– Ты засыпаешь, дорогая, – заметила мать.

 – Я, пожалуй, и вправду пойду спать, – ответила Лия, подходя к мойке и включая воду, чтобы вымыть тарелку.

Затем она лежала в постели, а тяжелый сон так и не шел, чтобы дать хоть какой-то  отдых опустошенной голове.

Спустя пару дней Лия понемногу пришла в себя и решила, что ей пора заняться работой. Возвращаться в госпиталь было нереальным, вряд ли она была готова снова ходить по местам, где всё еще дышали воспоминания. Лия вспомнила, что операционная сестра Эйда в свое время работала в частной клинике, и там у неё остались друзья. Решив попытать счастья, она позвонила Эйде.

 – О, Боже,  – та была рада её слышать, – куда ты пропала? Ни звонка, ни привета.

На заднем плане раздался детский плач, и Лия поздравила её с прибавлением в семье. Она решила, что позвонила не вовремя, но Эйда возразила:

 – Не говори глупостей. Я могу оставить малышку с бабушкой и встретиться с тобой.

Оперативность Эйды поражала. Спустя пару часов они уже сидели под тентом  летнего кафе недалеко от парка.

 – Я позвоню сегодня доктору Доброву. Если им нужна медсестра, в чем я ни капли не сомневаюсь, то я скажу, что у меня есть кандидат. И перезвоню тебе, – Эйда сняла ложечкой верхушку с мороженого, – Жаль. Госпиталь теряет хороших специалистов. Что-то в последнее время стали уходить и медсестры, и врачи. Доктор Дорнот…

Лия закашляла, не желая давать ей продолжать. Эйда не обратила внимания и всё же продолжила: – Вот это самая большая потеря, я считаю, его золотые руки были крайне необходимы. Да и как человек он был хорош.

Слава Богу, больше она ничего не добавила, избавив Лию от лишних воспоминаний о том, что он действительно был хорошим. По-своему.

Частной клинике действительно была нужна медсестра, и на следующий день Лию пригласили на собеседование. Это был не госпиталь с его суматохой и, вобщем то, довольно безответной работой на износ. Странные существа люди, получая что-то даром, они превращаются в бездушных потребителей. Когда же всё зависит от доброй воли кого-то  другого, они сразу проявляют себя  в лучшем свете. Опять же, до тех пор, пока не поймут, что могут получить желаемое даром.

Комфорт и профессионализм – вот, что царило на новой работе. Постепенно, день за днем Лия становилась частью коллектива, а работа на приеме у пожилого профессора, относившегося к ней по-доброму, была стимулом для того, чтобы не испытывать тягостного ощущения каждодневной повинности.

Но что-то изменилось в ней самой. Она оставалась прежней, и в то же время будто повзрослела на десяток лет. При этом в душе оставалась какая-то прореха. Лия не боялась признать себе, что эту прореху неожиданно для неё оставил именно Ян. Всё это время они были почти друзьями, не обещая ничего друг другу, не привязываясь друг к другу. Но какая-то часть её осталась вместе с ним. Возможно, именно этим и была опасно её желание узнать – какой он на самом деле, тем, что из глубины его жизни было сложно вернуться, не оставив части себя в ней? Удивительно, но больше мысли об Эрике не возвращались к ней, принося неприятные воспоминания. Дорнот вылечил её от этой ошибки, но взамен забрал нечто большее.

Прошло достаточно времени с того, как Лия вернулась в город. Изменилось почти всё. Как-то получилось, что никто из прежних её знакомых о ней не вспоминал, а значит и она была избавлена от ненужных встреч и разговоров. Лето уже заканчивалось, стояла последняя неделя августа. На удивление сегодня было крайне мало пациентов, и Лия практически бездельничала.

Она вышла к фойе, к стойке администратора, чтобы перекинуться парой слов с ней. За разговором Лия не заметила  вошедшего курьера, приблизившегося к стойке.

 – Добрый день. Это для, – он назвал фамилию Лии, и та чуть не подпрыгнула от неожиданности, оборачиваясь. Курьер поставил на стойку очаровательно сделанную корзинку с цветами. Было видно, что это работа талантливого флориста, – Распишитесь.

Когда он ушел, администратор, таинственно улыбнувшись, подвинула цветы к Лии:

 – Бог мой, ты просто счастливица. Какой роскошный букет!

Лия неожиданно поняла, что гадает – не Дорнот ли так напоминает о себе, и от этой мысли начала глупо улыбаться. Но в записке, прикрепленной к букету, было совсем не то имя. “Я знаю, что ты вряд ли простишь меня. Но надеюсь, что всё же позволишь попытаться”. Это был Эрик. Лия подержала в руках записку, борясь с разнообразными эмоциями.

 – Эти цветы будут красивей смотреться у тебя, – через силу улыбнулась она, убирая записку в карман костюма. Администратор сразу принялась искать подходящее место для букета, а Лия пошла обратно в кабинет, раздумывая над тем, что ей делать совсем этим. Неприятное ощущение, как старая рана, которую разбередили, не отпускало – ей хотелось, чтобы о ней больше не вспоминали, в то же время хотелось посмотреть в глаза и понять – насколько написанное было правдой. Лия ощущала себя раздраженной до предела и с облегчением дождалась конца рабочего дня, желая оставить все размышления на работе и напрочь забыть.

Но когда она вышла из клиники, все её благие намерения разлетелись в прах. Почти перед дверями, у припаркованной машины стоял Эрик. Кажется, от удивления она чуть не уронила сумку. Ну, конечно же. Как можно было сомневаться в том, что он просто возьмет и приедет вслед за своей запиской, не считая, что кто-то  может отказаться от его предложения? Он изменился. Причем настолько, что Лия могла бы поклясться, что это другой человек, похожий на него только внешне. И дело было не в том, что он смотрел на неё светло-голубыми глазами, что держался уверенно и в какой-то  мере даже развязано. От него больше не шло прежнее ощущение тепла, а было что-то другое, заставляющее ощущать дискомфорт и желание выставить барьер, закрывая себя им. Во взгляде появился неприятный цинизм, в усмешке, которая сейчас должна была значить улыбку – ленивое пренебрежение, будто вокруг него были только существа низшего порядка. И Лия ощутила вдруг, что её рост не так высок, что волосы не поддаются укладкам и лежат буйной гривой. Что её брюки и майка слишком просты. Что она тоже – что-то, стоящее ниже Маргулиса.

Злясь и не ожидая ничего хорошего, она двинулась дальше. Ничто не должно показывать её эмоций, надо вести себя так же, как когда-то  вел себя Дорнот. Мысль о нём заставила ощутить тепло в груди и улыбнуться. Эрик, расценивший это, как адресованное ему, двинулся навстречу. Где-то в паре шагов друг друга они остановились. Странно, теперь Лия не знала – как к нему обратиться и что сказать, и он, судя по всему, тоже.

 – Спасибо за цветы, – наконец произнесла она.

 – Я рад, что они тебе понравились, – он осматривал её так, что Лии показалось, будто он решает – стоила ли она такого букета. Наконец он предложил, – Нам надо поговорить. Если конечно ты не против.

Им надо было поговорить. Но вот, правда, о чем? Они шли по улице, и очевидно всё ясней ощущали эту пустоту на месте прежнего отношения. В неловком молчании дошли до небольшого кафе, прятавшегося в тени больших деревьев, росших у здания.

 – Мне стоило быть честным, я повел себя отвратительно.

Лия сидела на краю стула, ощущая себя не на месте, и внимательно смотрела на Эрика.

 – Я не прошу понять меня. Просто я потерял голову. Я просто прошу простить меня, если ты сможешь.

Он покачал головой. Лия опустила глаза на поверхность стола. Она не могла объяснить себе, отчего внутри выросла стена, не дающая ей принять его слова как правду.

 – Всё нормально, – поняв, что молчит неприлично долго, заверила его она. Это было правдой – всё прошло и больше не пробуждало никаких эмоций.

 – И всё же. Мне нет прощения, – он коснулся её запястья. Лия чуть было не отдернула руку от неожиданности. Это прикосновений не было нежным или неприятным. Оно было пустым, официальным. Заметив её реакцию, Эрик убрал пальцы и снова улыбнулся ей:

 – Как ты жила всё это время?

Лия пожала плечами.