– Я знаком с Журавлёвым несколько дней, поэтому знаю его недостаточно хорошо, но думаю, что он ничего не делает просто так. У него везде свой интерес.

– Это для тебя важно?

– Да, хочется разобраться, – Александр решил всё рассказать напрямую. – Я веду дело по факту попытки убийства мальчика, который находится у вас в больнице. А Журавлёв крутиться вокруг этого дела. Зачем? Подозреваю, не только ради журналистского интереса.

– Тот платок, что ты утром искал, был важен для тебя?

– Да это улика, но его пропажа не страшна, я успел всё рассмотреть и запомнить.

– Я к этому не причастна, правда!

– Я знаю.

– Расскажи мне.

Александр пересказал Марине всё, о чём поведал Кузнецов.

За разговорами время пролетело незаметно, так что обед сильно затянулся. После Аверьянов подвёз Марину домой. Девушка пригласила его к себе. Аверьянов недолго раздумывал, полагая, что знакомиться с родителями слишком рано, но после согласился.

В гостях Александр задержался, и на работу больше не попал. Родители Марины оказались людьми гостеприимными и весёлыми, начисто лишёнными каких-либо условностей. Так что Александр смог уехать домой лишь ближе к полуночи.

По дороге домой Аверьянов думал о Марине. Он был восхищён девушкой, но её светлый образ омрачала дружба с Журавлёвым. В глубине души у Аверьянова таились слабые сомнения по поводу искренности Марины. Он подозревал девушку в возможной игре, придуманной хитрым журналистом. Хотя, ослеплённый красотой, гнал от себя сомнения, но привычка во всём и во всех сомневаться оказывала действие.

Дома Александр долго не мог уснуть. Он думал о Марине.

12

Утром Александр встал поздно, едва успел приехать к утренней планёрке. Полковник, видимо сам получивший нагоняй от руководства, был настроен решительно. Следователю пришлось оправдываться, но слушать начальник не хотел. Тем более ничего существенного по делу сообщить Александр не мог. Он топтался на месте, не продвинувшись в раскрытии ни на шаг. Более того, допустил много ошибок. Одна из которых, стала причиной смерти молодого человека в больнице.

– Вот что, дорогой мой, – совсем спокойно в конце планёрки подвёл итоги полковник. – Времени у тебя три дня. После решено создать следственно-оперативную группу по этому делу. Это означает, сам понимаешь, что: ты будешь не у дел. Поэтому думай. Я понимаю, что дело сложное и раскрыть его за три дня трудно, но ты думай, что сможешь передать следственной группе. Какие у тебя будут наработки. Хороший материал или пустую папку. Думай сам, а то с работы с позором вылетишь. Понял?

– Понял, – удручающе ответил Аверьянов.

– Тогда свободен.

Аверьянов вышел от полковника в подавленном состоянии.

– Не переживай, – подбодрил товарища Хлебников. – Мне тоже досталось. Не в первый раз, нам не привыкать.

– Да я не переживаю.

– Ты где вчера весь день пропадал?

– Загулял.

– Тоже нужно, – улыбнулся оперативник.

– Есть что-нибудь новенькое?

– Есть.

Коллеги прошли в кабинет Аверьянова, и, усевшись возле окна, продолжили беседу.

– Ты своему учёному библиотекарю не звонил?

– Некогда было, – оправдывался Александр.

– Понимаю.

– Забыл.

– Свяжись с ним, вдруг он что-нибудь нарыл. Позвони.

– Я сейчас к нему лучше съезжу.

– Поезжай.

– У тебя что?

– Вот, полюбуйся.

Хлебников передал кипу фотографий. На фото был изображён журналист Константин Журавлёв, возле своего автомобиля, выбрасывающий в мусорный бак синий пакет.

– Это что?

– Проследил я за этим писакой. Он мотался по всяким конторам, кому-то звонил. Я от твоего имени заказал распечатку его звонков.

– Правильно, – согласился Александр.

– После он уже домой ехал. Вдруг припарковался возле мусорного бака. Вышел из машины. Достал из багажника синий пакет и зашвырнул в мусор. После сел в машину и поехал дальше.

– Вы пакет подобрали?

– Обижаешь, уже у экспертов.

– Что там было?

– Еда какая-то, но я всё описал. Изъял пакет при понятых, всё чин чином.

– Молодец, Юрик, – похвалил оперативника Аверьянов.

– Стараемся.

– Ты за этим Журавлёвым смотри.

– Это само собой.

– Ещё что?

– Ты помнится, мне в вину ставил, что я с мальцом контакта не нашёл. Так вот, я многое узнал.

– Любопытно.

– Фамилия мальчика Волынский.

– Это точно?

– Точнее не бывает. Жил он с матерью Ниной Ивановной и дядей Андреем. К ним часто приходила в гости тётя Маша, кто такая – пока неизвестно, но о мальчике заботилась, подарки приносила. Подарила собачку.

– Мэри?

– Да, – выдавил Хлебников, раскрыв рот от удивления.

– Хорошо, продолжай заниматься, а я в библиотеку.

– Тут вот ещё…

– Что?

– Я выбрал всех Волынских по нашей области, у кого дети маленькие. Может, повезёт. Начну проверять.

– Давай.

– Ты, главное, не пропадай, отвечай на звонки и сам звони, если что.

– Обязательно.

Товарищи расстались.

Аверьянов направился на встречу с Кузнецовым.

В библиотеке следователя ждал Михаил Иванович, приготовивший нужные материалы.

– Извините, Михаил Иванович, – сходу стал оправдываться Аверьянов, – Вчера не было времени с вами связаться. Вот, только что смог вырваться.

– Понимаю, у вас серьёзная работа, можно сказать, государственная.

– Что у вас?

– Я всё сделал, как ты просил, и узнал много интересного, полагаю.

– Я весь во внимании.

– Так вот, – разложив перед собой на столе несколько публикаций, Кузнецов начал повествование. – Этот самый Николай Павлович Волынский, незаконнорождённый сын великого князя Николая Константиновича, о котором я тебе рассказывал, служил в гвардии. Участвовал в русско-японской войне 1904–1905 годов, был тяжело ранен, сильно контужен. Вернулся с войны героем. От матери получил в наследство имение; что интересно, располагалось имение в нашей области. Поэтому как здешний помещик господин Волынский был включён в дворянскую книгу нашей губернии.

– Это уже кое-что.

– Более того, получив отпуск на лечение, Николай Волынский женился на дочери соседского помещика, – Кузнецов открыл в брошюре заложенную страницу, и, надев очки, прочитал. – Ивана Ивановича Аверьянова.

– Кого?

– Ивана Ивановича Аверьянова.

– Интересно! – удивился Александр.

– Да, вот такие перипетии бывают в жизни. Я тебе всегда говорил: нужно знать историю своей семьи, особенно человеку, принадлежащему к такому древнему роду, как ты. Если бы ты изучал историю своей семьи, то знал бы, что у твоего прапрадеда Павла Ивановича Аверьянова был родной брат Иван Иванович. Его дочь Анастасия Ивановна стала женой Николая Волынского.

– О как.

– Вот так.

– Потомство у них есть?

– Прожили они недолго. Волынский, на празднование трёхсотлетия дома Романовых, получил чин полковника. К этому времени он уже сильно болел. Сказались ранения, полученные на войне. Лечиться поехал в Италию, там и умер в конце 1913 года. Незадолго перед смертью его супруга родила мальчика, которого назвали Николаем. Малыш с матерью проживали в деревне, где они остались и после революции. Их крестьяне не выдали, помогали, чем могли. Молодой Николай, став взрослым, работал в местном колхозе «Путь Ленина». Женился на местной девушке, у них были дети. С началом войны Николая призвали в армию, и он погиб в начале 1942 года на Ленинградском фронте. Его супруга была в эвакуации в Горьком. Вернулась в деревню только после войны, но вскоре умерла. Её дети остались сиротами, но в детский дом их не определили, так как старший сын был уже взрослый, работал в колхозе трактористом.

– Тракторист на селе в то время это элита, – отметил следователь.

– Да.

– Сколько было всего детей?

– Трое. Старший сын, который тракторист, Николай, дочь Александра, и младший – Михаил. Николай сам не выучился. Он получил травму на работе, стал инвалидом. Никогда не женился, своей семьи не имел. Помогал сестре и брату. Младшие дети получили высшее образование. Александре хорошо давались языки. Она работала переводчицей в одном конструкторском бюро.