— Прощайте и простите, — только произнес Одинцов.

Могильщики аккуратно подняли завернутое в простыни тело Вихря и уложили в одну из ям. То же самое они проделали с Берманом Сердитым. Каждый из бойцов взял в руки по горсти земли и бросил в могилу, после чего могильщики в четыре лопаты забросали ямы землей. И все вместе они завалили могилы бетонными обломками и кусками железа. Оставалось надеяться, что никому не потребуется этот старый хлам и никто не станет разбирать завал.

После похорон Серега вместе с Шустриком наведался в конюшню, где спали броневепри. Они выбрали девять биомашин, проверили их работоспособность. Оставалось только научить команду управлять этими агрегатами. Лех сказал, что проследит за этим, попросил Серегу прислать людей для инструктажа.

— С виду вроде все сложно, а выходит — плевое дело, — сказал он. — Полчаса — и у меня все научатся ездить.

Одинцов вернулся в штаб и отрядил первую четверку бойцов на прохождение обучения.

Между тем народ времени зря не терял. Ставший после похорон Вихря неразговорчивым Жар обыскал все кладовые и перенес необходимые, по его мнению, съестные припасы в одну из комнат. Он набил свою седельную сумку до упора и заставил остальных повторить его подвиг.

— Жрать в дороге захочется. Железно, — сказал он.

К удивлению Одинцова, Жар принес гору консервов. В срединном мире народ консервов не знал, как он догадался о назначении небольших железных банок, оставалось только гадать.

Инициатива Жара Сереге понравилась. Он и себе набил сумку сухпайком да консервами, и о Шустрике позаботился. Запасы питьевой воды также требовали пополнения, но тут всех Бобер опередил. Он нашел железные канистры с водой и занялся наполнением походных фляг и мехов.

Пока ребята занимались поиском пропитания, Лодий проверил вещевой склад и подобрал девять комплектов формы. Возвращаясь со склада, загруженный вещами, он поймал Серегу. Лодий предложил переодеться в форму Механиков, чтобы не выделяться в дороге. Издалека их примут за своих и не станут останавливать. В любом случае маскировка при передвижении по чужой территории не помешает.

Сереге идея понравилась. Он первым облачился в серый плащ Механика и распорядился переодеть народ. Также он попросил Лодия заглянуть в оружейку и отобрать все, что им могло понадобиться.

Наконец со сборами было покончено. Полностью экипированные и обученные верховой езде на биороботах бойцы спустились в конюшню и заняли места в седлах.

Они выехали с базы, когда уже стемнело. Небо затягивали серые дождевые тучи, предвещая грозу.

Город тянулся и тянулся, и казалось, он никогда не кончится. Он напоминал когда-то усталого левиафана, прилегшего на землю отдохнуть после бесконечного путешествия. Здесь же он и околел, время отшелушило все ненужное с его костей, выбелило их, превращая в памятник былому величию. Если вдуматься, все ушедшие во тьму веков цивилизации это левиафаны, некогда царившие над миром, а затем утратившие свою силу. И если остались народы, вскормленные вымершими цивилизациями, то это лишь жалкие тени на ткани реальности, скудное подобие того, что было, что зажигало сердца людей, толкая их на великие свершения, что заставляло народы и племена преклонять головы перед величием Рима, Александра Македонского, Российской империи…

Их было много, великих цивилизаций, от которых осталась лишь память да скелеты в шкафу. По руинам одной из них Волчий отряд передвигался в сгущающемся вечернем сумраке.

Скакать на броневепре это не то же самое, что скакать на лошади. Ощущения совершенно другие. Роботизированное животное передвигалось резкими и длинными прыжками. Отчего у Сереги сначала складывалось впечатление, что он находится в седле дикого мустанга, которого пытается всеми силами укротить, да только не выходит.

Судя по кислым физиономиям его спутников, удовольствие от скачки они получали весьма экзотическое. Однажды даже пришлось останавливаться, потому что Лодий заметил, что Жар отстал. Бедолага сполз с броневепря и прочистил желудок на обочину. Лицо у него было бледное и осунувшееся, хотя еще на базе он был бодр и горяч. Утерев пот со лба, Жар заявил:

— Ну и резвая мне скотина попалась. Железно резвая. Всю задницу себе отбил.

Немного передохнув, они продолжили путь. Сумерки сменились теменью, которую чуть разогнала вышедшая из-за туч луна. Звезд не было видно, отчего возникало нелепое чувство, что они остались одни в этом мире. Эту странную планету окутали каким-то коконом и изолировали от остальной Вселенной.

Серега помотал головой, чтобы избавиться от наваждения, и чуть было не вывалился из седла. Покрепче вцепившись в поводья, он прильнул к телу броневепря и больше не позволял себе расслабляться.

Разрушенные кварталы сменялись новыми. Однотипные унылые картины. Глаза уже стали уставать от пейзажа вокруг, а в голову закрадывались подозрения, что проводник водит их кругами, быть может, пытается запутать, а потом доставить к другой базе Механиков, где уже все предупреждены о проникновении чужаков и ждут их с горячим свинцовым приветом.

Серега хотел было остановить отряд и еще раз с пристрастием допросить Хакуса, но отказался от этой мысли. Нагромождение стекла, бетона, пластика и металла стали встречаться все реже и реже, все больше попадались асфальтовые пустыри, встречались клочковатые пятачки зеленой поросли. Несколько раз Одинцов видел деревья — страшные, сгорбленные, словно под грузом тяжкой жизни, с перекрученными ветвями и черными, а иногда красными листьями.

Внезапно асфальт закончился, и они выехали на проселочную дорогу, если можно было так назвать узкую тропу, испещренную колдобинами, будто ее причесали артиллерийским обстрелом. Дорогу с двух сторон обжимал лес, большей частью состоящий из кривых, высушенных временем деревьев, давно мертвых. Хотя то тут, то там проглядывали редкие зеленые и бурые, точно от крови, листья. Они словно маячки указывали дорогу и говорили, что жизнь возвращается на эти проклятые богом и временем земли.

Серега уже обрадовался, что с городом покончено, когда лес закончился, и они опять оказались среди руин. Он выматерился, но в шуме скачки его никто не услышал.

Только рано он расстраивался. Всадники пролетели три квартала и перед ними открылся вид на опоясывающую город скоростную дорогу, поднятую над домами на железобетонные опоры. Местами дорога зияла провалами, местами заросла колючим кустарником, но не это заинтересовало Одинцова. За мостом открывался вид на свободные от городского хлама поля, еще дальше начинался лес, с этого расстояния похожий на черное жирное пятно.

Поля предвещали свободу. Городская разруха вселяла в душу уныние, и Серега обрадовался, увидев, что конец близок. Он увеличил скорость, которая регулировалась поводьями, и обогнал Хакуса, возглавлявшего до этого группу вместе с Лодием. Пришлось сдержать порыв и сбросить скорость, чтобы не оказаться впереди проводника.

Они вылетели на широкий проспект, покрытый растрескавшимся асфальтом, и вскоре были уже возле моста. Нависающая над головой громада бетонно-металлических конструкций внушала ужас. Сколько простоял тут мост, медленно разрушаясь, а что если, когда они будут проезжать под ним, процесс распада закончится, и он рухнет вниз, погребая под собой Волчий отряд.

Серега заставил себя избавиться от дурных мыслей, но обратил внимание, что не только он страдает от богатого воображения. Судя по перекошенным лицам товарищей, они об этом тоже думали и избавиться от страха им не удалось.

Мост они миновали без происшествий. Пролетели под ним и оказались в чистом поле. Еще некоторое время им встречались остовы каменных домов, но вскоре и они сошли на нет.

Город не мог так быстро закончиться. Серега помнил, что пригород в его прежнем мире был густо засажен частными домиками, но все больше деревянными или кирпичными, с небольшими приусадебными участками. Время позаботилось об этом и стерло их с лица запретной территории, не оставив даже памяти.