В жемчуга да замуруды

Обрядилася Краса.

Звякнут гусли-самогуды,

В пляску вылетит коса.

Ручкой лебедь лебединой

Возмахнет да поведет —

Сердце всякое кручиной

Да любовью изойдет.

Отплясала. Приустала?

Нет! Пора дары принять.

Вот подходит сват Сусало,

Ну сверкать да ну блистать.

Но Краса, зажмурив очи,

«Отодвинься», — говорит,

И подходит сват Книгочий,

Две Псалтыри волочит.

Но Краса уж машет ручкой:

«Волоки, да мимо, сват!»

И уж скрючен закорючкой

Сват Подьячий средь палат.

Но Краса краснее мака:

«Разогнись да отойди!»

И подходит сват Вояка,

Панцирь блещет на груди.

Но Краса ему с упреком:

«Мне и твой жених не мил!

Скольких смял ты конским скоком,

Скольких палицей побил?»

Вьюнош юный, лучезарный

Отвечает поперечь, —

Грудь в кольчуге золотарной,

Весь сияет с ног до плеч.

«Убивал я, да недаром,

Я за Русь разил врагов,

Чтоб твоим волшебным чарам

Дать дорогу из оков».

Отошли в сторонку сваты,

И потупилась Краса:

«Открывай гостям палаты,

Землю, море, небеса!

Не за облаком летучим,

Не в лазури голубой,

Обручаюсь я с Могучим

На своей земле родной».

На распутье витязь дикий

Прискакал.

Камень древний, темноликий

В даль вещал:

«Смерть направо, плен налево,

Прямо бой.

Встанет огненная дева

Пред тобой».

И летит со смехом витязь

В путь прямой, —

Ветры поля! Так стремитесь

Вы домой.

За кочевья кучевые

Сизых туч,

Где небес крутые выи

Режет луч.

Горы витязю — пороги,

Лес — ковер.

Не видал такой дороги

Божий взор!

Не слыхал такого лёта

Мир земной!

Неба прервана дремота,

Вздрогнул зной.

Свищет лук, взлетают стрелы,

Мчится конь.

Вдруг алеет полдень белый:

Дым, огонь.

Встала огненная дева,

Дали нив

Блеском яростного гнева

Озарив.

Витязь ринулся с разбегу,

Бой сверкнул.

О, к какому мчишь ты брегу,

Алый гул?

О, куда пробьешь дорогу,

Витязь, ты?

Не к заветному ль порогу

Красоты?

И не к светлым ли истокам

Бытия,

Где добро не под зароком

Забытья?

О молодость, о буйность!

О хмель славянских глаз!

И речек тихоструйность,

И снежных гор алмаз.

Неведомые! Любо

Стоять вам на краю

И деда Вертодуба

Звать громко в жизнь свою.

Вы помните, как в сказке

Вертел дубами он,

И в этой ветхой маске

Вам слышен новый звон.

Эй, рвите их с корнями.

Столетние дубы!

И смело с топорами

За сруб святой избы!

Великой и просторной

И светлой. И для всех.

Чтоб гул стоял задорный,

Гремел весенний смех.

Чтоб дед в гробу дубовом

Под насыпью веков,

Встревожен громким зовом,

Сорвал оковы снов.

И глубину земную

По-старому тряхнул,

На молодость хмельную,

Хмелея сам, взглянул.

И, рухнув в землю снова,

Обрушил за собой

Всю тьму земного крова,

Проклятую судьбой.

Я молод, волен, сыт и весел,

В степях иду, степям пою.

Цветною тканью занавесил

Кибитку зыбкую мою.

Цветною тканью скрыл от зноя

Красу Увепы. Сам иду.

Сон тешит тело ей парное,

Любовь темнит ей кровь-руду.

Качают кони шатер уютный,

И ветер чешет гривы им.

В степи мне ветер всегда попутный,

Всегда ложится путь за ним.

Не вью гнезда я своей Увепе,

Кибитка нам всех лучше гнезд.

Вверху лишь небо: днем как степи,

А ночью — пестрое от звезд.

Идти устану — в кибитку лягу,

И сами кони повезут.

И с губ губами хмельную влагу

Тяну, а бусы в сердце бьют.

Житье степное, весна степная!

Иди — люби, люби — иди…

Перед глазами лишь ткань цветная,

Лишь солнце ходит впереди.