По контракту, заключенному с Марией Медичи, Соломон де Бросс обязывался построить в соответствии с чертежами и сметой дворец общей стоимостью в 750 000 ливров, получая в год заранее установленную оплату в размере 2400 ливров.
Чтобы лучше наблюдать за работами, архитектор и его сын на время строительства разместились в Люксембургском особняке, что оказалось весьма предусмотрительно: возникли непредвиденные трудности из-за того, что дворец строился на месте бывших карьеров, и пришлось предварительно укреплять грунт. Это отодвинуло начало работ до 1617 года, а после 24 апреля — убийства Кончили, которое повлекло за собой ссылку Марии Медичи в Блуа — они и вовсе прекратились.
С возвращением Марии Медичи в 1620 году работы снова возобновились, но к этому времени цены выросли, произошли разрушения, некоторые части здания пришлось перестраивать. Она поручила своему суперинтенданту финансов г-ну де Ришелье лично следить за строительством. Ришелье решил, что Соломон де Бросс прикарманил деньги.
Отношения между королевой и ее архитектором осложнились. Выплаты были приостановлены. Де Бросс прекратил строительство, хотя ему приказывали немедленно начать работы. Королева не знала, как справиться с такими заботами. Но 24 марта 1624 года права подрядчика были переданы г-ну Марену де Ла Валле, а Соломон де Бросс оставался архитектором дворца с тем же жалованьем. Строительство возобновилось, и в 1625-м Мария Медичи торжественно открыла большую галерею первого этажа в западном крыле дворца, украшенную 24 роскошными полотнами Рубенса из «Истории Марии Медичи».
Наконец-то королева-мать была у себя дома. Ее спальня занимает одну из самых красивых комнат: именно здесь разыграется ключевая сцена Дня одураченных 11 ноября 1630 года.
Однако полностью строительство будет закончено только в 1631-м. Когда в 1626 году Соломон де Бросс умер, Мария Медичи заменила его на Жака Лемерсье, восходящую звезду французской архитектуры — своей карьерой он был обязан Ришелье: кардинал поручал ему строительные работы по расширению Лувра, он строил часовню Сорбонны, замок и церковь в Рюэйле, замок и новый город Ришелье, но главное — Пале-Руайаль.
Современники единодушно восхищались дворцом. Жермен Брис в своем Новом описании города Парижа и всего того, что в нем есть замечательного, не скрывает восторга: «Из всех приметных больших зданий Парижа и даже всего королевства нет ничего прекраснее этого великолепного дворца. Можно даже добавить, что если полагаться на мнение людей знающих и судящих без предубеждения, то и во всей Италии немного найдется более гармоничных и благородно украшенных зданий, чем это. Мария Медичи ничего не пожалела, чтобы оставить будущим поколениям памятник, достойный величия и щедрости ее рода. И можно сказать, что в Европе есть очень мало зданий, где искусство проявилось бы с таким совершенством и такой величественностью».
Вход во дворец находился, как и сейчас, со стороны улицы Турнон. Четырехугольный портик, украшенный статуями, увенчан куполом с круглой башенкой и обрамлен длинной крытой галереей в тосканском стиле: первый этаж с террасой, откуда открывается прекрасный вид на улицу Турнон. По обе стороны от портика располагаются угловые павильоны по три этажа каждый: первый этаж в тосканском стиле сочетается с портиком, второй этаж — в дорическом стиле, третий — в ионическом. Длина фасада, выходящего на улицу, 89 метров. Позади портика открывается почетный двор, по обе стороны от которого начинаются два боковых крыла — на восток и запад — длиной 25 метров, имеющие надстройку над первым этажом, образующую, таким образом, открытую галерею. Оба крыла сходятся к основному трехэтажному зданию, окруженному четырьмя угловыми павильонами. Фасад, выходящий в сад, имеет такую же длину, как и фасад, выходящий на улицу Вожирар — 89 метров. На уровне второго этажа располагается большая терраса с перилами, с которой Мария могла любоваться великолепным партером, расположенным на одной оси с дворцом.
Королева решила расположиться в западном крыле справа от входа. Галерея второго этажа была расписана Рубенсом. Туда выходит спальня королевы. Она «красивая, большая, квадратная, с великолепным по отделке и позолоте камином, украшенным двумя большими серебряными подставками. Кровать закрывает полог, поддерживаемый серебряными стойками».
Фонтаны и бассейны являются главным украшением садов Люксембурга. Они и рустики дворца — самое явное свидетельство итальянского влияния. Фонтаны делал Томмазо Франчини — глава династии мастеров по фонтанам, которая украсит Версаль. Но для всего этого нужно было очень много воды, а в Париже ее практически не было.
Еще Генрих IV принял решение о снабжении столицы водой из Бьевра. Отправной точкой для строительства водопровода стали «родники Рунжиса», первый камень которых был торжественно заложен Людовиком XIII в присутствии его матери в 1613 году. В Париже вода собиралась в резервуаре около Монсури, в 13 км от Рунжиса. Но только через 10 лет, в 1623-м, вода начала поступать по трубам сначала в Монсури, почти сразу же — в фонтаны Люксембурга, а потом уже — в фонтан на Гревской площади.
Мария Медичи намеревалась оставить Люксембургский дворец в наследство тому из ее сыновей, кто будет ее больше всех любить. Когда она умерла 3 июля 1642 года в Кельне, то завещала «дом в пригороде Сен-Жермен Людовику XIII и Гастону Орлеанскому обоим». Последний его унаследует в 1646-м, когда разделят имущество Марии Медичи. В то время дворец, сад и пристройки были оценены в 1 170 000 ливров, а мебель дворца — в 890 000 ливров.
Рубенс
В конце 1621 года Мария Медичи пригласила Рубенса для оформления Люксембургского дворца. Выбор ее объясняется, прежде всего, известностью художника, которого уже хорошо знали в Италии. В 1600-м он отправился в Венецию, где стал придворным художником герцога Мантуанского. В 1607 году истомившийся на чужбине художник, которому герцог всегда платил с опозданием по причине постоянной нехватки денег, добился приглашения в Антверпен ко двору эрцгерцогини Изабеллы и эрцгерцога Альбрехта, правивших Испанскими Нидерландами от имени короля Испании. Возвращение в Антверпен стало для Рубенса началом очень продуктивного периода в его творчестве.
Его слава достигла Франции. Художник подружился с Пейреском — провансальским эрудитом, другом Малерба, с которым в течение пятнадцати лет поддерживал активную переписку. Рубенс интересуется Францией, покупает книги, чтобы лучше узнать эту страну. В 1621 году Пейреск рассказал одному из своих друзей — Клоду де Можису, аббату де Сент-Амбруаз — большому любителю живописи, о знаменитом фламандском художнике. Оказалось, что этот аббат был казначеем Марии Медичи и, когда речь зашла об отделке Люксембургского дворца, именно он посоветовал ей пригласить Рубенса.
Но для того чтобы правительство Испанских Нидерландов разрешило Рубенсу отправиться в Париж, потребовалась поддержка представителя эрцгерцогини Изабеллы — барона де Вика. Эрцгерцогиня отлично понимала всю выгоду пребывания Рубенса в Париже — лучшего наблюдателя, чем художник, найти трудно. Разрешение было дано, и в последние дни 1621 года Мария Медичи приказала официально пригласить художника в Париж, чтобы вместе с ним обсудить заказ и определить сюжеты картин, сроки и цену.
Рубенс подписал с Марией контракт на создание серии «История Марии Медичи» из двадцати одной композиции и трех портретов для галереи в западном крыле Люксембургского дворца. Миссия Рубенса была непроста, потому что речь шла о восхвалении королевы. Начало 1622 года. Мария помирилась с Людовиком XIII, но все еще были живы воспоминания о регентстве и двух войнах Матери и Сына. Поэтому Рубенс решает работать в Антверпене, приезжая в Париж. Перед отъездом он делает два эскиза к портрету королевы — анфас и в профиль.
Очарованная Рубенсом Мария доверяет ему написать также историю Генриха IV, которая должна была занять место в восточной галерее дворца. За обе серии Рубенс получит 60 000 ливров. Уверенный в таланте художника Людовик XIII заказывает ему двенадцать полотен, воспроизводящих «Историю Константина».