- Знакомьтесь, Динара Александровна. - радостно объявила Виктория. Она явно симпатизирует этой девушке. "Опытный педагог" подходит к своей начальнице и встает рядом с ней, пряча руки за спиной. Подняв, наконец, голову, она обводит взглядом собравшихся и скромно улыбается. Прищурив глаза, я разглядываю это чудо. У нее загорелое тонкое лицо, высокие впалые скулы, не тронутые помадой полные губы, вздернутые крутоизогнутые брови, огромные миндалевидные испуганные ярко-голубые глаза с длинными пушистыми ресницами, и темно-каштановые волосы, собранные на затылке в конский хвост. Тела под свободным платьем разглядеть невозможно, но лодыжки у нее очень стройные. В общем-то, миленькая девочка. Только уж больно застенчивая. Она начинает что-то лепетать о распорядке дня и занятиях, которые будут проводиться с детьми, а я слежу за ней, как завороженный. Странно, но мне она очень нравится. Невинная такая, неиспорченная простушка, и дети наверняка ее полюбят.

    Такие детям нравятся.

   Строго воспитания от нее, конечно, не дождешься.... Ее взгляд внезапно останавливается на мне, у меня перехватывает дыхание, не могу отвести глаз от ее светлого чистого лица, без намека на притворство и лукавство. Настоящая Офелия. Мне ее почему-то очень жаль. Это что-то новенькое. Может, я старею? Я едва заметно улыбаюсь ей, и, вспыхнув, она отводит глаза. Очаровательно! И почему мне такие овечки никогда не попадались? Я сильно поэтичен в последнее время. Опять строки Блока крутятся в голове:

   Я-Гамлет. Холодеет кровь,

   Когда плетет коварство сети,

   И в сердце - первая любовь

   Жива - к единственной на свете.

   Тебя, Офелию мою,

   Увел далеко жизни холод,

   И гибну, принц, в родном краю,

   Клинком отравленным заколот.

   Интересно, а она уже встретила своего Гамлета? И успел ли он разбить ее наивное сердечко? Офелиям никогда не везет в любви. Слишком многие используют их неопытность и доверчивость в своих целях. Я продолжаю слушать ее тихий мелодичный голос, смущая своим настойчивым взглядом. Меня забавляет, как она напряженно избегает смотреть на меня. Я точно уверен, что ей не доводилось видеть таких, как я. Мне кажется, что она из тех девушек, которые выстригают фотографии любимого киногероя из газет и хранят под подушкой, мечтая о большой и чистой любви. Обидно, что она ее не дождется. Любви нет. И чем быстрее Динара Александровна это поймет, тем лучше для нее.

   Второго воспитателя мы так и не дождались. Собрание подошло к концу. Мужчины ушли сразу. Женщины обступили Динару, расспрашивая о том, как прошел первый день их детей. Девушка отвечала им с нежной ласковой улыбкой, глаза ее светились душевной теплотой и скрытой болью. Виктория проводила родителей в группу, в которой остались их дети с другим воспитателем. Осталась только одна мамочка и я. Что я до сих пор тут делаю? Сам удивляюсь.

   - Вы папа Кирилла? - неожиданно обратилась ко мне Динара. Я поднялся со стула и неспешно подошел к ней. Какая она маленькая! Ее можно спрятать под мышку.

   - Да. - ответил я, прямо глядя на нее. Она смущенно отводила глаза и краснела. Со временем меня это начнет раздражать.

   - Это нарисовал Кирилл для вас. - тихо произнесла она, протягивая листок бумаги. Я мельком взглянул на него. Обычные детские каракули. Человечек, маленький человечек и черное пятно рядом. Тучка, наверно. Скривив губы в усмешке, я сложил листок и убрал в задний карман джинсов. Воспитатель взглянула на меня с неодобрением.

   - Он старался для вас. Вы должны сказать сыну, что рисунок очень хороший. - неожиданно смело сказала она. - Лучше всего завести папку, в которой вы будете хранить все его работы.

   - Какие работы? - усмехнулся я. Она издевается? Или серьезно говорит? - Эти каракули?

   - Это не каракули.... - Динара запнулась, ошарашено глядя на него. Полные губы девушки задрожали от негодования.

   - Владислав Сергеевич. - сухо представился я.

   - Это не каракули, Владислав Сергеевич. Таким образом, ваш сын самовыражается. Он целый день сидел над этим рисунком. Он удивительный ребенок. - в глазах ее внезапно засветилась нежность. - Ни разу не заплакал, не пожаловался, но держался особняком. - У него есть друзья?

   - Какие друзья? Ему четыре года. - я начинаю сердиться. Эта пигалица смотрит на меня с неприкрытым разочарованием. Неужели я должен перед ней отчитываться?

   - Ребенку необходимо общение. Он очень замкнутый и печальный. Я первый раз вижу, чтобы мальчик вел себя так ....

   - Послушайте, Динара как вас там. -раздраженно оборвал ее я. - Не думаю, что вы так много здесь работаете, чтобы делать какие-то выводы, исходя только из первого впечатления. Я сам разберусь и с рисунками Кирилла и с его несуществующими друзьями. Вы просто делайте свою работу. Хорошо?

   Мамочка, слушающая наш разговор, возмущенно фыркнула, а Динара смертельно побледнела. Я решил, что мне пора дергать отсюда, пока она в обморок не шлепнулась, или пока они обе меня не заклевали.

   - Пойдемте, я провожу вас к детям. - сухо произнесла Воспитатель, обращаясь к женщине, не удостоив меня даже взглядом. Но я заметил, как она наблюдала за мной, пока собирал Кирилла. Ребенок, завидев меня, не выказал никаких эмоций. Он разглядывал рисунок на шкафчике за моей спиной, пока я его одевал. Сейчас эта выскочка из народа сделает еще один фантастический вывод. Больше я сюда не ногой. Пусть Машка сама разбирается с "опытным педагогом". Мне только нотаций по поводу воспитания чужого сына не хватало.

   На обратном пути, я заехал в детский магазин и купил Кириллу альбом, карандаши и папку для рисунков. Достав из кармана листок, я разложил его и убрал в папку. Сам не понял, зачем я это сделал.

  --  Глава 4.

"Величие мира всегда находится в соответствии с величием духа, смотрящего на него. Добрый находит здесь на земле свой рай, злой имеет уже здесь свой ад."

Гейне.

  --

   Динара улыбнулась кончиками губ, разглядывая своих новых воспитанников. Все шестеро отличались друг от друга кардинально. Общим у них был только возраст. Четыре года. Совсем еще малыши, но уже вполне разумные и самостоятельные. Марина, Андрей и Юленька начали с того, что устроили дикую истерику. Они отказывались от завтрака, не хотели даже смотреть на игры и не обращали внимания на все увещевания Дины. А Толик и Женя устроили драку. К обеду троица успокоилась и уже с интересом слушала сказки, которые рассказывала им Динара. Толик увлекся роботом, Женя конструктором. И только тихий и молчаливый Кирилл все время сидел в уголке и рисовал. У покорно выполнял все просьбы Дины, съел завтрак полностью, в отличии от остальных, но не проявлял никаких эмоций, не пытался познакомиться с другими детьми, и те быстро оставили его в покое. После обеда она долго пыталась заставить детей угомонится и лечь спать. Только Кирюша сразу послушно забрался под одеяло. Дану насторожил этот мальчик и вызвал смешанное чувство жалости и нежности. У нее создалось впечатление, что ребенка или держат в ежовых рукавицах или просто игнорируют и он привык к одиночеству. И тот и другой вариант казался ей неправильным и жестоким по отношению к малышу. На все ее вопросы он отвечал кратко и однозначно. Такая задумчивость и пассивность не свойственна ребенку его возраста. Нужно непременно поговорить с его родителями. Когда все дети, наконец, уснули, Динара отправилась к заведующей.

   Виктория грациозно восседала за своим столом, заставленном фигурками индийских богов. Она выглядела, как всегда, чудесно и стильно. Увидев Дину, заведующая искренне ей улыбнулась. Вызвав секретаря, Вика заказала два кофе.

   - Присаживайся. - она указала на кресло напортив себя. - Как отпуск? Выглядишь гораздо лучше. Загорела и линзы приобрела.- Виктория одобрительно улыбнулась.