— Чего хочешь ты? — спросил Посланец Фому даже с некоторой усталостью в голосе.

В ответ человек слегка улыбнулся:

— О, не бойся меня, ты, пришедший издалека. Многое изменилось со времен великого посева. Я не собираюсь препятствовать тебе, но когда настанет час, я помогу тебе уйти. А сейчас я прошу тебя объяснить мне некоторые непонятные вещи.

Посланец слегка иронично посмотрел на ожидавшего ответа Фому, затем сел обратно на плащ и не спеша рассказал ему все: и о Падшем, и о Вседержителе, и о Близнеце его, и об уготованной ему участи.

— Вы, боги, малодушны...— с горечью в голосе промолвил слушатель его и поднялся первым.— Ну что ж, иди, веди сюда агнца своего.

— Послушай...— Посланец даже схватил Фому за полу плаща, вынудив его вновь опуститься на землю.— Я не хочу оставлять людей. Я многое могу дать вам. Кем я был там, возле трона Вседержителя? Всего лишь слугой его, а здесь я властелин мира, живое божество. Так зачем же мне снова становиться никем? Мы можем жить вместе! Я могу даровать всем, приближенным ко мне, бесконечную телесную жизнь. Я могу воскрешать вас, если вы будете служить мне...

Фома не смотрел на Посланца, ковыряя веточкой оливы землю подле себя. Вдруг он поднял глаза и устремил взгляд свой на желтоватую стареющую Луну, будто ища там слова, чтобы продолжить разговор, и вскоре действительно промолвил:

— Что касается меня, то я уже окружен достаточной заботой. А что касается их,— Фома кивнул в сторону спящих людей,— знаешь, я подумал,— он на секунду замер, а затем, взявши за руку Посланца, приблизил его к себе и зашептал ему на ухо еле слышно, но в то же время со страстью в голосе:

— Умоляю тебя: уходи, уходи.

О тебе мы напишем скрижали.

Столько бед нам еще предстоит впереди...

Ты же сам проповедовал: не навреди!

И тебя мы уже оправдали.

Оправдали за то, что принесши нам весть,

Ты, лукавя, испытывал жалость.

Ты был прав, говоря, что бессмертие есть.

Но при этом, наверное, нужно учесть,

Что оно лишь не многим досталось.

Так оставь нас в покое. Во веки веков

На Голгофу мостим мы дорогу.

На Земле будет много еще дураков,

Что, взирая на бег кучевых облаков,

Будут петь равнодушному богу.

* * *

Боль неожиданно пронзила тело Близнеца. Она заставила его сделать попытку выгнуться, выдернуть из членов гвозди, но жертва была намертво привязана к распятию, и Близнец громко застонал, привлекая к себе внимание собравшейся у Голгофы толпы. Он гаснущим сознанием понимал близость кончины, но в душе у него не было смятения. То, что ему придется умереть, он понял, еще когда блаженный брат разбудил его в ночном Гефсиманском саду. Брат про. будил его тогда ото сна и изрек, что он должен идти на Поляну в сторону Кедрона.

— И ничего не бойся,— добавил брат его тогда, и Близнец почувствовал, как немеют суставы, будто в тот жаркий день на окраине Назарета,— ибо твои уста — теперь мои уста; ибо твоя плоть — суть моей плоти...— Продолжал слышать Близнец отчетливый шепот. И подвластный воле брата своего, он побрел на Поляну, где крепко спали сподвижники Посланца, и был там пленен приведенными Иудой воинами. А дальше ждало его судилище, и ждал его приговор, и ждала его Голгофа, но Близнец будто видел кошмарный сон, поскольку не осознавал действий своих, не слышал собственных речей, полностью поглощенный волей Посланца. И только теперь он испытывал всю полноту страдания. Боль пульсировала в нем, и тихая песня смерти звала его в тенистый сад, где в глубине, прохладе можно было укрыться от мук. Близнец не боялся, ибо поверил в бессмертие души, ибо испытал чувство, которое дано только человеку, чувство, возвышающее его над богами — осознанный выбор необратимого конца телесной жизни ради того, чтобы жили другие. Это называется длинным словом "самопожертвование". В лексиконе Вседержителя и Падшего, Посланца и Предавшего не было такого. понятия...

Боль стала просто нестерпимой — она сжала в тисках своих сердце. Туман застилал глаза Близнеца, но сквозь эту сгущавшуюся темноту он сумел различить лицо матери, стоявшей в толпе у подножья и с ужасом неотрывно глядевшей на своего сына. И Близнец ощутил, что наваждение, преследовавшее ее многие годы, исчезло. Она образумилась, и одно это говорило, что его жертва вовсе не была бессмысленной.

— Эли элои! Лаима савахфании! — воскликнул Близнец счастливо, и Посланец, услыхав это, поспешил отделить душу его от тела, ибо только он мог понять сказанное...

* * *

Сон мой был прерван. Зеленый свет распространялся в моем сознании, постепенно концентрируясь и превращаясь в точку — изумрудный светодиод, мерцавший возле чела моего и означавший успешное завершение процесса пробуждения. Однако я не спешил разминировать саркофаг, внимательно осматриваясь через слегка мутноватую крышку. Но то, что я увидел, заставило меня поторопиться. Чертыхаясь, я неловкими движениями обезвредил заложенную вовнутрь саркофага взрывчатку и с силой оттолкнул ногой загромыхавшую крышку, а затем сказал, сбросив пелена:

— Что вы тут делаете?

Вопрос сей относился к полковнику Крайт, что стояла в окружении киберов. На лице ее была кривая усмешка. Она мне не ответила, но вместо нее заговорил вышедший вперед юноша, который представлял собой, как я догадался, новое воплощение Падшего:

— Эта женщина принесла вам весть о том, что я выполнил условия договора.

— Постойте! Но...— Я почему-то смутился, собираясь высказать вслух свои сомнения, однако быстро поборол не-уместное тут замешательство:

— Полковник Крайт всего лишь человек, и где гарантия, что вы не подменили ее разум?

Я такая гарантия! — послышался знакомый мне голос из-за спин киберов. Слуги Падшего расступились, и мне навстречу вышел улыбающийся Скорпион. Однако он смотрел вовсе не на меня. Он прямо-таки алчно оглядывал обнаженное тело моей пленницы.

— И ты, лежа с ней бок о бок целых два месяца, в одном саркофаге ничего не предпринял? — произнес он осуждающе.— Эх, жаль я не отправился сюда вместо тебя...

— Вы подтверждаете, что условия договора выполнены? — раздраженным голосом прервало болтовню Скорпиона новое воплощение Падшего. "Даже дьявола он сумел вывести из себя",— иронично подумал я, сохраняя тем не менее беспристрастный внешний вид. То, что Скорпион явился сюда, не бросил меня, придавало мне столько новой энергии, что я готов был сразиться со всеми присутствовавшими здесь киберами.

— Да, подтверждаю, — сказал тем временем Скорпион, ни на секунду не отрывая взора от тела моей заложницы.

А мое внимание уже переключилось на мисс Крайт:

— А вы что здесь делаете? — повторил я вновь свой первоначальный вопрос.

Она вздрогнула, будто очнувшись от дремоты, и я видел, как ненависть, столь характерная для нее, постепенно поднимается из глубины ее души, искажая черты ее лица.

— Я хотела увидеть его,— полковник Крайт ткнула пальцем в Падшего,— и ее,— палец переместился в сторону беспомощной заложницы.

А затем полковник Крайт добавила, совершенно изменив тему:

— Проклятый день. Он забрал тела и души моих сыновей и мужа. (Я не знал, что у нее есть семья.) Так пусть же берет и мою душу, ибо я не предам близких моих, как предал их ты! — Тут ее перст вонзился в мою сторону. Она трепетала от гнева, но вдруг осела и бесшумно шлепнулась на пол.

— Что с ней? — почти выкрикнул я.

— Ничего,— ответил красивый юноша,— просто я выполнил ее просьбу.

— Послушай, Падший,— сказал тут Скорпион таким тоном, будто не был очевидцем очередного убийства,— а зачем тебе этот пупсик? Ты влюблен в нее?

Мой товарищ провел пальцем по интимным местам пленницы.

— Любовь... — усмехнулся юноша, и вдруг крикнул.— Не смей прикасаться к ней, ты, нелюдь! — Однако вот он перешел уже на нормальный тон. — Я буду властвовать над миром плоти и миром духа. Мне некого любить, ибо я господин над всеми. Я просто не могу допустить, чтобы кто-то отнял у меня хоть часть моего господства...