—Невероятно, — вполголоса произнес Зейд. Он стоял посреди комнаты, опустив руки в карманы брюк и хмуро глядя на экран телевизора. — Он хочет убить их всех.

—Одновременно с этим в выступлении мэра прозвучало строгое предупреждение, касающееся абсолютно всех школьников, — продолжил появившийся на экране диктор. —Учащимся следует воздерживаться от любого рода замечаний. Сделанные даже в шутку, они могут рассматриваться как призыв к насилию. Мэр заявил, что к таким нарушителям дисциплины будут применяться самые строгие меры воздействия, вплоть до немедленного исключения из школы, и любой учащийся, заподозренный в подобных вещах, будет немедленно арестован и подвергнут строжайшему допросу.

Применение данного закона на практике уже принесло свои плоды: сегодня утром было арестовано пятеро школьников. Педагогический Совет ожидает, что на следующей неделе эта цифра увеличится в несколько раз. В то же время мэр категорически опроверг всяческие разговоры о якобы необоснованной жестокости, которая имеет место при проведении допросов: эти лживые слухи распространяются семьями, не сумевшими воспитать достойных граждан нашего Города, чьи буйные дети оказались в числе отщепенцев.

—Ну, все, с меня достаточно, — Зейд шагнул к телевизору. — Ты не возражаешь, Нони? — спросил он, протягивая руку к выключателю,

—Нет, сэр, — тихо произнесла стоявшая рядом девочка.

Он нажал на кнопку, экран погас. Комната погрузилась во мрак, в темноте было слышно, как тяжело дышит Зейд.

—Итак, — процедил он сквозь зубы, — война вышла на новый уровень безнравственности. Он решил, что, если ему не удается уничтожить меня, он уничтожит тех, кого я собирался спасти.

—Они пока живы…

—Это дело нескольких часов, Нони, — мрачно бросил Зейд. — Сегодняшняя казнь — лишь первый шаг. Он начнет убивать направо и налево, с единственной целью — вынудить нас принять открытый бой.

—Но ты, конечно, не станешь этого делать, — равнодушным тоном произнесла Нони.

—Конечно, не стану. А знаешь, возможно, решение мэра пойдет нам на пользу. Все, что он сейчас делает, он делает от отчаяния и бессилия. Разрабатывая свой изуверский план, он явно не думал о его последствиях. Есть в его новом законе один существенный недостаток.

—Какой недостаток, сэр? — все тем же невозмутимо–равнодушным тоном спросила Нони.

—Он без всякой подготовки вводит новый закон, предусматривающий необоснованно жестокое наказание за незначительные проступки. Слишком жестокое, господин мэр, — со злорадным удовлетворением в голосе заметил Зейд. — И действует слишком поспешно. Вероятно, это сошло бы ему с рук, если бы он поступал как обычно: постепенно, не спеша, закручивал бы гайки. Но такое резкое ужесточение может вызвать ответную реакцию. В Городе полно школьников, у которых и раньше были сомнения. А теперь, чем сильнее он начнет давить на них, тем большее число сомневающихся решится на ответные действия. Побеги будут случаться все чаще и чаще, вскоре они толпами побегут из школы, а мы с распростертыми объятиями встретим наших беглецов.

—И закон «Об ужесточении наказаний» превратится в приказ «О призыве в армию бунтовщиков», — подвела итог Нони.

—Совершенно верно, — подтвердил Зейд. — А теперь я должен поговорить с остальными ребятами.

—Думаю, они и так обо всем знают, — сказала Нони. — Ребята тоже смотрят новости.

—Да, но они должны знать, что будет и возмездие, — Зейд решительно шагнул к двери. — Я клянусь тебе, Нони, очень скоро мэр пожалеет о том, что сделал!

—Не сомневаюсь… — тихо произнесла Нони, глядя в спину уходящему Зейду.

—Да, это очень печально, — Юмаши тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула. — Неразумные законы часто становится причиной начала больших войн.

—Но зачем они это делают? — воскликнул Тэк, ища объяснения происходящему вокруг безумию у единственного человека, который мог ответить на его вопрос. — Почему бы им просто не убить нас всех?

Тэку показалось, что при этих словах Юмаши напрягся, мальчик чувствовал: его друг что–то скрывает. Никогда прежде Тэк не видел своего наставника таким грустным.

—Педагоги не знают, что предпринять, начинают паниковать и срываются, — пояснил Юмаши. — Они не могут достать своего настоящего врага, поэтому вымещают злобу на тех, кто пока еще находится в их власти, то есть на вас, школьниках.

—Но какой в этом смысл! — взорвался Тэк. — Что мы им сделали плохого?

—Ничего. Вы ни в чем не виноваты, — упокоил его Юмаши. — Вы всего–навсего жертвы, как и все дети, живущие в этом Городе. Что касается смысла, тут я могу только догадываться; полагаю, педагоги хотят нанести что–то вроде психологического удара по своему истинному противнику.

—Что это значит? — сердито переспросил Тэк. Он был не в том настроении, чтобы расшифровывать намеки.

Юмаши сдвинул на нос солнечные очки и внимательно посмотрел на Тэка. Несколько секунд он пристально вглядывался в его лицо и наконец заговорил:

—Те люди, которые выступают против власти педагогов, называются бунтовщиками. Педагоги надеются, что, начав репрессии против остальных школьников, они либо заставят бунтовщиков сложить оружие и разойтись, либо вынудят их совершить какой–нибудь необдуманный поступок.

—Думаешь, у них получится? — спросил Тэк, не осознавая, насколько важным было то, что он только что услышал.

—Сомневаюсь, — с некоторой заминкой произнес Юмаши. — Бунтовщики — это хорошо организованная группа, у них есть умный и дальновидный лидер. Он поймет замысел мэра и перехитрит его.

—Я желаю ему удачи, — искренне произнес Тэк и горько усмехнулся.

Юмаши прищурил глаз и склонил голову набок.

—Тебя действительно волнует то, что происходит в Городе, — медленно произнес он. — Но если ты решишь принять участие в разгорающемся конфликте, это приведет тебя к опасной черте.

—Ну и что же мне делать? — Тэк нервно взмахнул руками.

—Не делать резких движений, — сказал Юмаши. — Если ты не будешь провоцировать учителей, какие бы безумные мысли ни приходили тебе в голову, ты никогда не дашь им повода придраться к тебе.

—То есть ты предлагаешь мне молча смотреть на то, как учителя издеваются над нами? Я должен стать чем–то вроде боксерской груши, по которой они будут лупить со всех сторон, так, что ли? — сердито воскликнул Тэк.

—Нет, ты не должен делать резких движений, чтобы не стать мишенью для их ударов, — мягко поправил Юмаши. — Просто думай о том, что учебный год подходит к концу, скоро начнутся экзамены, а потом все закончится.

События последних недель развивались столь стремительно, что Тэк совершенно забыл о том, что скоро наступит лето, через месяц он будет совершенно свободен — ни домашних заданий, ни тестов, ни ежедневных встреч с учителями. Однако впереди еще целый месяц, а потом экзамены, надо взять себя в руки и постараться не натворить глупостей.

—Вот видишь, — сказал Юмаши, словно читая мысли Тэка, — все не так безнадежно, как кажется. Конечно, потом наступит новый учебный год, но это будет не очень скоро. Постарайся продержаться еще немного, и неприятности этого года уйдут в прошлое, как дурной сон.

—Мм–да, думаю, я смогу выдержать еще немного, — согласился Тэк: приятные мысли о летних каникулах заставили его отвлечься от печальной действительности.

—Отлично, — Юмаши улыбнулся, радуясь тому, что ему удалось успокоить разгоряченного Тэка. — А теперь давай перейдем к более… интересным вещам. Сегодня я приготовил для тебя кое–какую работу.

—Какую? — Тэк тряхнул головой, возвращаясь к реальности.

Последние несколько дней Юмаши предлагал ему одно и то же задание: отделять соль от перца. Каждый раз банки с этой странной смесью становились все больше и больше, однако мастерство Тэка тоже росло: он научился быстро и ловко отделять белые кристаллы соли от серых крупинок перца, так что с каждым разом у него оставалось все больше времени для тренировок; эту часть задания он обычно ждал с нетерпением и относился к ней с большим воодушевлением.