Сама инспектриса никак не подходила под стандарты Пьера Кардена. «Значит, родственница кого‑то из членов правления», — решил Фризе. Это была разъевшаяся кобылица килограммов на девяносто. Черноволосая, бровастая, с темным пушком на верхней губе. Фризе называл таких женщин «бабаусиками». Когда он вошел без стука, Лидия Васильевна заполняла листок по учету кадров, на котором уже была наклеена ее фотография. Делала она это очень старательно, положив свои внушительные груди на стол и выпятив нижнюю губу. Она вздрогнула, когда Фризе сказал:

— Здравствйте, я вам не очень помешал?

— Вы как привидение. Возникли ниоткуда, — недовольно сказала женщина.

— Я думаю, привидения не такие уж редкие гости в вашем предприятии? — усмехнулся Фризе, присаживаясь на стул и расстегивая куртку, чтобы достать удостоверение.

Инспектриса смотрела на неожиданного посетителя озадаченно. Похоже, не могла решить: прогнать его или выслушать?

Фризе не дал ей времени на раздумья, положил на стол, прямо на анкету, которую она заполняла, свое удостоверение и представился:

— Фризе из прокуратуры.

— Что из прокуратуры? — не поняла инспектриса.

— Кто, — поправил он. — Фризе Владимир Петрович. Следователь. Это я. И мне бы хотелось посмотреть списки всех ваших сотрудников со дня основания кооператива.

Женщина молча смотрела на Фризе. Видать, с сообразительностью у нее было не все в порядке. Наконец выражение растерянности на ее лице сменилось строгой гримасой.

— Для этого нужен ордер. Ордер на обыск. — Детективные романы явно входили в круг ее чтения.

— Я не произвожу у вас обыск. Просто следственно–розыскные действия. Статья семидесятая уголовно–процессуального кодекса РСФСР. Вы должны, по закону, — Фризе направил указательный палец в направлении ее большой груди, — оказать мне всяческое содействие.

Упоминание статьи произвело впечатление.

— Пожалуйста, я покажу вам учетные карточки на всех сотрудников. Но только поставлю в известность председателя.

— Юрия Игнатьевича? — весело сказал Фризе. — Не стоит лишний раз дергаться. Я только что от него. — Это был блеф, но Владимир решил: если инспектрисса позвонит председателю и выяснит, что они не встречались сегодня, всегда можно выкрутиться. «Только что от него», если, как любят говорить юристы, «толковать расширительно», — может означать и вчерашнюю встречу. Не в прошлом же году он посетил Грачева?!

— Ой, да как‑то неправильно получается, — покачала головой Зеленкова. — Без Юрия Игнатьевича… Да и смотрели уже наши карточки. Из милиции приходил майор. На шарик похожий.

— Лидия Васильевна, мне карточки не нужны, — сказал Фризе, и женщина даже не удивилась, откуда он знает ее имя. Наверное, считала, что следователю все положено знать по службе. — Вы же не храните карточки на тех людей, которые ушли из кооператива? Работают в другом месте?

— Не храним. Только карточки Кирпичникова и Уткина я еще не вынимала.

— Ну, конечно, всего три дня прошло.

— Вот ужас‑то! — вздохнула инспектриса и на глазах у нее появились слезы.

— Да. Ужас, — согласился Фризе и спросил: — Другие карточки вы уже вынули, а в книге, наверное, записаны все? — Фризе не был уверен, что такая книга существует, никто ведь не предписывает, каким способом учитывать свою рабсилу. Но он надеялся — а вдруг?

— Есть у нас амбарная книга, — не очень уверенно, с опаской сказала инспектрисса. — Я туда каждого заношу при выдаче удостоверения.

— Вот и славненько, — обрадовался Фризе. — Давайте сюда вашу амбарную. Я тут, при вас, ее полистаю и дальше отправлюсь.

— Жуликов ловить? — позволила себе разок улыбнуться бабаусик. В другой обстановке она, похоже, посмеяться любила.

— И жуликов тоже, — согласился Фризе.

Лидия Васильевна встала, и тут обнаружилось, что не такая уж она толстая. Грудь и плечи — да, могучие, а ниже — все в полном ажуре. И двигалась она легко и соблазнительно.

За инкрустированной деревянной дверцей пузатого шкафа и впрямь оказался сейф. Достав из кармашка красивой куртки ключи, кадровичка открыла сейф и вынула папку на «молнии». Расстегнув «молнию», достала из папки обыкновенную тетрадь и подала Фризе.

— Садитесь на мое место, — сказала она, — а я на минутку выйду. — Она закрыла сейф и окинула комнату быстрым взглядом, определяя, не оставила ли чего‑нибудь такое, что настырный следователь решит присвоить! Наверное, ничего подходящего не было, и Лидия Васильевна, пробормотав: «Я сейчас», вышла из комнаты, защелкнув замок.

Фризе с любопытством раскрыл тетрадь и вынул свой блокнот.

Через минуту–другую звякнул телефонный аппарат — такой же, кнопочный, как в приемной прокурора, только японский. На спаренном с ним телефоне набирали номер. Не колеблясь ни секунды, Владимир снял трубку. Сначала были длинные гудки, потом ленивый женский голос сказал:

— Приемная господина Грачева.

— Раиса, это я, Лида. Шеф у себя?

— Укатил к мэру.

— А Гриша?

— Гриша и все остальные в бизнесцентре. Какого‑то поляка принимают. — Потом перешла на шепот: — В бане.

— Ну да? — так же шепотом удивилась Лидия Васильевна. — И Маринка с ними?

— И сестры Федоровы, — женщины понимающе захихикали. А Фризе подумал о том, что неизвестные ему Маринка и сестры Федоровы наверняка не посрамили бы российскую марку у Кардена, коль удостоились званого банкета в сауне Центра международной торговли в честь польского гостя.

Лидия Васильевна пожаловалась Раисе на внезапный налет следователя и повесила трубку.

Перед тем, как углубиться в изучение записей в тетради, Фризе бегло просмотрел анкету, которую заполняла инспектрисса перед его приходом. Он узнал, что она еще не замужем и собирается ехать в командировку в Голландию.

Кроме звонка председателю у Лидии Васильевны были еще какие‑то неотложные дела, так что к ее возвращению Фризе успел найти в амбарной книге все, что его интересовало, и в потертом блокноте появились три фамилии бывших сотрудников предприятия «Харон». Один из них, с редкой фамилией Дюкарев, уволился по собственному желанию. Похоже, что с ним Фризе уже доводилось встречаться. А двое других — Лопатин и Жданов — «выбыли по случаю смерти». Кроме фамилий, в следовательском блокноте появились и адреса. Что‑что, а книгу выдачи удостоверений Зеленкова вела с прилежанием.

Когда Лидия Васильевна вошла в свой кабинетик, Фризе со скучающим видом листал обнаруженный на ее столе журнал «Он».

— Вы уже управились? — удивилась Лидия Васильевна.

— Давно. Минут двадцать вас ожидаю, — Фризе поднялся.

— Да вы шутник. Я и вышла‑то на минуту. Сегодня у нас фруктовый заказ привезли, — она взяла книгу, и вдруг улыбка сошла у нее с лица. — Вы листы отсюда не вырывали?

— У вас доброе лицо. Откуда же такая подозрительность?

— Я шучу, — сказала Зеленкова скучным голосом, но лицо у нее было расстроенное. Улыбка появилась только после того, как она пересчитала все страницы, смешно слюнявя указательный палец. Полного душевного равновесия она так и не обрела, потому что тут же высказала предположение, что Фризе все перефотографировал.

— Теперь продам пленку конкурирующей фирме, — засмеялся Фризе.

— У нас нет достойных конкурентов.

— Вас ждут серьезные неприятности, — пообещал Владимир. Инспектриса сделала удивленные глаза, но вопрос застрял у нее на губах, потому что Фризе быстро спросил: — Куда ушел водитель Дюкарев?

— Жора Дюкарев? — она с трудом переключилась с одной темы на другую. — Ах, Дюкарев! В двенадцатый таксопарк.

ДЮК

Юрия Дюкарева Фризе нашел быстро. Он подъехал к таксомоторному парку и, притормозив, высматривал место, где бы поставить машину — территория перед воротами парка была плотно заставлена личными автомобилями таксистов. И тут он увидел живописную картину. У стены, за баррикадой из ящиков с водкой и шампанским, стоял Дюк. Веселый, в распахнутом на груди чистеньком ватнике, в белой шерстяной шапочке, Дюк разговаривал с двумя молодыми мужиками. Судя по тому, с каким довольным видом они потягивали пиво прямо из бутылки, мужики были таксистами, освободившимися после смены.