Я вспомнил его не просто так! Дело в том, что по возвращению в Москву, выяснилась одна пикантная особенность моей новой должности: мне предстояло принять парад на Красной Площади! А ЗиЛ-117, памятный мне по всем остальным парадам, в которых я принимал участие, начиная с первого курса Калининского Суворовского училища, еще не был изобретен! А куча маршалов и генералов от кавалерии и артиллерии была весьма недовольны тем обстоятельством, что командую теперь я. 2-го ноября мне подвели злющего, молодого "кобеля" ахалтекинской породы, вороной масти. Сказали, что это "любимец Сталина", и что на нем я буду принимать парад. Понятно, для чего это было сделано: показать Сталину, что новый министр обороны не соответствует своей должности! "Даже парад принять не может!". А чертов жеребец так и норовил меня цапнуть, порвал зубами мне брюки и поцарапал руку. Все время плясал подо мною, норовил перейти на галоп, и совершенно не слушался. Я про себя подумал, что я обязательно докопаюсь до организатора и зачинщика этой провокации, и службу он будет заканчивать в Чукотском национальном округе, погоняя лаек! Я совсем не кавалерист, в детстве на ишаках в школу ездил, когда поймать удавалось. До школы в Тюра-Таме было далеко, до станции три с половиной километра и по степи. Если видели ослов, то обязательно ловили и ехали до станции. Главное – поймать! А там: сел на круп и рукой по заднице бьешь, он и "едет"! Вот только брюки после поездки долго чистить! Любят ишаки в пыли поваляться! Весь мой опыт! Не считая двух поездок по Алтаю на смирных прокатных лошадях какого-то турлагеря на Бие. Ну, и, слушали мы, с Людмилой, рассказы маршала Буденного на конных поездках по Крымским горам. Он лошадей любил, брал их на каком-то конезаводе и много рассказывал о повадках лошадей. В первый день, я едва усидел на Тереке, так звали жеребца. Подозвал Львова и, на ухо, попросил привезти сахару и хлеба. И то и другое – по карточкам! Значит, только из коопторга! Усмехающийся майор Овчинников ушел, а я остался. Приехал Львов, привез все, что я просил. Часа четыре я уговаривал и кормил этого упрямца. В конце концов, он разрешил мне почесать себя за ушком, и пару раз лизнул меня горячим шершавым языком. На следующую ночь он вел себя уже спокойнее, но, все равно, немного шарахался при криках "Ура" и, особенно, при выстрелах из пушек. 6-го ночью появился Буденный, отругал всех за выбор Терека, но менять, что-либо, было поздно.

— Подкручивай левой! — сказал Семен Михайлович, и показал как.

Перед выдохом батальона, приходилось крутить на кулак поводья и давать легкие шенкеля. Терек стоял, но перебирал ногами. Когда показывали киносъемку, мы, вместе с Семеном Михайловичем, вырезали (дали команду вырезать) очень много пленки. Салют на Параде Терек отстоял как вкопанный, но, под жесткими шенкелями. Правда, когда он оступился и чуть проскользнул на брусчатке площади, мне было не до смеха. Но он быстро выровнялся. В жизни не забуду этот парад! 9 ноября я, вскользь, на совещании упомянул, что смотры войск я теперь буду принимать на И-16. Более строгой машины хрен придумаешь. А в ЧАНО поехал Мерецков! Дошутился! Армия есть армия! Чуть расслабился, и тебя уже ни во что не ставят! Я "умирал" на марш-бросках под РПГ-16 с семью выстрелами и полной боевой за плечами, но никогда меня не "несли". "Полз" сам. Дрался в кровь, но всегда побеждал или уходил не побежденным. Либо тебя принимают в эту семью, либо ты для нее не создан! И никакие "матери от солдат" не помогут. Здесь нельзя кричать в эфир: "Мне п-ц, меня атакуют!" Стоит один раз "прогнуться", и тебя в грош ставить не будут. А ребята мои знают, что не струшу и не подведу, а если что не так, то отомщу, как с Иваном. Но, это ниже, а наверху это напоминает банку с пауками. И "точно мухи тут и там…". Главное оружие! В общем, началась "необъявленная война" между мной и старожилами Арбатского Военного округа. Работа, в основном, бумажная, приходилось вчитываться в каждую строчку, в каждую запятую, написанную этими стервецами. Так как оправдания они всегда находили именно в бумажках и синтаксисе. А толковых замов, которым можно было бы доверить участки, пока не было. После войны все считали, что главную работу выполнили именно они, и без них – победа никогда бы не состоялась. Особенно этим грешило Политуправление. Я дважды подходил к Сталину и просил снять меня с этой должности. Но он отмахивался от меня, как от мухи.

— Подбирай людей, кадры решают все. Тебя для этого сюда и поставили.

При этом, он никогда не забывал спрашивать и обо всех остальных "поручениях". В общем, до июня я, каким-то чудом, дотянул, хотя спать приходилось меньше, чем на фронте, а там состоялся первый послевоенный выпуск академии Генштаба и остальных академий, где учились фронтовики, и те люди, которых я лично знал. К этому времени и у меня уже сложились первые впечатления об исполнителях. И началась "большая чистка Арбатской пыли"! Она и в РеИ тоже была: тыловиков меняли на фронтовиков. Но, многие из тыловых крыс, в последний год войны, успели сбегать на фронт и отметиться. А потом кричали на каждом углу о своих заслугах.

В конце июня 46 года мы сбросили и взорвали РДС-2, но перед этим, в лаборатории физики высоких температур ФИАН произошел взрыв неустановленной природы, погибло 5 человек, несколько человек ранены, в том числе и моя Людмила. Я начал платить за свое прогрессорство. Лучше бы она пошла преподавать в школу.

Я не поверил в случайность взрыва. Она не должна была находиться в том месте. Ее туда вызвали перед самым взрывом. Там что-то нагревали лазером. Люда – единственный любимый человечек, которому я целиком и полностью доверяю. Но, сейчас она в госпитале, состояние критическое, в сознание не приходит. Если она умрет, я останусь совсем один. В этом случае, можно смело ожидать появления какой-нибудь мадам с томным взглядом в непосредственной близости.

Единственный вопрос: кто работает? Американцы или наши.

Есть, конечно, два сына, но одному 4 года, а второму год и 4 месяца. И нужен кто-то, кто за ними присмотрит. Бабушка! Вот только, как ее уговорить! Она преподает во Фрунзенском училище летчиков. Я вписал себе в план посещение 14-го полка. Все должно быть естественным и не вызывать подозрений ни у кого. Но, первым об этом заговорил Сам!

Он вызвал меня на дачу на следующий день после происшествия.

— Детям нужен кто-то, кто заменит им мать, в случае, если лечение не принесет успеха. Состояние Людмилы Юрьевны крайне тяжелое, я сегодня звонил товарищу Бурденко. У тебя должны быть родственники, кроме отца, которых ты хорошо знаешь.

— Только бабушка, мать отца.

— Где она?

— Точно не знаю, должна быть во Фрунзе или в Питере. Точно знает только отец.

— Слетай к нему! Чужих в дом не пускай! Крепись, Сергей.

Он, тоже, не поверил в случайность этого взрыва. Но, первое, что я сделал, приняв должность Министра, это создал собственную службу безопасности. Я поговорил со Сталиным, и вызвал к себе Кузнецова.

— Федор Федотович, после событий в Оттаве, ГРУ СА практически перестало существовать, работает только ваше Управление. Попытка бегства Гузенко слишком болезненно ударило по разведывательным структурам армии. Есть мнение поручить вам восстановление войсковой и стратегической разведки Советской Армии. Как вы смотрите на такое предложение?

— С кем согласовано такое решение, товарищ маршал. Дело в том, что последнее время на нас оказывается сильное давление со стороны других специальных служб. И ходят упорные слухи, что нас вот-вот полностью ликвидируют. И Меркулов, и Берия неоднократно поднимали этот вопрос, но он пока завис без решения.

— Решение принято. Идет подбор кадров.

— Это очень хорошо, товарищ министр. Мне казалось, что вы совсем не уделяете нам внимания.

— Не было повода вмешаться в спор между разведслужбами, Федор Федотович. Тем более на фоне скандала с Гузенко. Сами понимаете, я недавно назначен, и вы видели, как первое время было тяжело справиться с имеющимся наследством.

— Всех раздражает ваша молодость, товарищ маршал.

— Этот недостаток со временем проходит. Если вы помните, именно при мне хорошо заработала авиаразведка на фронтах. Так что, меня несколько сложно обвинить в том, что я недостаточно внимания уделяю разведке. Тем не менее, спасибо за откровенность. Поехали.

Мы отправились с ним на дачу к Сталину, где Сам лично подтвердил мои слова о том, что никакого расформирования армейской разведки не произойдет, наоборот она будет усилена. Поэтому непосредственно в Москву была переведена и расквартирована 15 бригада осназ ГРУ и 45-й разведывательный полк ВДВ.

Бабушка оказалась в Ленинграде. Год назад уволилась из армии, и работала в училище имени Фрунзе, недалеко от дома. Все сложилось довольно удачно, так как 14 полк стоял в Кронштадте, поэтому Петр сам пригласил меня к себе (ну, или я набился, так вернее будет), а он жил с мамой. В этой войне бабушке повезло больше, чем в той. Она не получила инвалидности, но ее второй муж, летчик-бомбардировщик АДД, также погиб, но в Померании. Петр командовал эскадрильей и собирался поступать в Москве в Академию ВВС. Сидел ночами, готовился к экзаменам. Поэтому, когда я попросил помочь, они оба согласились это сделать. Евгения Владимировна переселилась к нам. За мальчишек можно было не беспокоиться.

Теперь надо смотреть, как развернется следствие по делу: если все свалят на случайность – значит, работало МВД или МГБ, если кого-то найдут, значит, появятся и заказчики. Ну и ждать появления "красавишны". Наиболее опасно, если работают свои. Эти ни перед чем не остановятся. Слишком много на кону. Все отчетливо понимают, что Сталин не вечен, а я – ключевая фигура.