В 1586/87 г. «сослан в опале в Галич князь Василий Иванович Шуйский». Он «годовал» в Смоленске в 1584/85, 1585/86 и 1586/87 гг., когда «на обмену» ему прислан был кн. Т. Р. Трубецкой[501]. 8 мая (или июня) 1589 г. был убит Андрей Шуйский. Опале подверглись и союзники Шуйских: сосланы были П. И. Татев,[502]. ржевский наместник И. Ф. Крюк Колычев[503]. и др.

В марте 1585 г. в Новгород отправлен был «городовое дело делать» боярин Ф. В. Шереметев. В 1585/86 г. ему приказано было там «быти готову в козанской поход». Это последние упоминания о его деятельности. Его племянник П. Н. Шереметев в пылу семейных распрей с дядей «писал его изменником, что с князем Иваном Петровичем Шуйским государю царю Федору Ивановичу изменял». Владения Ф. В. Шереметева подверглись конфискации. В 1589/90 г. Ф. В. Шереметев постригся в Антониеве монастыре и дал в Иосифо-Волоколамский монастырь два села — Рудино и Бурухино[504].

2 августа 1586 г. неожиданно постригся в монахи думный дворянин М. А. Безнин. Опалы продолжались. К 1587/88 г. сослан был в Ливны и лишен звания окольничий И. М. Бутурлин. В 1586/87 г. некий Петр Березовский оказался «в опале не по вине» и из Москвы попал в Сибирь[505]. Но далеко не вся курия думных дворян была в это время разогнана[506]. В нее по-прежнему входили Д. И. Черемисинов, И. П. Татищев, Р. М. Пивов. Пополнялась она и новыми лицами.

В 1586 г. волнения происходили не только в Москве, но и в других городах. В июне какие-то беспорядки были в Ливнах. 22 октября в Сольвычегодске посадские люди убили крупного промышленника Семена Аникеевича Строганова[507].

Волнения 1586 г. по своим движущим силам отличались от волнений 1584 г. В них отчетливее проявился городской элемент и менее заметно участие дворянства. Выступила и верхушка церкви, недовольная ущемлением владельческих и поземельных привилегий монастырей. Неизвестно, принимали ли участие в этих волнениях кабальные холопы. Дворянство, очевидно, поддержало Годуновых, политика которых направлена была на удовлетворение насущных интересов феодального сословия в целом. Это в конце концов и определило победу Бориса в 1586 г.

Победа над Шуйскими не была бы столь решительной, если бы Годунову не удалось заручиться поддержкой романовской группы земских бояр. В 1586/87 г. на приемах у царя Борис все время появлялся в их сопровождении. 21 июня 1586 г. «ели у государя» по поводу отъезда в Астрахань царевича Мурат-Тирея кн. Ф. И. Мстиславский, Б. Ф. Годунов, Ф. Н. Романов, И. В. Сицкий и окольничий И. М. Бутурлин. 5 сентября 1586 г. в Чудове монастыре с царем «ели» Б. Ф. Годунов, Ф. Н. Романов и окольничий А. П. Клешнин. 1 октября 1587 г. на приеме у царя были Д. И. Годунов, С. В. и И. В. Годуновы, окольничий кн. П. С. Лобанов-Ростовский. Пользовался в 1586/87 г. влиянием и боярин Ф. М. Троекуров, ведавший сношениями с Польшей. 1 июня 1587 г. назначение в Разбойный приказ получили боярин кн. Г. А. Куракин и окольничий кн. П. С. Лобанов-Ростовский (первый стал думным человеком, очевидно, незадолго до этого)[508]. То, что Разбойный приказ возглавили столь высокопоставленные лица, говорило о тревожном положении внутри страны. Позиции Годунова в Думе упрочивались. К началу июля 1586 г. ему была пожалована огромная и доходная волость Вага, ранее управлявшаяся А. Щелкаловым[509].

После московских волнений правительство осуществляет мероприятия, укрепляющие положение дворянства. В 1586/87 г. издается указ, согласно которому за боярами «велено учинить подмосковнаго поместья» по 200 четвертей, за стрелецкими головами, московскими дворянами, стольниками, стряпчими — по 100 и за выборными дворянами «из городов» — по 50 четвертей. Наиболее преданной правительству части дворянского войска надлежало находиться под Москвой во избежание повторения волнений, потрясших столицу в 1584 и 1586 гг. То, что не удалось сделать в 1550 г. по проекту испомещения тысячников, в какой-то мере было осуществлено в конце 80-х годов XVI в. Одним из тех, кто получил земли под Москвой, был сам Борис Годунов, пожалованный 15 июля 1587 г. поместьем в 212 четвертей[510].

Покончив с оппозицией внутри Боярской думы, правительство Годунова обратило пристальное внимание на внешнеполитические дела. 14 июля 1586 г. вернулся из Лондона Д. Горсей[511]. По пути в Россию он выполнил очень важную для Бориса миссию — в Ливонии посетил вдову умершего в марте 1583 г. «короля» Магнуса Марию Владимировну с малолетней дочерью и уговорил ее вернуться в Россию. По возвращении на родину (в марте 1586 г.) она была пострижена в Богородицком Подсосенском монастыре[512]. Горсей привез грамоту Елизаветы, содержавшую жалобы на поведение русского посланника Бекмана и очередную просьбу о восстановлении торговых привилегий англичан, существовавших при Грозном. Привилегия, однако, была уже выдана (1 января), но не та, на которую рассчитывали королева и английские купцы. Она не только не восстанавливала старину, но даже ухудшала положение английских купцов. В ней отсутствовало исключительное право торговли Северным морским путем, которого они добивались. Англичанам запрещалась торговля в розницу даже на дому[513]. Правительство Годунова понимало, что поддержка отечественного купечества для него куда важнее, чем сомнительные выгоды от деятельности английской Московской компании.

Внешняя политика России постепенно все более и более поворачивалась к странам Востока. В мае 1586 г. Москву посетили послы Сеадат-Гирея (считавшегося в Москве «законным» крымским «царем», так как он несколько месяцев сидел на крымском престоле),[514]. Сафа-Гирея и шамхала (правителя Северо-Восточного Дагестана). Они передали настоятельную просьбу послать Мурат-Гирея на их недругов, в первую очередь на Крым и Ногаев. 18 июля состоялись торжественные проводы Мурата в Астрахань, которую он получил, чтобы «промышлять над Крымом». Вместе с ним отправили думного дворянина Р. М. Пивова с 1 тыс. стрельцов и 900 вольных казаков. 15 октября Мурата встречали в Астрахани. Отпуск Мурата был связан с совершенным из Крыма опустошительным набегом, в котором якобы принимало участие до 30 тыс. татар[515].

Б. Н. Флоря считает, что у русского правительства существовал далеко идущий план — с помощью крымских царевичей превратить Крым в вассальное государство. Трудно утверждать это с определенностью, но во всяком случае Мурат должен был сдерживать воинственный пыл Ислам-Гирея и добиваться установления дружеских отношений России с Ногаями. Еще в 1584 г. к ногайскому хану Урусу был направлен посол Иван Холопов. Их свидание состоялось лишь в январе 1586 г. Несмотря на то что Уруса беспокоило строительство городков-крепостей на рубежах его владений (Уфа, Увеж, Самара), при посредничестве Мурата он в 1586 г. принес присягу на верность царю. После длительного пребывания в Москве 5 октября 1586 г. отпущен был османский посол Ибрагим чеуш. В 1585/86 г. в столице России побывали послы «царя Абдулы» из далекой Бухары, а также из Ургенча. Хан Абдулла II вел затяжную войну с иранским шахом Аббасом I за объединение и утверждение независимости среднеазиатских земель и нуждался в установлении контактов с могущественным соседом[516].