Недаром Кисс был так доволен, найдя второй набор игральных костей, с залитым внутрь свинцом: за подобные штуки, когда вовсю идет игра и все бросают кости, хозяину таких вот «хитрых» костей вполне могли под горячую руку начистить морду, а то и сделать что похуже — шулеров нигде не любят. Похоже, в этом случае все произошло именно так: разоблачили жулика во время игры, слово за слово, потом схватились за ножи… На всякий случай мы сунули пару таких костяшек в руки одного из убитых — если начнут разбираться, то они должны будут сыграть свою роль, или, хотя бы на какое-то время уведут расследование от нас… Не знаю, поверят в эту историю, или нет, но, как сказал Кисс, все же может сработать. Пусть и ненадолго.
Часть найденных при убитых денег Кисс оставил в их карманах, часть рассыпал по земле, а оставшиеся убрал к себе.
— А это зачем?
— Видишь ли, с того момента, когда этих хапуг найдут и до того времени, пока сюда не прибудут стражники — можно не сомневаться, что к тому времени на земле не останется ни одной монеты — все расхватают. Точное количество денег, что были у этих четверых, уже не уточнить… А у нас с тобой денег немного, так что делай вывод сама.
Как оказалось, от того места, где мы оставили лежать тела убитых преследователей, и до мощеной дороги оказалось не более нескольких верст. Поехали по той дороге еще немного и там, на пересечении двух дорог, как это частенько бывает, находился небольшой поселок с постоялым двором.
Кисс кивнул головой — туда надо зайти. Что ж: надо — значит надо. Конечно, лишний раз соваться на чужие глаза не стоит, да и убираться из этих мест следует как можно быстрей, но надо хоть каким-то образом разведать обстановку! Дело, конечно, рискованное, но и пускаться в путь, не зная того, что творится вокруг, тоже не следует.
Поселок уже проснулся, но, что самое удивительное, и здесь стражи почти не было. Странно: по моим недавним наблюдениям, стражников в таких вот придорожных поселках обычно хватает… Неужто и этих вчера погнали к границе? Зато на дорогах дежурили наемники, к которым местные жители старались даже не приближаться, что неудивительно: дурная слава наемников хорошо известна.
Оставив лошадей на попечение не выспавшегося конюха, зашли на постоялый двор. Не скажу, что народу в общем зале мало — заполнено меньше половины, что для здешних мест считается очень даже неплохо.
То место за столом, где мы сели, меня вначале удивило — на другом краю этого самого стола сидели несколько местных забулдыг, страстно желающих перехватить хоть глоток вина и корку хлеба, оставленные после себя проезжающими. Надо же, оказывается, такого добра, как пьяницы при постоялых дворах, хватает и в Нерге — вот уж воистину неистребимое племя! Зятек до того, как жениться на Дае, тоже вел себя именно так…
Стоп, а при чем тут зятек? Срочно выкинуть его из головы и не вспоминать! Но если только я останусь жива, и смогу снять с себя проклятие сестры — вот тогда благополучно вернусь в свой родной поселок, и уж тогда-то зятьку никто не позавидует! Сразу же по приезде в Большой Двор я этого типа в мелкие щепки раскатаю, и Дая не остановит…
Меж тем, не прошло и нескольких минут, как пьяницы стали потихоньку придвигаться к нам, а чуть позже — едва ли не набиваться в друзья. Конечно, их интересовали вовсе не мы, а тот кувшин с дешевым вином, который Кисс заказал будто бы для себя. Еще через несколько минут вино из кувшина полилось в чужие кружки под печальные рассказы забулдыг о своей несчастной и трагической судьбе…
Понятно, что вскоре вино в кувшине закончилось, и захмелевший посетитель заказал у хозяина еще кувшинчик, а потом еще один, и еще… Разговоры «за жизнь» становились все длиннее и задушевней, этак скоро дойдет до объятий и заверений в вечной дружбе…
Но всю идиллию разрушила жена посетителя: без долгих разговоров, что-то недовольно бурча себе под нос, она без лишних разговоров вытащила изрядно окосевшего муженька из-за стола. Впрочем, тот, пьяно икнув, и сам подосадовал, что ему надо ехать, хотя он был бы вовсе не прочь посидеть еще немного в хорошей компании. Царским жестом мужик бросил на стол серебряную монету, при виде чего его жена чуть не лопнула от злости и едва ли не пинками стала выталкивать муженька к выходу.
С трудом забравшись на своего коня, и заработав при этом не один тычок от жены, мужчина направился по своим делам, мотаясь в седле из стороны в сторону, и то и дело получая нагоняй от едущей сзади недовольной и злой женушки. Ее можно понять: мужик с самого утра успел не только глаза залить, но еще и умудрился напоить на свои деньги нескольких бездельников!..
Однако стоило нам покинуть поселок, как Кисс мгновенно преобразился. Подвыпившего мужичка больше не было, он уступил свое место тому человеку, которого я знала раньше. Никто бы не сказал, что еще недавно этот парень едва держался в седле. Ну, я-то видела, что это вино, мерзкое даже по запаху, Кисс почти не пил. Когда сидишь за одним столом с пьяницами, то не помешает знать, что твои собутыльники в первую очередь следят лишь за тем, чтоб вино не кончалось именно в их кружках.
Кисс сумел кое-что выудить из разговоров забулдыг. Дело в том, что эти пьяницы, проводя все свое время в постоянном ожидании того, кто смилостивится над ними и нальет очередную кружечку, видят и слышат очень многое из того, что происходит вокруг. Так что главное в общении с такими типами — суметь их разговорить, а Кисс, как я поняла, подобное умел делать неплохо.
Дело обстоит так: вчера во второй половине дня в поселке поднялась кутерьма, приехал какой-то важный чин, а потом чуть ли не всех поселковых стражников погнали к границе — как им сказали, за кордон собирается прорваться какая-то большая банда, и ту банду необходимо перехватить еще в пути, ни в коем случае не позволяя даже приблизиться к границе… Вместо стражников в поселке хозяйничали наемники, но еще больше их сейчас было на дорогах. Все кого-то ищут. Проверяют едва ли не всех, кто направляется к границе с Харнлонгром.
Так оно и оказалось в действительности. В это раз на дорогах Нерга оказалось куда больше проверяющих, чем всего лишь несколько дней назад. И верно: тех, кто ехал к границе с Харнлонгром, постоянно останавливали и весьма бесцеремонно обыскивали. До нашего слуха не раз доносились недовольные голоса людей, утверждающий, что их уже останавливали и обыскивали не менее десяти раз, а то и больше…
Однако обыскивали и тех, кто шел от границы, и при том особое внимание уделяли иноземцам. Счастье, что для нас еще в Харнлонгре раздобыли головные уборы, чем-то напоминающие тюрбаны — они и волосы скрывают, и сдвигать их можно чуть ли не на глаза. Такие тюрбаны носят здесь очень многие — солнце в этих местах (и особенно днем) печет неимоверно, и находясь на открытом месте с непокрытой головой можно легко получить солнечный удар.
Ничего не скажу насчет себя, но вот Кисс, когда спрятал под этот самый тюрбан свои светлые волосы, стал почти неотличим от местного жителя. Единственное, что выделялось на его лице — так это непривычно светлые глаза. Впрочем, в этих местах у границы хватало людей, рожденных от представителей самых разных рас, так что подобная особенность внешности Кисса хотя и была заметна, но пока что не привлекала к себе особо пристального внимания.
Эти самые тюрбаны были удобны еще и тем, что одним концом шарфа, свисающего с тюрбана, можно было прикрыть нижнюю часть лица. Кстати, очень многие из местных поступали именно так. Естественно, что и мы постарались не отступать от здешних правил, что нас просто-таки спасало от излишнего внимания.
Тем не менее за день нас останавливали не менее пяти раз, и если бы не Кисс, которого по выговору было невозможно отличить от здешнего уроженца, то нам пришлось бы тяжело. Что касается меня — то я лишний раз старалась помалкивать: увы, но при том, что хотя я прекрасно понимаю все, что говорят окружающие нас люди, но вот сама на чужом языке говорить не могу. Ну не дано мне этого! Правда, как-то я все же попыталась это сделать — изречь несколько фраз на языке Валниена, но все тот же Кисс затыкал свои уши и требовал, чтобы я прекратила терзать его слух немыслимо жуткими звуками — он, дескать, еще хочет пожить с нормальными, а не свихнутыми набок мозгами.