Я прикинула: что бы ни говорил о нас мужик с луком подошедшим, эта только что объявившаяся троица не ожидает от нас особой опасности. В их глазах мы обычные люди, смертельно усталые от блужданий по лесу и попавшие в ловушку, которым случайно удалось ранить одного из их товарищей. Невольно я стала соображать, что можно сделать в нашей ситуации: подсечка под ноги, удар локтем — и тот, кто вязал мне руки, падает в яму… Уклониться от стрелы, которую выпустит все тот же испуганный мужик я, пожалуй, успею… Кувырок в сторону Кисса, захват ногами одного из подошедших к нему… Если даже все тот же мужик с луком успеет пустить вторую стрелу, я смогу прикрыться сбитым мной человеком… Кисса разиней не назовешь, он, думаю, не растеряется, сумеет вывести из дела третьего… В принципе, мы с ним вполне должны управиться до того, как мужик с луком приладит очередную стрелу… Ну, с тем, кого я столкнула в яму — ну, его можно будет допросить чуть позже…
А что дальше? Что бы Кисс не говорил о своей ноге, но вывих у него довольно серьезный, и, если за нами пошлют погоню, то, скорей всего, легко уйти от нее мы не сможем… А в том, что ее обязательно пошлют — в том сомнений нет, и догнавшие с нами церемониться не станут. И оставлять после себя трупы тоже не хочется. Мы же не знаем, что это за люди, кто они такие? Откуда пришли и что им надо?.. Вдруг это они считают нас врагами, а на самом деле это не так? Все может быть… Говорят они, во всяком случае, на нашем языке… Надо бы разобраться, не стоит делать неблагоприятный вывод обо всех на основании "дружеского" общения с той парой стрелков, которые загнали нас в эту яму… Пожалуй, не разобравшись, не стоит начинать бучу. Мало ли что…
Кстати, а откуда у меня такие ухватки, и с чего это я вздумала планировать рисунок боя? Высокое Небо, слова-то я, оказывается, какие знаю!.. Надо же: рисунок боя!.. Ладно, об этом подумаю чуть позже… А пока, глядя на Кисса, я чуть заметно качнула головой из стороны в сторону — не шумим, попробуем положиться на судьбу. Он в ответ на секунду прикрыл глаза — понял… А мне невольно вспомнилась Элсет, как тогда по приезде в Стольград я изображала безмозглую девицу в ее маленьком домике… Интересно, где сейчас лекарка, что с ней?.. Кажется, я опять не о том думаю…
Идти нам пришлось довольно долго. Во всяком случае, мне так показалось. Вначале мы поднялись вверх по склону, туда, откуда еще совсем недавно сбежали, а затем стали спускаться в ту огромную прекрасную лощину, в то бескрайнее и безмятежное море зелени, которым я еще недавно так восхищалась. И удобный спуск вниз располагался как раз неподалеку от того места, где мы присели на отдых…
Кисс был прав: в лощине, под деревьями местность ничем не отличалась от той, что была наверху. Все те же прекрасные голубые мхи под ногами, и так же светит солнце сквозь ветви деревьев, мелькают шустрые белки среди сплошной зелени… Правда, целебным хвойным запахом здесь было пропитано, кажется, все, на что падал глаз! Да-а, сюда бы людей на лечение присылать, особенно солдат, выздоравливающих после ранений, иди ослабленных детей после тяжелых болезней — враз бы поправились… Пресветлые Небеса, что за идеи мне в голову приходят?..
Кисс, хотя и держался, но под конец пути еле шел. Не знаю, поняли это наши охранники, или нет, а я просто ощущала, что он еле передвигал ноги. Ну, с бедным парнем все понятно: вывих у него серьезный, да еще запрятанный в стельке наконечник… Бедняга! Если ногу по-прежнему сильно напрягать, то выздоровление для него может затянуться надолго.
Вывих… Не знаю отчего, но мне снова вспомнилась старая история. Сестрице Дае тогда было лет семь, а мне четырнадцать. Я в тот зимний день недостаточно хорошо почистила крыльцо от снега, и сестрица, выходя из дома, поскользнулась и упала, причем упала неудачно — вывихнула кисть руки. Тогда бабушка в наказание прижала кисть уже моей руки к раскаленной заслонке у печки, чтоб я поняла, как больно сестрице… Ожог был очень глубоким, дошло до заражении крови… Если бы не Марида, то не знаю, что бы со мной было…Тогда я впервые увидела, как осмотрев мою руку, ведунья отвесила бабушке оплеуху. Самое удивительное в том, что бабушка ничего не сказала ей в ответ… Правда, после ухода Мариды бабушка все равно оттаскала меня за косы… Большой шрам от ожога на левой кисти руки и вывих — оба этих понятия сплелись в моей памяти… Нашла, то вспоминать! Что, больше думать не о чем? Лучше бы определилась, к кому же мы попали…
Все это время нас вели под присмотром два человека, еще двое тащили раненого парня. Не сказать, что они бережливо или внимательно отнеслись к своему товарищу, все еще находящемуся без сознания. Привязали его, как подстреленного кабана, за руки — ноги к длинной жерди, да так и тащили, не обращая внимания на то, что его окровавленная голова мотается из стороны в сторону. Да, от такого "щадящего" способа доставки раненого здоровья у того заметно поубавится… Ну да я все равно ничего не знаю ни о ком из этих людей, ни об отношениях между ними. Хотя, если судить по тому, каким способом они несут своего беспамятного товарища, то большой дружбой, или простой человеческой привязанностью здесь и не пахнет…
Наконец-то дошли до места, хотя это даже селеньем не назовешь. Просто несколько деревянных домиков, стоящих между деревьями. По привычке отмечаю: дома совсем новые, срублены недавно. Я, конечно, могу и ошибаться, но, судя по внешнему виду и по кое-каким мелким деталям, этим постройкам нет и нескольких лет… На зимовье охотников тоже не походит, хотя, судя по вытоптанной земле, кострищам и поленницам дров люди здесь живут постоянно. Кто-то выглянул из окна одного из домов, в другом доме тоже смотрят в окно, а кроме этого… Пустовато здесь, и отчего-то неприятно, несмотря на солнечный день. Холодом веет, а еще неприязнью…
Без лишних разговоров наши стражи отодвинули тяжелый засов на доме без окон, больше похожем на амбар, и втолкнули нас внутрь. Когда за нами захлопнулась дверь, я огляделась. Так, нужно отметить, что тот, кто складывал эту избу, работал на совесть. Все здесь сделано основательно, не разворотишь… Из недостатков можно отметить разве что только редкие щели на покатой крыше, тоже сложенной из бревен. Сквозь эти щели пробивались лучики солнечного света, позволяющие рассмотреть темное пространство внутри дома. Хотя особо смотреть тут было не на что. Пусто. Один угол амбара завален свежим сеном, да еще запах, показывающий, что здесь постоянно бывают люди…
Кисс добрел до сена и чуть ли не рухнул в эту душистую кучу.
— Фу, наконец-то!.. Думал, еще немного — и упаду! До ноги, кажется, не дотронуться…
— Полностью разделяю это мнение — я села рядом с ним. — Это тот случай, когда я с тобой не собираюсь спорить, и во всем соглашаюсь. Сама еле дошла, не знаю, и отчего. Наверное, мы с тобой просто устали от блужданий по лесу, и наши силы на исходе. А тут все же какой-никакой, а отдых. Особенно после встречи с этими… охотничками…. Как думаешь, кто эти люди? Ну, те, к кому мы попали?
— Могу только предположить, но вывод меня не радует… Да и обстановка вокруг не вызывает у меня особого оптимизма. Вряд ли здесь обитают наши друзья. Да и твоя наивная вера в порядочность людей и в любовь к ближнему здесь, боюсь, не покатит… Погоди, сейчас осмотримся, может, сообразим что к чему…
— Я и не предполагаю, что у людей нет недостатков. Хотя, говоря по правде, мне совсем не весело от той неопределенности, в которой мы оказались… Нам бы от веревок освободится, да только не знаю, как…
— Это, думаю, можно попытаться сделать… Эй, пацаны, — чуть повысил голос Кисс, — пацаны, идите сюда! Сюда, я сказал! Развяжите нас!
— Кисс, что с тобой? — я даже испугалась. — Пресветлые Небеса, ты к кому обращаешься? Здесь же, кроме нас, никого нет!
— Ошибаешься. Пацаны, вылезайте из угла! И ты, в сене который, тоже! Не бойтесь! Видите же, что у нас руки связаны…
— Да мы и не боимся — раздался мальчишеский голос из темного угла, а затем оттуда вышли две невысокие щуплые фигурки. В ту же секунду сено неподалеку от нас зашевелилось, и из него на свет выбрался еще один мальчишка. Трое оборванных, замызганных ребятишек лет восьми — десяти, внешне ничем не отличимые от тех бесприютных детей, каких, к сожалению, немало бродит по дорогам, или прячется по развалинам и темным углам. Бездомные мальчишки из тех, кого судьба не баловала с рождения. Голодные, вечно готовые к отпору, встречающие в штыки любого, кто не относится к их миру, и живущие своей обособленной стайкой, часто с волчьими нравами… Еще я поняла, что несмотря на браваду и привычную настороженность, мальчишки смертельно перепуганы. И все же их неприязнь к чужакам брала свое. Один из ребятишек, как видно, являющийся лидером в этой троице, полувраждебно — полувопросительно спросил нас: