) и в письме венецианского дожа Петра II, прочитанном на Эрфуртском соборе летом 932 г. (Gesta Berengarii Regis / Ed. E. Dummler. Halle, 1871. P. 158); следовательно, гонения имели место незадолго до 932 г. С поражением же алан в войне с Хазарией при Аароне исследователи связывают известный из сочинения ал-Масуди факт изгнания из Алании христианских епископов и священников, «которых византийский император раньше им прислал», и отречения от христианства, что ал-Масуди точно датирует 320 г. хиджры, т. е. 931/32 г. от Р. Хр. (Масуди. С. 201); очень вероятно, что к такому шагу правителя алан подтолкнула Хазария, находившаяся в состоянии войны с Византийской империей (см.: Виноградов А.Ю. Очерк истории аланского христианства… С. 123—125). Таким образом, война хазар с «царем Х-л-гу» хронологически следует за событиями 931 —932 гг.