Сукхрама охватило беспокойство. В шатре стояла гнетущая тишина. Пьяри улыбнулась ему, но ничего не сказала. Она смотрела на него глазами, полными слез. Смотрела пристально, не мигая, и ее взгляд был полон любви и печали. А в глазах Каджри мелькали страх и отчаяние. Это отчаяние передавалось и ему.

— Сядь около меня, — тихо попросила Пьяри.

Но Сукхрам не двинулся с места. Куда только девалось его мужество? Сейчас он казался себе слабым и беспомощным. Он смотрел на Пьяри и не мог насмотреться, смотрел как на удивительное и прекрасное создание природы, в тайну которого он так и не смог проникнуть.

— Иди же, она зовет, — сказала Каджри.

Сукхрам сел рядом с Пьяри. Подошла Каджри и положила голову Пьяри ему на колени.

Теперь Пьяри была совсем счастлива. Ее больше не мучили ни ненависть, ни вражда, ни ревность.

Огромные полузакрытые глаза Пьяри, устремленные на Сукхрама, дарили ему переполнявшую их беззаветную любовь.

Каджри смотрела то на Пьяри, то на Сукхрама.

Божество и почитатель впервые слились друг с другом и, растворив друг в друге душу, вновь обрели ее… Светильник затухал, но, прежде чем окончательно погаснуть, он вспыхнул ярким пламенем, словно хотел навсегда поглотить темноту.

Лицо Пьяри стало почти белым.

Каджри не могла совладать с собой и громко расплакалась. Услышав ее плач, Пьяри и Сукхрам вздрогнули. Будто жестокий ветер погасил огни, зажженные в счастливый час.

— Каджри! — окликнула ее Пьяри.

Но Каджри не переставала рыдать.

— Зачем плачешь, глупенькая? — кротко проговорила Пьяри, словно уже познала извечный смысл жизни. Она старалась быть спокойной и приветливой. Именно такой она хотела покинуть этот мир. — Каджри! — позвала она. — И ты, возлюбленный мой! — проговорила Пьяри, обращаясь к Сукхраму.

Он молча посмотрел на нее, и глубокая печаль затуманила его взгляд. Каким величественным было все то, что дарила ему и отнимала у него Пьяри!

Она улыбалась. Ее улыбка говорила о торжестве всепобеждающей жизни, которой не страшна смерть и которая достигла таких высот совершенства, что способна преодолеть страх перед неизбежным концом, ибо смертно лишь бренное тело и бессмертна душа.

А Каджри не переставала рыдать.

— Сукхрам, ведь это он ее ударил, он убил Пьяри!

— Он умер, но я еще рассчитаюсь с теми, кто ему помогал! — крикнул Сукхрам, словно пробудившись от сна.

Он наконец понял, что любовь не удержит Пьяри, она уходит от него. В своей любви ему не достигнуть той высоты, на которую поднялась Пьяри. К нему снова подступил призрак одиночества. Каджри рыдала, а Сукхрам, погруженный в свои мрачные мысли, ничего не слышал.

Пьяри чувствовала, что силы оставляют ее.

— Каджри, подойди ко мне, — позвала она.

Каджри, все также горько рыдая, наклонилась к ней.

Пьяри поцеловала ее в лоб и в мокрую от слез щеку.

— Милый, — чуть слышно позвала Пьяри, обращаясь к Сукхраму. Но он был словно в забытьи. Пьяри молча смотрела на него. Сегодня она не хотела просить у мужа, чтобы он поцеловал ее. Разве она несчастна и нуждается в сострадании? Нет, она чувствовала себя счастливой, умиротворенной и бесстрашно ждала смерти. Попеременно смотрела она то на Сукхрама, то на Каджри. Затем глаза ее радостно засветились, на губах заиграла улыбка. Она дарила ее всем людям, и Сукхраму и Каджри. Божественная красота души женщины пробудилась и расцвела. Казалось, сама богиня Лакшми появилась во всем своем великолепии из бездонного Инда. Улыбка застыла на лице Пьяри, радость осталась навечно светиться в ее глазах, будто она и вправду победила смерть.

Отчаянный, душераздирающий крик Каджри разорвал темноту и эхом разнесся по всему табору. Но Сукхрам ничего не слышал. Он сидел неподвижно, опустив голову. Перед его глазами стояла величественная, бессмертная улыбка женщины, которая так завладела всем его существом, что он почувствовал себя не Сукхрамом, а самой улыбкой. Он был уверен, что Пьяри не уснула вечным сном, а, наоборот, обрела вечное бдение. Ему казалось, что перед ним лежит сама богиня Дурга.

А Каджри исступленно кричала. Собрались мужчины и женщины.

— Мы скорбим, визирь, что твоя женщина умерла, — сказал один из них, подойдя к Сукхраму.

— Неправда, — проговорил Сукхрам. — Она не может покинуть меня. Она не оставила меня даже тогда, когда появилась другая. Пьяри здесь, рядом со мной. Пусть она спит, не мешайте ей.

— Э-э, разве кто-нибудь так убивается из-за женщины, которая и была-то первой женой у мужа? — заметил кто-то.

Но эти слова остались без ответа: Сукхрам застыл, словно каменная глыба, а у Каджри ручьем текли слезы, как талые воды с гор.

Пьяри лежала тихо и неподвижно…

Каджри притронулась к ее ноге. Нога была холодная…

— Накройте покойницу, — сказал кто-то.

Лицо Пьяри прикрыли простыней.

— Пойди созови всех, — приказала старуха одному из натов.

Тот побежал.

— Не плачь, Каджри. Для женщины нет большего счастья, чем умереть, положив голову на колени мужа. Ты видела ее лицо? Она совсем не боялась… — утешала старуха Каджри.

Пришел раджа. Взглянул на Пьяри и сокрушенно покачал головой.

Тело Пьяри понесли из шатра.

Сукхрам не плакал. Он молча следовал за процессией.

— Да будет свято имя твое, Рам!

— Назови святой ушедшую от нас!

Тело положили на погребальные доски. Разожгли костер, и огонь змейками потянулся кверху.

Сукхрам невидящим взором глядел на пламя, не понимая, что происходит.

— Сукхрам, твоя супруга нас покидает. Видишь, она горит! — крикнул раджа.

— Нет, раджа-джи, — послышался тихий голос Сукхрама, — она спит…

Люди со вздохом переглянулись. У некоторых на глазах показались слезы.

Пламя жарко полыхало. Высоко взметнувшиеся языки его охватывали своими щупальцами тело Пьяри. Огонь, источник жизни, стал символом смерти. Он опалил дневной свет и готов был сжечь все, что попадется на его пути. Пламя гудело, и гул его был слышен далеко вокруг…

Стало припекать, и люди отошли назад.

— Сукхрам, тебя спалит! — крикнул раджа. — Отойди!

— Зачем? — недоуменно спросил Сукхрам, не двигаясь с места.

Тогда раджа подошел к нему и силой оттащил от костра.

А бушующее пламя уже скрыло Пьяри от взоров людей.

— Огонь поглотил ее тело! — крикнул кто-то.

— Иди, освяти ей голову, — сказал ему другой.

Нат вышел вперед, налил немного топленого масла в деревянную ложку с длинной ручкой и вылил его в огонь, туда, где находилась голова Пьяри. Раздался легкий треск, и сразу же потонул в гуле пламени.

— Свершилось, — проговорил какой-то старик.

— Да, она уже достигла небес, — закивали люди.

— Кто остался жив, тот пусть живет.

— Когда-нибудь всем суждено уйти…

Раджа снова подошел к Сукхраму. Глаза его светились любопытством. Он хотел лучше узнать своего нового друга. Раджа никак не мог понять, почему до сих пор ни один мускул не дрогнул на лице этого человека. Разве он святой? Он очень любил эту женщину, об этом все говорили. Раджа пододвинулся вплотную к Сукхраму и заглянул ему в лицо. Оно было по-прежнему неподвижно и серьезно.

— Сукхрам! — окликнул раджа. — Почему ты не плачешь?

— Плакать? Зачем?

— Пьяри умерла…

— Нет…

— А кто здесь перед тобой?

— Пьяри.

— Она же в огне.

— Нет, раджа-джи, ты говоришь неправду.

— Сукхрам, она умерла.

— Нет!

— Ты не веришь?

— Не верю!

— Почему?

— Разве она может уйти и бросить меня?

— На то воля божья.

— Но ведь до сих пор между нами не стояла ничья воля?

Раджа вздохнул.

— Ты говоришь неправду, — ответил Сукхрам с прежней убежденностью. — Она всем может солгать, только не мне. Она мне верила. Откуда вам знать, что она любила меня еще тогда, когда я был совсем маленьким. Она играла на дороге в пыли, а когда я, проходя мимо, задевал ее, она плакала. Потом мы стали играть вместе. Когда она дразнила меня, я бил ее. Она плакала и кусалась. А когда умерли мои родители, она взяла меня к себе. Вы думаете, она может покинуть меня? Почему вы хотите уверить меня в этом? Зачем ей уходить? Разве она не хотела всегда быть со мной?