На эту тему у меня есть великолепная история: моя прелестная дочь была в детстве довольно мужественным ребенком. И тем не менее и с ней приключались слезы. Как-то раз, ей было около четырех лет (или пять), она подбегает ко мне и, захлебываясь, начинает жаловаться на какую-то девочку, которая что-то там… Слезы текут нескончаемым потоком. Горе, конечно же, безутешно и безбрежно. Я механически отряхиваю ее от песка и, вытирая платком бесконечные слезы-горошины, говорю: «Слушай, ты так взаправдашно сейчас плачешь, такое ощущение, что тебе действительно больно! И сопли реальные, ну ты как мама, настоящая актриса, давай-ка сюда нос…» И вдруг меня пронзает: «Слушай, – говорю я, – а можешь еще раз так же?» Пауза. Раздувая ноздри, она бросает на меня полный презрения взгляд и злой прыгающей походкой идет обратно к песочнице.

Проходит несколько месяцев. Ситуация повторяется. На этот раз падение с велосипеда. Снова слезы, сопли, вселенская обида, и вдруг, уже уткнувшись в мои объятия, она неожиданно вздергивает голову. Пауза. Растирая слезы по щекам, она смотрит мне в глаза и, потирая разбитое колено, с лукавым прищуром цедит сквозь зубы: «Я сейчас это сыграю!», – и через секунду проигрывает все случившееся с виртуозностью опытной актрисы. Я восторженно аплодирую. Она хохочет и явно гордится собой.

Итак, «мощь человеческого разума сводится на нет, если сам человек ставит какие-то жесткие границы своей пытливости»[420]. И это означает, что «иррациональная полнота жизни учит нас не отбрасывать ничего и никогда»[421]. Если мы посмотрим на людей, которым удалось сконцентрироваться и увидеть перспективу своего развития, то нам бросится в глаза следующее: «…Они используют провалы и неудачи; они используют неблагоприятные, казалось бы, негативные обстоятельства и события, они используют бесконечные изменения, чтобы обрести мастерство, творческую активность и, как говорят французы, – réussite[422]. Они готовы безжалостно отбросить в сторону неработающие старые приемы и найти подходящий образ мыслей, который приводит их к достижению желаемого результата…»[423] В их стремлении к цели даже боль, как физическая, так и душевная, обнаруживает свою Сокровенную Красоту, практически иллюстрируя известную индийскую пословицу: «Боль – всего лишь твое мнение»[424], или чуть иначе: «Боль – это сигнал о существовании ошибочных убеждений»[425], или так: «Боль – это невежество»[426]!

Так достигается «Акробатизм тела и духа»[427], и что бы ни проявлялось: форма, звук, запах, вкус, осязаемое, – все это по сути своей подобно сновидению, иллюзии. «Все эти формы пустоты, звуки пустоты, запахи пустоты, вкусы пустоты и прикосновения пустоты – лишь видимости, не имеющие реальности, и в поведении следует относиться к ним как к некоему призрачному мареву, блесткам мишуры. <…> Наблюдая за ними, следует оставаться в полном покое, и тогда сознание, в котором нет никакого цепляния за эти проявления, обнаруживает себя в недвойственном состоянии самоосвобождения. Благодаря такой практике поведения объекты наслаждения становятся тем, что называется „Украшением абсолютного измерения“».[428] И это означает, что если мы способны видеть свои нечистые действия как абсолютную реальность, как пустоту, тогда все ошибки естественным образом превращаются в достоинства. Говоря стихами из Хеваджра-тантры: «Как грязь очищается грязью, так и страсти очищаются страстями».

Использование страстей путем полного интегрирования с ними, при условии органичного присутствия в виртуальной позиции Ума, традиционно именуется – Безумной Мудростью!

Три ступени Ткацкого Станка

Это мой любимый метод.

Итак: все сводится к тому, что мы интегрируем (смешиваем) присутствие в виртуальной позиции Ума со своей повседневной жизнью. «Главное здесь – суметь ввести любую относительную ситуацию в практику и объединиться с ней»[429], то есть обнаружить ее как составную часть виртуальной позиции Ума. Нечто подобное можно найти уже у Зосимы Панополийского, греко-египетского алхимика-гностика. Он называет стадии Великого Делания обретением медного, серебряного и золотого человека: «Будь настойчив, и ты найдешь, что ищешь: медный человек станет серебряным, а серебряный – золотым»[430].

Первая ступень (ступень малых способностей, или медная) определяется так: мы прикладываем усилие и интегрируем. Она означает «освобождение благодаря наблюдению». В классическом дзогчене в качестве примера дается капля росы, испаряющаяся под лучами солнца. Это означает, что, удерживая Ум в виртуальной позиции, мы рано или поздно вынуждаем объект, возникающий в Уме, обнаружить свою Сокровенную Красоту и освободиться в своей естественной природе. Говоря словами Падмасамбхавы, «если швырнуть палку льву, он неотрывно смотрит на источник – того, кто бросает, тогда как взгляд собаки следует за брошенным предметом»[431]. И это означает, что нам больше следует подражать мудрости льва, чем глупости собаки, то есть смотреть на причину возникновения того или иного явления, на непосредственный источник эмоции или мысли. В лицо самой энергии. Итак, «как мысли черные к тебе придут…»[432], разуй глаза и настойчиво смотри, смотри, смотри – в самое сердце их возникновения! Эта ответственность и есть – наш Львиный Взор!

Вторая ступень (ступень средних, или серебряных способностей) обозначается так: как только возникает – интегрируется. Традиционно она иллюстрируется образом снега, падающего на поверхность озера. Это означает «освобождение в момент появления», то есть любой чувственный контакт, едва возникнув, освобождается сам собой, без малейшего усилия сохранить осознанность. И опять у объекта нет другого выбора, как обнаружить свою Сокровенную Красоту. Так наши «страсти становятся нашим украшением: ведь если мы не обусловлены ими, не привязаны к ним, то можем позволить себе забавляться ими как игрой собственной энергии, чем они, в сущности, и являются»[433]. Со временем, наблюдая появление на сцене нашего Ума, например, злости или гордости, мы будем радостно восклицать: «О, привет, Джон!», или: «А вот и Ваня!» Мы сможем даже сознательно приглашать их на сцену, давая им остроумные прозвища и наслаждаясь их игривой проказливостью.

Третья ступень (ступень высших, или золотых, способностей) обозначается так: само освобождает себя. Пример – свернувшаяся в клубок змея; одно движение – и она уже свободна. Здесь объект, как только возникает в Уме, – уже интегрирован, уже свободен. На этом уровне нет даже различия между возникновением и освобождением: «…Что бы ни возникало в Уме – будь то покой или движение, мы просто объединяемся с тем, что само освобождает себя»[434]. В этом состоянии «мы больше не выполняем привычные действия в принудительном порядке, мы действуем с безумной непринужденностью, ни от чего не отрекаясь. Ничто больше не может доставить нам беспокойство, все возникает само по себе и освобождается само по себе»[435], обнаруживая танец Сокровенной Красоты присутствия в Вечности. «Развитие такого видения сравнивают с лесным пожаром: оно длится, пока чувство объекта не угаснет само собой».[436] В традиции дзогчен этот процесс называют обретением Радужного Тела[437].