— Ну, если она всегда была дома, то не удивительно, что в характере что-то поменялось, — нерешительно заметила я.

— Да, — кивнула подруга, словно вовсе не слышала меня. — Прошла первая сессия, и как-то незаметно мы отдалились. Не то чтобы совсем, но у нее расширился круг общения, и я прекрасно понимала, что столько же времени проводить вместе, как это было раньше, у нас уже не получится, но все же была удивлена, когда узнала, что она начала встречаться с Зораном.

— С кем?! — я резко подняла голову, изумленно смотря на Марианну.

— Я вот тоже удивилась. Ты же знаешь его… Ну как с ним можно строить серьезные отношения? Но разговор с Алёной ни к чему путному не привел… Мы первый раз в жизни с ней поругались.

Я постаралась скрыть ухмылку. Зная Марианну, представляю, как это выглядело… Если этой Алёне действительно нравился Зоран, то, естественно, она могла пойти против категоричных и бескомпромиссных заявлений подруги. Это Марианна со своим цинизмом и умением видеть сквозь блестящую мишуру показной галантности и обходительности понимала, что Зоран не исправим, а вот мечтательная Алёна — вряд ли. Наверняка вообразила, что она этакая героиня любовного романа, которая для закоренелого ловеласа подобна лучу света в темном царстве. Вот только сам Полоцкий не был тем самым темным бездушным царством, которое презирает и которому чуждо все человеческое, в том числе и искренние отношения. Он прекрасно знает, что такое дружба и любовь, в этом я убедилась на собственном примере. Вопрос в другом: а нужны ли ему в этом возрасте с неограниченной ничем свободой действий, когда ты не обременен обязательствами, и мир крутится только вокруг тебя, а взрослая жизнь только маячит на далеком горизонте, такие вот отношения?

— …Я ничего такого не говорила… просто заикнулась, что и Зоран, и Ник не совсем приверженцы… постоянных связей. В итоге наслушалась столько всего о себе… Ничего не добившись, я отправилась поговорить с Ником. Только он имел хоть какое-то влияние на Зорана и мог бы уговорить того не делать… опрометчивых поступков. Ирин, я тогда в первый раз наступила на гордость и просила за кого-то…

Марианна схватила со стола бутылку с вином, налила в бокал и залпом выпила.

— Он ее бросил? — спросила я.

В ответе я не сомневалась — бросил! Но почему-то захотелось услышать подтверждение.

— Кто, Зоран?

— Да, — с нетерпением кивнула я.

— Они так и не начались встречаться… — зло усмехнулась Марианна, совсем не аристократически стерев тыльной стороной ладони капли вина на губах. — Точнее, не успели, наверное. Утром мне позвонила Алёнка вся в слезах и сказала, что она провела ночь с Ником… Я тут же приехала к ней домой и попыталась хоть как-то помочь, но она сказала, что это я во всем виновата… что она не нужна ему из-за меня! Это был словно другой человек, она кричала, обвиняла, плакала… я пыталась ее успокоить, как-то помочь. Но ничего не получилось, и я просто ушла, махнув рукой. Я не видела тогда, как для нее это важно. Ей было больно, но я решила, что это надо просто пережить, ну ничего ведь такого страшного не случилось. Думала, переболит и все вернется на круги своя. В ту же ночь она перерезала себе вены… — голос подруги стал сухой и холодный.

Я поежилась, словно теплую гостиную наполнил ледяной воздух.

— Я приехала почти сразу… но Алёна не хотела меня видеть… Врачи говорили, что она не в себе… что только и повторяет имя — Ник… В коридоре больницы я встретила ее родителей. Они сказали, что нашли записку… предсмертную. Я точно не знаю, что там было написано, но то, что мое имя там фигурировало, это мне дали понять. Они попросили больше никогда не приближаться к их дочери. Более того, они обвинили в случившемся меня!

— Она жива? — спросила я охрипшим голосом.

— Да.

— А Ник? — спросила я и тут же пожалела. Страшно мне было слышать ответ на этот вопрос. Точнее сказать, я вообще не хотела знать его.

— Ник? — холодно усмехнулась она. — Знаешь, если бы он сделал, как я просила… если бы прислушался ко мне…

Слушая всю эту историю, наряду с охватившим ужасом, в меня закралось и какое-то беспокойство… Что-то в рассказе Марианны вызывало во мне сомнение, но вот что, я пока понять не могла.

— Вы из-за этого теперь в ссоре? — спросила я, решив обдумать все более обстоятельно попозже.

— Нет, — покачала она головой. — Слишком легко ему все дается. Слишком просто оказалось для него уничтожить другого человека. Да, Алёна не могла за себя постоять, но и я была виновата в случившемся. Смотря на его чересчур самоуверенный вид, я в бессилии сжимала кулаки. Потому что отомстить ему было практически невозможно, и грозило ответными шагами с его стороны. Но, не смотря на это, я хотела, чтобы он испытал хоть капельку того ужаса и боли, которые терзали Алёну… Я хотела заставить его пережить тот кошмар, который пережила я. Испытать то унижение, когда меня обвинили в попытке самоубийства подруги, — зло произнесла Марианна, и меня прошиб холодный пот. В том, что Марианна умеет причинять людям боль, я не сомневалась.

Когда она продолжила, голос ее утратил какую-либо эмоциональность, и рассказ стал напоминать доклад. Череда событий, голые факты задуманного и сделанного.

— Подступиться к нему было практически невозможно. Но я ждала, и случай представился довольно скоро. Через месяц после происшествия был прием. В тот день отец Ника собирался заключить какую-то крупную сделку. А до этого я узнала, что Ник трахается с одной американкой, дочерью будущего делового партнера его отца. Папашка так переживал за свою дочурку, так оберегал, все трясся за ней и расхваливал, какая она у него умница. Даже жених у этой крашеной сучки был, — хмыкнула подруга. — Дело было за малым — оставить их наедине. Девчонку я обработала по полной еще на банкете. Глупая дура! Она так легко поверила мне… та еще потаскушка! А дальше…. камера, фотографии. Картинки я распечатала в кабинете и выкинула их с балкона в банкетный зал. Думаю, тебе не надо говорить, какой разгорелся скандал, когда милые любовнички обнаружились буквально в смежной комнате? Сделка сорвалась. Американка вся в слезах-соплях улетела на малую родину, но до этого…. Имя Ника Эрденко не сходило с уст в обществе. Все смаковали подробности интимной жизни нашего мачо. А так как все это сделала я, то и мое имя тоже всплывало во всех сплетнях. Отец быстро отправил меня из столицы… У него карьера, а тут его фамилию чуть ли не на каждом углу склоняют. Странно только, что отец Ника тоже не удалил его куда подальше… Хотя, он ведь здесь… так что может и выслали.

Я унизила его в глазах всех, я подорвала репутацию не только Ника Эрденко, но и его отца. Да, мне тоже досталось… Но то, с какой злобой он смотрел на меня, а потом с болью на отца… я ликовала! Да еще и эта маленькая американская шлюшка попала под раздачу… Я не жалею, что сделала! Я хотела заставить его почувствовать то унижение, которое испытала Алёна… ту боль и безысходность, от которой хочется лезть в петлю. Я его просила, я предупреждала — она не выдержит ни обмана, ни предательства. И уж тем более она бы не пережила изнасилования!

Марианна размахнулась, и бокал, остро блеснув в полумраке, разбился, ударившись о стену, осыпавшись мелкой крошкой на дорогой ковер.

Я вздрогнула, резко почувствовав себя Алисой, падающей в темную, страшную бездонную кроличью нору. Казалось, из легких вышел весь воздух, а голова загудела так, будто я пробежала на предельной скорости стометровку. Ник… изнасиловал?! — билась в моей голове единственная мысль. Чушь! Бред! Да не может быть такого! Я вся сжалась в комок, уставившись на подругу в недоверии вперемешку с негодованием. Я во многое готова поверить… да почти во все! Но только не в это! Не мог он так поступить с девушкой, которая была влюблена в его друга. Не мог! Пусть я не знаю Ника достаточно хорошо, пусть я влюблена в него, пусть очарована, но, даже будучи в здравом состоянии, я бы в это не поверила, просто не смогла бы!

— Мы больше не общались с Алёной… Я даже не знаю, где она сейчас живет. Я потеряла близкого мне человека… И знаешь, месть не принесла удовлетворения… все стало намного хуже. Я ведь оказалась такой же дрянью, как и все, кто меня окружал. Но иначе я бы точно не выжила.