– Ну, смотри, командир, сам напросился, – расправляя плечи, заявил Дорин. – Я тебя обижать не хотел. Думал, по болезни отлежишься, в себя придешь. Так что, учти, жалеть не буду.

– Я тоже твои стариковские седины не пожалею, лучше бы мечом махать начал, а не языком, а то сквозняк откуда?то берется. Так и до простуды недолго.

Дорин аккуратно стянул с плеч плащ и отдал его одному из бойцов. Вытащил меч из ножен и тяжелым шагом направился навстречу Волку.

Одинцов усмехнулся и вытянул клинок из ножен. Посмотрим теперь, кто кого.

Вечером Черноус заглянул в комнату Одинцова и пригласил командира в баньку, истопленную хозяином постоялого двора. Ратмир, так звали владельца "Трех сосен", после того как узнал, что у него остановился известный сотник Волк, проявлял чудеса покладистости. Если раньше он все время ворчал на постояльцев, сетовал, что платят они мало, а шумят дескать за целый полк, то теперь и слова лишнего не скажет. Он сам предложил потешить дорогих гостей в баньке, а также предложил привести девиц для приятного времяпрепровождения. Черноус отказываться от щедрого предложения не стал. К тому же предстоял новый поход, а потом и решающая битва, когда еще случай выпадет расслабиться, да тело и душу понежить.

Одинцов баньке обрадовался. Мыться ему доводилось регулярно, а вот так чтобы всю грязь из себя вытравить, да паром и веничком побаловаться, то когда это было в последний раз уж и не упомнишь. Вероятно в прежней жизни. Тут до бани как?то дело не доходило.

Когда стемнело, Серега спустился в обеденный зал, где его уже поджидали Лех Шустрик, Черноус и Дорин. Завидев командира, они поднялись и направились к нему.

– Вот теперь все в сборе, можно и на помывку строиться, – бодро заявил Черноус.

Откуда?то из задней комнаты выскочил Ратмир, утирая мокрые руки передником. Когда?то он был белым, но толи от старости, толи от грязи уже давно посерел, так что теперь и не понятно, кто кого пачкает. Ратмир передник, или передник Ратмира.

– Готовы уже. Пойдемте я вас провожу, – заявил хозяин, направляясь к дверям, выходящим на задний двор.

Банька стояла чуть в отдалении от основного здания. Заслоненная пушистыми елками она не сразу бросалась в глаза. Деревянная лесенка вела вниз к пруду, который уже успел замерзнуть, но заботливый хозяин успел выдолбить прорубь, чтобы разгоряченные гости могли в удовольствие окунуться.

– Вам пива принести или чего может покрепче? – суетился Ратмир.

– Пива сойдет. Неси бочонок, чтобы двадцать раз не бегать, – распорядился Дорин. – Может, с нами посидишь?

– Да некогда мне. Кто же за хозяйством смотреть будет. Тут пригляд особый нужен. Так что отдыхайте, ни о чем не беспокойтесь, – протараторил Ратмир.

– Ну, тогда добро, – сказал Дорин.

Над бревенчатой банькой из трубы поднимался дым. Серега первым забрался в предбанник. В нос ударили сильные запахи запаренной березовой листвы и хвойного отвара. В душе аж потеплело. Одинцов торопливо разделся и нырнул в парилку. Забравшись на верхнюю полку, он затаился, прислушиваясь к себе. Горячий воздух подкрался, окружил со всех сторон и навалился. Стало хорошо и спокойно. Постепенно зимний холод, поселившийся в теле, отступил. Серега расслабился.

В это время дверь в парилку хлопнула, и внутрь заскочили Шустрик, Дорин и Черноус. Довольно ухая, они забрались на полати и расшумелись. Серега прикрыл глаза, наслаждаясь горячим паром и какой?то внеземной легкостью, наполнившей его. Зашипели камни от пролившейся на них запарки, и парилку мгновенно заволокло густым паром, пахнущим хвойным лесом.

Серега вытянулся на полати, подложив под голову руки, и замер в ожидании прихода. Горячий воздух пробежал по разогретому подготовленному телу, пощипывая кожу, и вдруг навалился. Одинцов даже вздохнуть не мог носом. Задышал ртом, словно вытащенная на берег рыба. Тело мгновенно покрылось потом. Волосы на голове словно разогретая на батарее шерстяная шапка.

– Хорошо, мужики! – раздался голос Шустрика. – Поддай парку. Чего жмешься, Черноус.

– Да об чем говорить, – послышался довольный голос десятника и новая волна горячего пара поднялась к потолку.

Серега посидел еще пару минут, и спустился с верхней полки. Требовалось немного передохнуть. Он выбрался из парилки и хлопнулся на белую простынь, лежащую на скамье.

Заботливый хозяин уже обернулся и принес бочонок пива и четыре глиняных кружки. Серега тот час наполнил себе кружку и припал к живительной горечи. Опустошив половину емкости сразу, он отставил посуду в сторону, утер пену с губ, и довольно откинулся на деревянную стену. Предбанник наполнился паром, исходящим от остывающего тела.

Серега уже собирался лезть назад в парилку, когда дверь с улицы открылась, впуская холод и трех девчонок, закутанных в куцые шубейки. Одинцов почувствовал себя в первый момент неловко. Сидит тут без штанов, голым задом отсвечивает. Хотел был ретироваться в парилку, но момент был упущен. Уличная дверь захлопнулась, а девчонки деловито стали раздеваться, не стесняясь присутствия Сереги.

Им и двадцати еще не исполнились. По меркам старого мира Одинцова совсем малолетки, еще школа по ним плачет. Кто?нибудь застанет с такой красоткой в чем мать родила и можно за решетку угодить. А в этом мире вполне себе зрелый возраст для замужества и деторождения.

Избавившись от одежды, девчонки выжидательно посмотрели на Серегу. А девочки все как на загляденья. Чернявые, пышноволосые, большегрудые. Отметил Одинцов, чувствуя, как его мужское естество дает о себе знать.

Не в силах себя сдерживать, Серега привлек к себе одну из них. Она ему сразу понравилась больше всех. Милое круглое личико на тонкой нежной шейке, карие веселые глаза, смотрящие дерзко и маняще. Одинцов шагнул ей на встречу, прижал к себе, чувствуя, как большие груди уперлись в него. Серега коснулся ее губ и поцеловал. Девочка ответила на его поцелуй.

Остальные красотки, почувствовав себя лишними, скользнули в парилку.

Серега заскользил руками по ее телу. Пробежал по спинке, ощущая, как она выгибается под его воздействием, огладил упругую вкусную попку, провел руками по бедрам и скользнул по нежной раскрывающейся навстречу его чутким пальцам плоти. Девушка шумно задышала.

Серега подумал было о друзьях, которые того и гляди выскочат из парилки на отдых, но желание было выше его. Одинцов развернул девушку. Она наклонилась, упершись руками в стол. Серега пристроился сзади и вошел в нее. Она обняла его и сжала в своих объятьях. Он задвигался, наращивая темп, испытывая дикое первобытное упоение чувством обладания прекрасной женщиной. Он чувствовал, как желание распирает его, грозя разорвать изнутри. Серега держал девушку за попку, раскачиваясь над ней. Чуть склонившись он завел руки под нее и обнял за груди. Большие упругие они раскачивались в такт его движениям. В этот момент сила его желания превысила его возможности, и он почувствовал, как взрывается внутри нее.

Излившись, Серега оторвался от девушки, с сожалением убрав руки с ее груди. Девчонка повернулась к нему, подняла с полати простынь, протерла между ног. Было видно, что она довольна, словно вернувшаяся с богатой охоты кошка.

– Как тебя зовут, красавица? – спросил Серега.

Хотя по большому делу знакомство надо было начинать именно с этого.

– Любава, – гордо ответила она.

И голос у нее был такой низкий, грудной, что Серега почувствовал, как начинает снова заводиться.

– Любушка, значит, – произнес он, схватил ее за руку и увлек за собой в парилку.

Здесь уже вовсю парились. Шипели ошпаренные еловым настоем раскаленные камни, летали под потолком березовые веники, падающие на голые тела, разложенные на полатях. Шустрик вовсю шпарил вениками Черноуса, который лежал на животе и довольно подухивал. Над Дорином трудились девчонки, которые в два веника охаживали его литую спину.

– Давай я тебя веничком потешу, – предложил Серега Любаве. – А потом ты меня.