Итакъ, во время чтенія учителя вы не можете[155] сл

ѣ

дить за воспринятіемъ преподаваемаго. Все, что вы видите, это скучающія лица д

ѣ

тей, насильно вогнанныхъ въ училище, нетерп

ѣ

ливо ожидающихъ[156] звонка и вм

ѣ

ст

ѣ

съ т

ѣ

мъ со страхомъ ожидающихъ вопроса учителя, д

ѣ

лаемаго для того, чтобы противъ воли принуждать д

ѣ

тей сл

ѣ

дить за преподаваніемъ. Зд

ѣ

сь ничего ни под[т]верждаетъ ни разрушаетъ ваши сомн

ѣ

нія. Вы приб

ѣ

гаете къ другому способу — вопросовъ — и задачъ математическихъ и сочиненій. Но ежели вы при этомъ поручите веденіе вопросовъ учителю, то результаты ваши будутъ о[157]

————

ВСТУПЛЕНІЕ.

Мн

ѣ

кажется, что во время моихъ занятій воспитаяіемъ д

ѣ

тей вообще, и въ особенности русскихъ крестьянскихъ д

ѣ

тей, мн

ѣ

пришли въ голову н

ѣ

которыя мысли, не вошедшія еще въ уб

ѣ

жденіе правителъствъ и обществъ о значеніи[158] народнаго образованія въ наше время и о новыхъ основаніяхъ, которыя должны быть положены для него. Эти-то мысли я постараюсь изложить въ этомъ писаніи, въ той безсознательной связи, въ которой он

ѣ

выросли во мн

ѣ

.

Я говорю, что мысли эти выросли во мн

ѣ

, потому что какъ сознаніе о новомъ значеніи народнаго образованія, такъ и о новыхъ пріемахъ и основаніяхъ, не пришло мн

ѣ

всл

ѣ

дствіи размышленія и изученія, a всл

ѣ

дствіи самаго факта, что, сознавъ для себя лично несостоятельность прежняго рода образованія, почувствовавъ новое, зависящее отъ времени значеніе его, я принялся за народное образованіе и потомъ только опред

ѣ

лилъ себ

ѣ

т

ѣ

пріемы и основанія, которыя оказались усп

ѣ

шными. —

Мысль о опред

ѣ

леніи и изложеніи[159] этихъ началъ пришла мн

ѣ

всл

ѣ

дствіи разговора съ однимъ Н

ѣ

мцемъ, который всередин

ѣ

моего разсказа о пріемахъ, опытахъ и результатахъ моей школы прервалъ меня вопросомъ: им

ѣ

лъ ли я систему, теорію воспитанія, прежде ч

ѣ

мъ я приступилъ къ д

ѣ

лу. Я отв

ѣ

тилъ ему, что единственная система, которую я им

ѣ

лъ, состояла въ томъ, чтобы не им

ѣ

ть никакой системы. Н

ѣ

мецъ принялъ меня за забавника, или пустомелю; но д

ѣ

йствительно вся система моя состоитъ въ томъ, чтобы не им

ѣ

ть системы, и эта-то мысль, кажущаяся такимъ вычурнымъ парадоксомъ, составляеть сущность всего посл

ѣ

дующаго.

Въ самомъ д

ѣ

л

ѣ

, какъ и во многомъ другомъ, такъ и въ д

ѣ

л

ѣ

воспитанія, мы, Русскіе, находимся въ исключительно счастливомъ положеніи. —

Ежели въ моихъ мысляхъ о народномъ образованіи найдется хоть малая доля истины, которая войдетъ въ сознаніе челов

ѣ

чества и послужитъ основаніемъ дальн

ѣ

йшему развитію новыхъ время-сообразныхъ идей образованія, я, не увлекаясь самолюбіемъ, знаю, что большей дол

ѣ

того, что я сд

ѣ

лаю, я буду обязанъ не своей личности, но тому обществу, въ которомъ я долженъ былъ д

ѣ

йствовать. —

Начиная учить д

ѣ

тей въ Русской деревн

ѣ

, я не могъ, не бывши набитымъ дуракомъ, принять въ основаніи ни н

ѣ

мецко-протестан[т]скую лютеровскую систему, ни классическую, ни езуитскую, ни нов

ѣ

йшую теоретическую систему воспитанія.[160] Еще мен

ѣ

е могъ я серьезно принять за систему славянской курсъ букваря, часовника и псалтыря и связанные съ этимъ курсомъ семинарскіе пріемы. — Не русскія теоріи были чужды, невозможны для русскихъ учениковъ, несостоятельность ихъ на мой взглядъ была доказана для самихъ себя, самими иностранцами; русская же система была, на мой взглядъ, также невозможна для меня, какъ бы обученіе д

ѣ

тей игр

ѣ

на инструмент

ѣ

, котораго уже не существуетъ. — На мн

ѣ

не лежало ни историческихъ школьныхъ узъ Европы, ни религіозныхъ и философскихъ авторитетовъ своего отечества. Безъ всякаго исканія новыхъ путей, безъ противод

ѣ

йствія или подчиненія изв

ѣ

стнымъ направленіямъ, безъ всякой зависимости отъ общества и правительства, я безсознательно и свободно долженъ былъ идти и пошелъ своимъ особеннымъ путемъ, руководствуясь однимъ изученіемъ потребности т

ѣ

хъ учениковъ, съ которыми я им

ѣ

лъ д

ѣ

ло.

«Т

ѣ

мъ легче мн

ѣ

было ошибаться!» Безъ сомн

ѣ

нія. Я даже твердо уб

ѣ

жденъ, что я непременно бы ошибся въ основаніяхъ, ежели бы изъ того пути, въ который я былъ вовлеченъ условіями моего развитія и моихъ учениковъ, я бы сталъ д

ѣ

лать общій выводъ о т

ѣ

хъ началахъ, на которыхъ должна основываться вся наука образованія; но я этаго не стану д

ѣ

лать. Я, напротивъ, попытаюсь доказать, что всякой частной пріемъ въ образованіи в

ѣ

ренъ относительно и что всякій общій выводъ не можетъ быть в

ѣ

ренъ, потому уже, что онъ общій выводъ.

Я попытаюсь доказать, какъ для каждаго условія можетъ быть отысканъ наив

ѣ

рн

ѣ

йшій путь, и какъ вс

ѣ

общіе пути всегда должны быть нев

ѣ

рны. Я постараюсь доказать, что стремленіе къ общимъ выводамъ было величайшее зло, остановившее развитіе науки воспитанія, постараюсь показать, какъ всл

ѣ

дствіе того д

ѣ

ло образованія отстало отъ другихъ сторонъ развитія челов

ѣ

чества и какое значеніе всл

ѣ

дствіи этой отсталости получило въ наше время, и наконецъ представлю мои мысли о т

ѣ

хъ средствахъ исправленія этаго зла, которыя мн

ѣ

кажутся возможными.

Я знаю, что въ моихъ выводахъ много и много будетъ ошибокъ и невольной лжи, происходящихъ отъ недостатка знаній и ложной точки зр

ѣ

нія, и потому, сколько возможно, буду стараться изб

ѣ

гать построенія теоріи, въ которую бы были включены вс

ѣ

возможныя стороны предмета. Я началъ было такого рода сочиненіе, въ которомъ, постановливая аксіомы о челов

ѣ

честв

ѣ

, движеніи развитія, о душ

ѣ

и т. п., я старался захватить все въ свой кругъ сужденія. Но опытъ уб

ѣ

дилъ меня, что какъ не льстивы для самолюбія такого рода категорическія сочиненія, въ которыхъ мысли такъ общи, что охватываютъ все, и вм

ѣ

ст

ѣ

съ т

ѣ

мъ для каждаго представляютъ особенную неясную идею, что такія сочиненія, несмотря на вн

ѣ

шнюю логичность, им

ѣ

ютъ мен

ѣ

е уб

ѣ

дительности и вліянія, ч

ѣ

мъ скромныя представленія хотя не всестороннихъ фактовъ, но такихъ, изъ которыхъ самъ читатель д

ѣ

лаетъ тотъ выводъ, который побудилъ автора къ выставленію этихъ фактовъ. — Всл

ѣ

дствіи этаго я буду держаться преимущественно критическихъ и историческихъ пріемовъ,[161]т

ѣ

хъ самыхъ, которые, по моему мн

ѣ

нію, должны быть приняты и въ д

ѣ

л

ѣ

образованія. Кром

ѣ

того очень часто я долженъ буду повторять вещи, давно, можетъ быть, изв

ѣ

стные читателю, но которые, для связи моего изложенія, мн

ѣ

необходимо будетъ поставлять на видъ ему.

————

О ЗНАЧЕНІИ НАРОДНАГО ОБРАЗОВАНІЯ.

Въ прошломъ году мн

ѣ

случилось говорить съ Г-номъ Прудономъ о Россіи. Онъ писалъ тогда свое сочиненіе «о прав

ѣ

войны». Я ему разсказывалъ про Россію, про освобождение крестьянъ и про то, что въ высшемъ класс

ѣ

зам

ѣ

тно такое сильное стремленіе къ образованію народа, что стремленіе это выражается иногда комично и переходитъ въ моду. — Неужели это въ самомъ д

ѣ

л

ѣ

правда? сказалъ онъ мн

ѣ

. Я отв

ѣ

чалъ, что на сколько можно судить издали въ русскомъ обществ

ѣ

проявилось теперь сознаніе того, что безъ образованія народа никакое государственное устройство не можетъ быть прочно. Прудонъ вскочилъ и прошелся по комнат

ѣ

. — Ежели это правда, — сказалъ онъ мн

ѣ

, какъ будто съ завистью, — вамъ русскимъ принадлежитъ будущность. —