— Ты что делаешь?
— Разве не ясно? Спать собираюсь. Не на голую же землю мне ложиться прикажешь!
— Ты что, здесь спать собрался? Рядом со мной? Ты в своем уме? Да я тебя…
— А чего тебе не нравится? Вон как похолодало, а горящий костер на ночь оставлять не стоит. Могут заметить… Да и потом, чтоб огонь поддерживать, надо всю ночь не спать. Извини, но я устал. Перед завтрашней дорогой надо бы выспаться. И заодно подумай: у нас с тобой на двоих только одна куртка, а у меня, как ты знаешь, даже рубашки нет. Ты же сама, только для того, чтоб без остановки любоваться моим прекрасным телом, единственную рубашку разодрала на лоскуты. А я, чтоб ты знала, человек теплолюбивый, и больше всего на свете не выношу холод. Вдруг ночью замерзну? Или меня комары съедят? Чем, интересно, мне укрываться прикажешь? Заячьими шкурками? Да и спать рядом с кем-то живым куда теплее, чем одному, это даже ты должна понимать. Особенно если учесть, что ты, Лиа, еще не совсем здорова, так что сама должна соображать — простужаться тебе нельзя ни в коем случае. Здесь все же лес, а не твоя любимая избушка с теплой печкой.
— Ты, похоже, окончательно обнаглел! Несешь невесть что! А ну, быстро отодвигайся подальше! Что, другого места рядом нет?
— Ну, дорогая, не стоит изображать из себя недотрогу вкупе со святой непорочностью! Насколько мне помнится, у тебя уже имелся жених, причем не из числа робких и невинных мальчиков, преданно собирающих цветочки на лугу для предмета своей платонической страсти, а обычный парень вместе со всеми вытекающими отсюда последствиями. Да и на пути в столицу ты была не одна, а постоянно крутилась среди мужиков. Спали вы тоже, думаю, не по правилу: там расположились мальчики, а здесь девочки…
— А вот это уже не твое дело!
— Знаешь, мне становится все более интересно: что именно ты воображаешь о себе, и что конкретно думаешь обо мне, а? К твоему сведению, в бабах у меня недостатка никогда не было, причем это не я бегал за ними, а они за мной. Проходу, можно сказать, не давали… Так что приставать к тебе я не собираюсь. Привычки такой нет. Да и зачем? Надо быть совсем без головы, чтоб связываться с эрбатом. Оторвешь еще что ценное в порыве пламенной страсти…
— Козел! Кот драный!
— Ты определись точно, как меня называть, и не путай без остановки двух ни в чем не повинных животных, так не похожих друг на друга — милого козлика и очаровательного котика… Хотя котик мне как-то ближе, роднее по духу…
— А если я такая опасная, то какого… ты тут спать собираешься? Да еще и рядом со мной?
— Ответ, как мне кажется, понятен любому. Ты же сама меня раздела и лишила любимой рубашки! Я, конечно, тронут таким вниманием к своей скромной персоне, но, тем не менее, мерзнуть не желаю ни в ком случае. В общем, хватит болтать! Я ложусь спать, а ты поступай, как хочешь. Но далеко уходить не советую — погода портится. А если уйдешь и простудишься, то предупреждаю: вновь лечить тебя у меня нет ни малейшего желания. Если же ты все еще не поняла, то вынужден повторить снова: вдвоем спать теплей. Кстати, подруга, предупреждаю сразу: на что-то большее не рассчитывай. Я тебе уже не раз говорил: ты не в моем вкусе. Мне, чтоб ты наконец запомнила, нравятся светленькие девушки с длинными волосами и кротким характером, а не такие наполовину стриженные темноволосые нахалки, как ты. Так что не цепляйся больше ко мне. И не жужжи беспрестанно над ухом, как надоедливая муха. Не знаю, как у тебя, а лично у меня глаза просто закрываются.
Не слушая моих возражений, Кисс бухнулся на лапник и повернулся ко мне спиной, наполовину стащив с меня наброшенную куртку. А вот это дудки! Просто из вредности я стала тянуть куртку на себя, а Кисс не давал… Хорошо еще, что хоть здесь у нас до серьезной ругани дело не дошло! В общем, все кончилось тем, что, едва не разодрав пополам бедную куртку, мы оба осознали комичность ситуации, и, помимо нашей воли, рассмеялись, а после постарались в очередной раз вспомнить про договор о ненападении. Хочешь, не хочешь, а пришлось ложиться поближе друг к другу, спина к спине, и укрываться одной курткой на двоих. Кисс уснул быстро, я еще долго лежала без сна, вспоминая события недавних дней…
И проснулась я очень рано, по многолетней привычке. Дома, в Большом Дворе, я именно в это время обычно просыпалась и начинала заниматься хозяйством. Для отдыха и восстановления сил мне вполне хватало этих коротких часов сна. Может, пора вставать? Зачем залеживаться, время ведь идет впустую… Высокое Небо, о чем я думаю? Надо же! Раньше, живя в поселке, у меня частенько случалось такое, что я не спала по две ночи подряд, занимаясь срочной работой, или домашним хозяйством — и ничего, считалось, что так и должно быть! Как я тогда мечтала, что наступит такое блаженное время, когда я смогу спать сколько мне захочется, и никто меня будить не будет! А сейчас — лежи, сколько твоей душе угодно, и никто не станет попрекать тебя бездельем… Так ведь не спится! Если вдуматься, то не жизнь у меня сейчас, а одно удовольствие!.. Так чего же мне не хватает? Куда меня тянет идти, вместо того, чтоб спокойно отдыхать?.. Да дело даже не в том: просто я знала, что ни за что не променяю свою нынешнюю взбалмошную жизнь с неизвестностью в завтрашнем дне на прежнюю жизнь, спокойную и безрадостную.
Увы, мои вчерашние опасения сбылись: было довольно прохладно, небо затянули тучи, и в лесу было совсем темно. Наш небольшой костер погас еще ночью. Жаль, теплый огонек сейчас бы очень пригодился. Оказывается, во сне я прижалась к Киссу, обняла его одной рукой, и даже моя голова лежала у него на плече… Ох, видел бы меня сейчас мой бывший жених!.. Хотя нет, пусть лучше не видит, и ничего больше обо мне не знает. От увиденного зрелища, без сомнений, Вольгастр сразу же разозлится до предела, пусть даже мы с ним теперь стали совершенно чужими людьми. Парень был довольно ревнивый, помнится, подозревал меня разом чуть ли во всех смертных грехах. Хотя, как оказалось, у него и без меня всегда были, да и сейчас имеется та, что укладывает свою голову на его плечо… Так что живи, мой бывший ненаглядный жених, своей жизнью — все одно я с этим уже смирилась, и влезать между тобой и твоей юной женой не собираюсь. И пошли вам Высокое Небо счастья и здоровых детей. А что касается меня, то я уж как-нибудь, худо — бедно, но попытаюсь еще какое-то время побарахтаться в своей нескладной судьбе, где тебе, Вольгастр, с некоторых пор тоже нет места… Так, с чего это мне всякая чушь в голову лезет? От пересыпа, не иначе…
— Подруга, ты чего вертишься? — раздался недовольный голос Кисса.
— Выспалась. А вот тебе отчего не спится?
— С чего это ты взяла, что у меня сна нет? Есть. Правда, он у меня очень чуткий. Просто шкурой чувствую, если где есть какой непорядок… Ты проснулась ни свет, ни заря, ну и я, естественно, тоже…
— Вставать будем?
— Да ты что! В такую рань? Зачем? Ноги ломать в темноте? По сути, сейчас еще ночь. Может, два часа ночи, может, три… Спи давай, сил набирайся после болезни, нечего болтать попусту. Пойдем, когда рассветет. Впереди долгий день… Нам по лесу топать и топать. Причем по бурелому, а не по ровным улочкам твоего поселка…
— Я привыкла спать мало…
— Отвыкай — сонно пробурчал Кисс, и сильной рукой прижал меня к себе. — Холодно… А так теплее… Что за погода? Середина лета, а холодина, как осенью… И вообще, не дергайся, спи, и не мешай мне. Ох уж мне эти твои деревенские привычки — вставать раньше петухов с курицами, и будить всех… Одни беды с тобой, плющ ты мой болотный…
Он снова ровно задышал, мгновенно засыпая. Вообще-то, за подобное обращение надо бы разок-другой хорошенько пнуть этого бесцеремонного типа… Причем от души. Но, на его счастье, шевелиться, а уж тем более вылезать из-под теплой, нагретой куртки — нет, сейчас подобное выше моих сил! Ладно, потом выскажу этому наглому коту в его усатую физиономию все, что я о нем думаю… А пока прислушиваясь к спокойному, размеренному дыханию Кисса, чувствуя ровное тепло, исходящее от его тела, я и сама не заметила, как заснула, и сон мой, как это ни странно, был спокойным и светлым…