Вся экономика Германии, которая именовалась «военной экономикой», была специально организована так, чтобы функционировать не только во время войны, но и в мирное время, также ориентированное на войну. В 1935 году в Германии опубликовали книгу «Тотальная война», которая также известна и под названием «Нация во время войны», в ней Эрих Людендорф утверждал, что в мировых проблемах виноваты христиане, евреи и масоны. Он подчеркивал необходимость тотальной мобилизации экономики страны, как и всего остального, чтобы надлежащим образом подготовиться к тотальной войне.
Идея тотальной войны и военной экономики была не нова для Германии. В течение XVIII – XIX веков Пруссия около 5/7 государственного дохода направляла на армию. Экономика Пруссии рассматривалась прежде всего как орудие обеспечения военной политики, а не народного благосостояния. Эти идеи развили нацисты. Начальник военно-экономического штаба генерал-майор Георг Томас писал: «Истории известны лишь несколько случаев, когда страна даже в мирное время намеренно и систематически направляла весь свой экономический потенциал на нужды войны, как это имеет место в случае с Германией, которая была вынуждена поступить так в период между двумя мировыми войнами».
Германия готовилась к войне, и это было осознанным решением руководства Третьего рейха. В секретном Законе об обороне от 21 мая 1935 года Гитлер назначил Шахта полномочным генералом военной экономики, обязав его «начать свою работу еще в мирное время» и предоставив ему власть для руководства «экономической подготовкой к войне». А Шахт, в свою очередь, писал Гитлеру: «Осуществление программы вооружения в надлежащем темпе и в необходимых масштабах есть прямая задача немецкой политики, поэтому все остальное должно быть подчинено этой цели».
Начался активный поиск средств для военных целей. На первом этапе подготовки к войне необходимо было использовать печатный станок для выпуска денег на финансирование вооружения (по подсчетам иностранных экономистов, немецкая марка одно время обладала 237 различными курсами сразу!). Использовались также средства, конфискованные у врагов государства или снятые с замороженных иностранных счетов. Шахт хвастался успехами: «Таким образом, расходы на наши вооружения частично покрывались за счет кредитов наших политических врагов!» По случаю 60-летия Шахта армейский журнал «Милитервохенблатт» в номере от 22 января 1937 года превозносил его как «человека, который сделал экономически возможным восстановление вермахта… Силы обороны обязаны огромным способностям Шахта тем, что, несмотря на все финансовые трудности, они смогли из армии, насчитывавшей 100 тысяч человек, вырасти до уровня их современной мощи».
Шахт использовал умение виртуозно устраивать финансовые дела, чтобы подготовить Третий рейх к войне. Он заключал поразительно выгодные для Германии товарообменные сделки с десятками стран и, к удивлению ортодоксальных экономистов, успешно демонстрировал, что чем больше ты должен стране, тем шире можешь развернуть с ней бизнес. Он создал систему кредита в стране, у которой было мало ликвидного (то есть легко реализуемого) капитала и почти не было финансовых резервов – вот уж действительно находка гения! Шахт также изобрел так называемые вексели «мефо» – это были векселя, выдаваемые Рейхсбанком и гарантируемые государством. Использовались они для выплат компаниям по производству вооружений. Векселя принимались всеми немецкими банками, а затем учитывались немецким Рейхсбанком. Они не фигурировали ни в бюллетенях национального банка, ни в государственном бюджете, что позволяло сохранить в секрете масштабы перевооружения Германии. С 1935-го по 1938 год они использовались исключительно для финансирования перевооружения и оценивались в 12 миллиардов марок!
В сентябре 1936 года четерехлетний план развития экономики был передан под жесткий контроль Геринга, который стал диктатором в экономике, хотя не был в этой области специалистом. С этого момента Германия перешла к системе «тотальной военной экономики». Целью четырехлетнего плана было превращение за четыре года Германии в страну, которая сама обеспечивала бы себя всем необходимым, чтобы в случае войны ее не смогла удушить военная блокада. Импорт был сокращен до минимума, а также введен жесткий контроль за ценами и размером заработной платы, дивиденды ограничивались 6% годовых, строились огромные заводы по производству синтетического каучука, тканей, горючего и другой продукции из собственного сырья. Были также построены гигантские заводы Германа Геринга, производившие сталь из местной низкосортной руды. Немецкая экономика была мобилизована на нужды войны, а промышленники, доходы которых резко подскочили, превратились в винтики военной машины. Их деятельность была скована ограничениями государства и огромной отчетностью. Заваленные горами бумаг, постоянно получающие указания от государства: что, сколько и по какой цене производить – отягощенные растущими налогами, облагаемые нескончаемыми крупными «специальными отчислениями» на партию, промышленники и коммерсанты, которые с таким энтузиазмом приветствовали установление гитлеровского режима, ощутили глубокое разочарование. Одним из них был и Фриц Тиссен, который в числе первых сделал наиболее щедрые отчисления в кассу нацистской партии. Бежав из Германии накануне войны, он признал, что «нацистский режим разрушил немецкую промышленность», и всем, кого встречал за рубежом, говорил: «Ну и дурак же я был!» Мелкие предприниматели, первоначально являвшиеся одной из главных опор партии и многого ожидавшие от канцлера Гитлера, по меньшей мере многие из них, вскоре обнаружили, что их постепенно вынуждают вновь влиться в ряды тех, кто живет на зарплату.
Произошло «укрупнение экономики»: после принятия законов в октябре 1937 года все корпорации с капиталом менее 40 тысяч долларов просто распустили, запретив создавать новые с капиталом менее 200 тысяч. Это сразу привело к сокращению числа мелких фирм на одну пятую. Но крупные картели, которым покровительствовала даже Веймарская республика, получили со стороны нацистов дополнительную поддержку.
Доходы от перевооружения получала главным образом тяжелая промышленность. С 2% в удачном 1926 году, году промышленного бума, они выросли до 6,5% в 1938 году. Даже закон, ограничивавший прибыль 6%, не создавал трудностей таким компаниям, скорее наоборот. В теории согласно закону вся прибыль сверх 6% шла на приобретение облигаций правительственных займов, об изъятии ее не могло быть и речи. На практике же большинство фирм вкладывали эту невыплаченную прибыль в собственное дело: со 175 миллионов марок в 1932 году она возросла до 5 миллиардов марок в 1938-м, в то время как общие накопления в сберегательном банке достигли лишь 2 миллиардов марок, или менее половины суммы невыплаченных прибылей. Общая сумма выплаченной прибыли в виде дивидендов составила лишь 1,2 миллиарда марок. Помимо чувства удовлетворения от получения больших барышей, предприниматель был доволен также тем, что Гитлер поставил рабочих на место. Отныне не раздавались постоянные требования повысить заработную плату, которая в действительности стала еще меньше, чем была, ведь стоимость жизни возросла на 25%. Но не было ни протестов, ни забастовок – они в Третьем рейхе были запрещены.
Все эти меры вызвали рост экономических показателей: только с 1936-го по 1939 год объем общего промышленного производства Третьего рейха вырос на 37%, за 1939 год Германия произвела 24 миллиона тонн чугуна (что составило 22% общемирового производства), 22,3 миллиона тонн стали (24%), 333 миллиона тонн каменного угля (17%), а по производству искусственного каучука и металлообрабатывающих станков заняла устойчивое первое место. Экспорт черных металлов Германией превысил подобный американский показатель вчетверо!
Немцы даже решили провести тотальную автомобилизацию своего народа, не прибегая к помощи международных концернов. Автомобиль, позже известный как «Фольксваген жук», по прайс-листу завода стоил бы немецкому гражданину в 1939 году (если бы началось его массовое производство) 990 марок. Это была действительно шокирующе невысокая цена.