- Не надо, Раневич! - Максим ядовито усмехнулся.
- О чем ты, Достоевский? - Алекса откровенно не понимала, о чем ей толкует этот ненормальный.
- Я в школе твоей учился, на класс старше.
- Что?.. Погоди… Грегоровский?.. Максим, Макс Грегоровский! Блин, я думала, что вы однофамильцы! - испуганно-обрадованно воскликнула она, вспоминая. - Да, точно. Но у меня даже ассоциации не возникло. Мы же не общались, вроде.
- Конечно. После того, как ты отшила меня, я к тебе даже не подходил.
- Когда это я тебя отшила?
- Когда я на вашем выпускном пригласил тебя на танец. Ты еще так презрительно глянула на меня, а потом сбежала к Колей Агеевым домой…
Алекса пораженно смотрела на него.
- Не помню, совершенно… Ну да, мы с Ником свалили домой фильмец смотреть, но… я не заметила, чтобы кто-то приглашал меня…
- Вот видишь, ты на меня совершенно не обращала внимания…
Максим, чуть улыбаясь своей потрясающе обательной улыбкой, пожал плечами.
- Погоди-погоди… А как же химфак? Это случайность?
- Нет, разумеется. Я на самом деле терпеть не могу химию. Если бы ты раздумала поступать, я бы тоже ушел, чтобы учиться вместе с тобой.
Алекса растерянно огляделась.
- Как же… Капец, это нереально… Почему же ты раньше не подошел?! - воскликнула она.
- Я думал, что совсем тебе не нужен. Только недавно смелости набрался.
И его глаза не врали, она знала это совершенно точно. Алексу вдруг затопила такая волна нежности, что она наплевала на удивленные взгляды остальных посетителей, села совсем близко к Максиму и обняла его.
- Дурак ты, блин. Теперь нужен. Очень нужен… - прошептала она ему на ухо.
Глава тринадцатая
Алекса хмуро созерцала сидящую напротив нее девушку с огненно-рыжей копной вьющихся волос. Черное элегантное платье, изумительный макияж и белозубая улыбка - эта девушка явно открыла охоту на лучшего друга Алексы.
Ник пока в сети не попался. Ему удавалось сбегать из расставленных представительницами прекрасного пола капканов целых двадцать лет, так что какая-то очередная дочка папиного знакомого его даже не напрягала. Он непринужденно болтал со своим тридцатилетним двоюродным братом и снисходительно кивал на реплики Насти.
После очередной типично блондиновской шутки этой девушки Алекса скептически закатила глаза и, осторожно выбравшись из-за стола, ушла на кухню, чтобы немного отдохнуть от шумных гостей. В процессе выползания из-за стола она ухитрилась даже не опрокинуть ни одного бокала.
На кухне было тихо, прохладно и темно. Алекса не стала включать свет, подошла к приоткрытому окну и стала смотреть на небо. Звезд не было - да и какие звезды с этой извечно пасмурной осенней погодой? Рыжие фонари, освещающие путь припозднившимся прохожим чуть слепили глаза, но Алексе это совершенно не мешало наслаждаться покоем и одиночеством…
Как же все удивительно сложилось! Неужели есть на свете человек, кроме ее отца и Ника, которому она нужна? Который хочет быть рядом с ней не потому, что у нее есть деньги или связи, а потому, что она близка ему как человек, как личность. Страшно подумать, сколько ждал Максим, сколько раз отчаивался, терял надежду, наблюдал издали, не решаясь подойти…
Все чаще Алекса стала ловить себя на том, что глупо улыбается в пространство. Но сейчас ей не нужно скрывать ни от кого свое счастье. Ее никто не видит, и никто ничего не поймет.
Она вдруг ощутила, что совершенно не хочет дольше находиться в этом доме. Она уже поздравила отца Ника с днем рождения, съела все оливки из вазочки и подлила Насте в бокал с шампанским минеральной воды, так что больше ее ничто здесь не держит. Она скинула Нику смску о том, что уйдет домой и чтобы он не смел ее провожать.
Алекса обула свои высокие белые сапоги без каблуков, которые специально купила под это легкое светлое платье, надела кожаную куртку, перекинула через плечо ремень любимой сумки и тихо покинула квартиру. Гости уже в подпитии, так что ее отсутствие мало кто заметит.
Она уже вышла из перехода, когда ей пришло письменное возмущение Ника о том, что она неблагодарная эгоистка и что они с отцом уже выехали, чтобы подбросить Алексу до дома. Девушка только улыбнулась и быстро написала в ответ названия улиц, на перекрестке которых она стояла. Если уж дядя Володя решил ее проводить, она просто не имеет права отказаться.
Она поняла, что слишком задумалась, только когда в сознание ворвался пронзительный сигнал машины. Алекса непонимающе сфокусировала взгляд на окружающей действительности, только чтобы заметить смазанное пятно надвигающейся опасности. Она даже не успела среагировать, хотя сознание воспринимало реальность словно в замедленной съемке.
Алекса уже не успевала уйти с пути потерявшей управление ярко-красной хонды. Это было очевидно, и даже сама Алекса понимала, что обречена. Если бы не отец Ника. Он кинул свою машину наперерез, но… его скорость была недостаточной, чтобы изменить траекторию движения хонды.
Когда машина была уже в паре дюймов от Алексы, перед ее глазами промчался серый вихрь. Он смел и хонду, и автомобиль дяди Володи, от удара очень сильно закрутившись. Их отнесло метров на двести.
Девушка несколько мгновений тупо смотрела на безобразно смятые машины. Ужас парализовал ее, так что она не могла сдвинуться с места.
Почувствовав, что кто-то взял ее за руку, она обернулась. Бледный как полотно Ник вглядывался туда, где, кроша ботинками стекло и переговариваясь по рациям, уже стояли полицейские. Алекса даже не удивилась, почему он стоит рядом с ней.
Он очнулся, услышав рев сирен скорой помощи, побежал к машине отца сломя голову. И тогда в ее голове всплыло это воспоминание.
Алексе показалось, что сердце ее пропустило несколько ударов, да и сама она забыла, как дышать. Серая машина была ей знакома.
Она ринулась в самую гущу людей, молясь всем небесным силам, чтобы ее предположение оказалось ошибкой. Расталкивая людей в халатах и темной форме, она стремилась увидеть, убедиться, посмотреть, но ее не пускали. Отталкивали, пытались удержать.
- Пустите! Вы!.. Вы не понимаете! - отчаянно кричала она.
- Девушка, вы там лишняя!..
- Разберутся без вас!
- Профессионалам не мешайте.
Через какое-то время ее поручили бугаю-полицейскому, и тот железной хваткой вцепился в плечи Алексы. Девушка дернулась пару раз и затихла, понимая, что это бесполезно. Она видела, как занесли двое носилок в машины скорой помощи, и Ник отправился в больницу вместе с ними. Напуганная девушка из красной хонды чудом не пострадала, отделавшись сильным испугом и потекшей от истеричных слез туши.
А Алекса словно окаменела. Сцепив в умоляющем жесте руки, она не замечала холода, не пугалась разбрызганной по осколкам стекла и металла крови, не реагировала на вопросы своего надзирателя. В голове была лишь одна мысль: “Боже мой… Боже, пусть это будет не он!..”
Через полчаса составили протокол и подогнали эвакуаторы, чтобы растащить машины. К Алексе и державшему ее полицейскому подошел инспектор и что-то стал говорить. Затем покосился на отсутствующее лицо девушки и, сочувственно кивнув, отстал. Оставшиеся на месте происшествия медики негромко обсуждали между собой аварию, бросая окурки на увядшую траву газона.
- Да, чудо, что девчонка жива…
- Запись видели? До нее пара миллиметров оставалась…
- … но частота вращений почти критична…
- … не видел…
- … лия? Грегоровский Максим Алексе…
- Пока жив, но состояние очень тяжелое…
Воспользовавшись тем, что ее надзиратель отвлекся, Алекса вывернулась из его хватки. Стремительным рывком она преодолела расстояние до ближайшей полицейской машины, захлопнула дверь и до упора вжала педаль газа. Она знала, куда увозят пострадавших в таком состоянии. И она должна добраться туда раньше, чем менты ее догонят…
Эпилог
Тетрадь еле слышно шуршала исписанными листками, поддуваемая ветком. Алекса закончила предложение и перевела взгляд со строчки на кроны облетевших деревьев. Руки ее замерзли, но она не любила писать в перчатках - ручка постоянно выскальзывала из рук, портя и так неидеальный почерк.