— У тебя, Мишка, — как-то сказал ему Тельман. — душа нараспашку. Тебя любая милая девушка легко в себя влюбить сможет. Странно, что ты еще одиночкой ходишь.
— Только не говорите, Данила Григорьевич, что решили в свахи записаться.
— Да мне что? Лишняя головная боль нужна? Сам найдешь, не маленький.
Света, до этого усердно делающая вид, что не слушает их разговор, не выдержала и встряла.
— Да он нас, милых девушек, и не замечает даже. В упор не видит
— Плохо стараетесь, девушки.
— Куда уж лучше, Данила Григорьевич? Может, он уже влюбился, а мы не знаем?
— Светик, обещаю, что сообщу тебе первой, когда сие великое событие произойдет в моей жизни, договорились? А пока у тебя хватает своей заботы — у Витька, вон, производительность труда понизилась, не знаешь, почему бы это?
— Один ноль в пользу Тихонова, — заключил, улыбнувшись, Тельман. — Работать сегодня вообще кто-нибудь собирается, или как?
— Или как, — хором отозвались Света с Мишей и рассмеялись.
Миша вернулся к своему макету, принимая, как факт, что теперь придется задержаться до ночи, чтобы успеть закончить в срок.
Глава 5
Радиозавод, на котором Лика работала переводчиком в Бюро технической информации (БТИ), был одним из крупнейших промышленных объектов в городе. Платили неплохо, хотя, если бы она устроилась работать в какое-нибудь коммерческое предприятие или фирму, она получала бы больше, но и ответственности было бы больше, задержки — чаще, что не вписывалось в ее график семейной жизни. Устроил ее на работу свекор, нашел знакомых, которые без проблем взяли девушку с хорошим владением трех языков. К тому времени Лика из юной восторженной поклонницы своего мужа-гения уже превратилась в погрустневшую, немного разочаровавшуюся молодую женщину двадцати семи лет. Работа ей нравилась, но не настолько, чтобы вдохновлять и прибавлять воодушевления. Она ответственно подходила к своим обязанностям и подкупила руководство исполнительностью и молчаливостью. В группе работали еще две женщины — Лидия Дмитриевна и Клара Наримановна. Лидия Дмитриевна была руководителем группы и обычно все новенькие приходили туда по ее рекомендации. Как правило, новенькие не задерживались подолгу — молодые выпускницы, набравшись опыта, покидали гнездышко и находили более теплое местечко. На их место приходили другие, и на этот раз Лика, сама того не ведая, заняла место ее потенциального протеже. Клара Наримановна была чуть младше Лидии Дмитриевны, работала в отделе довольно долго по той простой причине, что английский ее был не на высоте и более престижное место ей не светило.
— Лида, ну чего ты все придираешься к девочке? — спрашивала она Лидию Дмитриевну в отсутствии Лики. — Спокойная девочка, старательная. Ей бы освоиться — и все будет нормально.
— Да никогда она не освоится здесь, Клара. — Лидия Дмитриевна качнула копной подкрашенных в рыжеватый цвет волос, взбитых в пучок на затылке. — Разве не видишь, она не из тех, кто привык работать, белоручка. Только взгляни на нее.
— Да ладно тебе, просто она так выглядит, а работает не хуже других.
— Ну, тебе то, ясное дело, она нравится. Думаешь, не вижу, как ты ей переводы на правку подсовываешь?
Клара Наримановна сверкнула черными глазами и обиженно сжала губы. Все заметила, мымра! Ну и что тут такого? Раз Лика соглашается ей помочь, почему бы не использовать новенькую?
— Ладно, Клара, не дуйся. Все мы не без греха. А эта девочка, уж чересчур безгрешную из себя строит, немного раздражает даже. Знаем мы, что за душой у таких вот ангелочков. Про тихий омут и чертей — это как раз про нее.
— Почему ты так думаешь?
— Вот увидишь. Я таких за версту чую.
Лидия Дмитриевна Касаткина уже лет двадцать проживала безмужнюю жизнь матери-одиночки. В последние годы ей материально помогал сын, наконец-то устроившийся на приличную работу, а до этого она подрабатывала «левыми» переводами и репетиторством. Мужа она выгнала решительно и бесповоротно, невзирая на малолетнего сына. Причиной послужило пьянство, с которым она мириться ни за что не хотела. Жизнь никогда не осыпала Лидию Дмитриевну конфетками и золотыми монетами. Напротив, частенько подставляла и обманывала надежды, а потому у нее выработалось что-то вроде инстинкта самосохранения — она никому не доверяла и с большой настороженностью относилась ко всем людям. Особенно это проявлялось по отношению к так называемым везунчикам, которым, по ее мнению, слишком уж легко все доставалось. Лика как раз идеально вписывалась в круг везунчиков — свекор, известный академик, муж, уже прославившийся своими научными изысканиями, составляли, по мнению Лидии Дмитриевны, залог успеха молодой и нечем не отличающейся от других девушки.
— Лика, вы сегодня успеете закончить перевод для конструкторов?
— Я постараюсь, Лидия Дмитриевна. Это очень срочно, да?
— Я бы не спрашивала, если бы не было срочно.
— Я понимаю.
Она беспомощно посмотрела на Клару Наримановну. Проверить ее перевод она сегодня уже не успеет.
— Вы вчера, Лика, с обеденного перерыва пришли на полчаса позже положенного, — продолжила нудение Лидия Дмитриевна. Она заметила молчаливый диалог между сотрудницами и взъелась еще больше.
— Но я же вечером задержалась.
— А это уже ваше личное дело. А днем попрошу соблюдать дисциплину. Или вы думаете, вам все простительно, если вас Сам порекомендовал?
Лика вспыхнула, но ничего не ответила. Возражать — себе же дороже. Только очередной шквал колкостей вызовет. Жалко, что опять в обед не успеет все покупки сделать, значит — вечером. А в обед лучше поработать. Хорошо, что она научилась не реагировать на начальницу. Люба, лаборантка из другого отдела, с самого начала предупредила Лику, что ее ожидает. И про протеже рассказала, и про порядки, которые Лика невольно нарушила.
— Она тебе еще попьет кровицы, эта мымра. Но ты молчи, она перебесится, а потом остынет, может, еще подружитесь.
Люба, ровесница Лики, работала на заводе года четыре, знала истории всех сотрудников и обладала способностью быстро находить общий язык со всеми новичками. Лику она заприметила в первый же день, пригласила вместе пообедать. Дружба с Любой существенно облегчила вхождение Лики в незнакомый коллектив, правда, никак не повлияло, если не сказать отрицательно, на отношения с Лидией Дмитриевной.
— Ты что? Обедать не идешь что ли, девушка?
Люба заглянула в отдел переводчиков и, убедившись, что никого нет, ввалилась в комнату.
— Работы очень много, а мне вечером надо пораньше уйти, — виновато улыбнулась Лика. — Иди без меня.
— Думаешь, оценят твои старания? Ну, ну! Может, принести тебе чего? Булочку или кекс?
— Спасибо, Любаш. Я просто кофе в нашем кафе выпью чуть попозже.
— Как знаешь, — протянула Люба и скрылась за дверью.
Лика еще немного поработала, встала, потянулась, взяла сумочку и направилась к двери. Широкий рукав свитера зацепился за дверную ручку, и она чуть не упала. В рукаве зияла дыра и Лика расстроено разглядывала пробивающийся сквозь нее свет. «Какой-то сегодня день странный», — подумала она.
В кафе, что расположилось на первом этаже инженерного корпуса, стоял гул и пахло ароматным кофе и жаренными сосисками. Она взяла кофе и оглянулась в поисках свободного стула. Все места были заняты. Лика, осторожно балансируя кружкой с горячим кофе, направилась к окну и устроилась на широком подоконнике. За окном сыпал мелкий снег и немного дуло из щелей. Лика обхватила горячую керамическую кружку ладонями и улыбнулась тому, как простой жест может создать иллюзию тепла.
— Прошу прощения, вы здесь не видели синюю папку?
— Что?
От неожиданности она немного расплескала кофе. Так задумалась, что не заметила, как к ней подошел молодой парень в джинсах и черном свитере. Возможно, один из сотрудников, она пока плохо запоминала лица, его лицо не казалось знакомым.