– Ну конечно же! Я не сомневался, что увижу здесь и доктора Ватсона, – сказал он, отвешивая чинный поклон. – Его сотрудничество может оказаться весьма полезным, поскольку человек, с которым нам предстоит иметь дело, мистер Холмс, жесток, склонен к насилию и не остановится ни перед чем. Можно сказать, что во всей Европе нет человека опаснее его.
– Я знаю нескольких особ, к которым применима эта лестная характеристика, – с улыбкой произнес Холмс. – Вы не курите? Тогда, с вашего позволения, я сам закурю трубку. Если ваш господин опаснее, чем покойный профессор Мориарти или ныне здравствующий полковник Себастиан Моран, то на него действительно стоит взглянуть. Могу ли я узнать его имя?
– Имя барон Грюнер вам что-нибудь скажет?
– Вы говорите о том австрийском убийце?
Полковник Дэймри, всплеснув затянутыми в лайковые перчатки руками, рассмеялся.
– Вы просто всезнающи, мистер Холмс! Чудесно! Значит, вы его уже записали в убийцы?
– Я всегда слежу за преступлениями, которые совершаются на материке. Разве могут у того, кто знает подробности пражского происшествия, оставаться сомнения относительно виновности этого человека? Только небольшая техническая лазейка в законе и неожиданная подозрительная смерть одного из свидетелей спасли его! Я уверен, что это он убил свою жену, когда произошел этот так называемый несчастный случай на Шплюгенском проходе, так, будто присутствовал при этом и видел своими глазами, как он это делал. К тому же я знал, что он приехал в Англию, и было у меня предчувствие, что рано или поздно мы с ним еще столкнемся. Итак, что с этим бароном Грюнером? Я полагаю, это не то старое дело снова всплыло?
– Нет, сейчас дело намного серьезнее. Покарать за преступление – очень важно, но предотвратить новое еще важнее. Вы не представляете, мистер Холмс, насколько ужасно наблюдать, как на твоих глазах готовится что-то страшное, какое-то жуткое злодейство, совершенно четко понимать, к чему это приведет, и не иметь никакой возможности помешать этому. Может ли выпасть на долю человека испытание более суровое?
– Пожалуй, нет.
– В таком случае, вы должны понять клиента, интересы которого я представляю.
– Я не думал, что вы являетесь всего лишь посредником.
Кто же главное действующее лицо?
– Мистер Холмс, я вынужден просить вас не задавать вопросов. Для нас очень важно, чтобы его высокое имя никоим образом не связывали с этим делом. Действует он исключительно из самых благородных и добрых побуждений, но предпочитает оставаться в тени. Разумеется, ваш гонорар будет оплачен полностью, и в издержках вы не ограничены. Да и какое значение, по большому счету, имеет для вас имя клиента?
– Прошу меня извинить, – сказал Холмс, – но я привык видеть загадку перед собой. Если у меня еще и за спиной будет загадка, это приведет к слишком большой путанице. Боюсь, сэр Джеймс, что я вынужден отказаться.
Наш посетитель встревожился. Его крупное выразительное лицо словно потемнело от охватившего его волнения и досады.
– Мистер Холмс, похоже, вы не понимаете, какие последствия может иметь ваш отказ, – воскликнул он. – Вы ставите меня в очень неловкое положение, ибо я совершенно уверен, что вы почли бы за честь взяться за это дело, если бы я раскрыл перед вами все карты, но в то же время я связан клятвой, которая не позволяет мне этого сделать. Могу я, по крайней мере, рассказать вам, с чем пришел?
– Конечно, если только это меня ни к чему не обяжет.
– Разумеется. Во-первых, вы, конечно же, слышали о генерале де Мервилле?
– Де Мервилль, воевавший у Хайберского перевала? Да, я слышал о нем.
– У него есть дочь, Виолетта де Мервилль, молодая, богатая, красивая, образованная, в общем, чудо, а не женщина. И эта милая невинная девушка может попасть в лапы негодяя.
– Барон Грюнер каким-то образом получил над ней власть?
– Величайшую власть, которую можно иметь над женщиной, власть любви. Этот мужчина, как вы, может быть, слышали, очень красив, к тому же чрезвычайно обаятелен, да еще и наделен красивым голосом и тем романтическим и загадочным шармом, который для женщин так много значит. Говорят, нет такой женщины, которая устояла бы перед его очарованием, и он это знает и пользуется этим в своих целях.
– Но как такому человеку удалось познакомиться с леди такого положения, как мисс Виолетта де Мервилль?
– Это произошло во время круиза на яхте по Средиземному морю. Путешествие предназначалось для людей высшего света, но заранее оплачивалось самими участниками. Несомненно, организаторы вовремя не догадались, что за барон захотел участвовать в прогулке, а когда поняли, было уже поздно. Этот мерзавец не отходил от леди с первой же минуты и в результате сумел совершеннейшим образом пленить ее.
Даже слово любовь не в достаточной степени передает те чувства, которые она к нему испытывает. Она преклоняется перед ним, буквально помешана на нем. Для нее теперь кроме него ничего не существует на этом свете. Она не желает прислушиваться к тому, что ей о нем говорят. Было сделано все возможное, чтобы избавить ее от этого безумия, но все впустую. Короче говоря, она собирается в следующем месяце выйти за него замуж. Поскольку она совершеннолетняя и имеет несгибаемый характер, непонятно, как ей можно помешать.
– Она знает об австрийском происшествии?
– Этот хитрый дьявол рассказал ей обо всех скандалах, в которых когда-либо участвовал, но, разумеется, представил себя невинным мучеником. Она ему полностью доверяет и никого не хочет слушать.
– М-да, вот так ситуация… Но вы проговорились, назвав имя своего клиента. Вы представляете интересы генерала де Мервилля?
Наш гость беспокойно заерзал на стуле.
– Я мог бы сказать, что это так и ввести вас в заблуждение, мистер Холмс. Но это не генерал. Де Мервилль сломлен и раздавлен. Случившееся настолько потрясло старого вояку, что он полностью утратил волю, которая не отказывала ему на полях сражений, и превратился в слабого немощного старика. Он не в силах тягаться с этим умным, сильным и целеустремленным мошенником. Мой клиент – его старый и близкий друг, знакомый с генералом уже много лет. Он питает к юной леди отцовские чувства еще с тех пор, когда та носила короткое платьице. Он не может равнодушно наблюдать, как развивается эта трагедия, и оставаться в стороне. Скотленд-Ярд здесь не поможет. Он сам предложил обратиться за помощью к вам, однако при том условии, что о его вмешательстве не узнает никто. Я не сомневаюсь, мистер Холмс, что при ваших бесконечных талантах вы и сами легко смогли бы через меня вычислить его имя, но я прошу вас проявить уважение, воздержаться от этого и не нарушать его инкогнито.
Холмс многозначительно улыбнулся.
– Думаю, что легко могу вам это пообещать, – сказал он. – К тому же могу добавить, что ваше дело меня заинтересовало, и я готов взяться за него. Как мы будем поддерживать связь?
– Меня можно найти в клубе «Карлтон». Но в случае крайней необходимости вот вам мой личный телефонный номер: ХХ.31.
Холмс черкнул номер в раскрытую записную книжку на коленях.
– Нынешний адрес барона, пожалуйста, – все так же улыбаясь, сказал он.
– Вернон-лодж. Это большой дом недалеко от Кингстона. Он удачно провернул какие-то сомнительные спекуляции на бирже и разбогател. Естественно, это делает его еще более сильным противником.
– Сейчас он дома?
– Да.
– Кроме всего сказанного, вы можете еще что-нибудь сообщить об этом человеке?
– Он привык жить на широкую ногу. Барон обожает лошадей. Какое-то время, недолго, он играл в поло за «Херлингем», но потом стало известно об этом пражском деле и ему пришлось уйти из клуба. Он собирает книги и картины. Вообще, он очень любит искусство и разбирается в нем. Насколько я знаю, он считается признанным авторитетом по китайскому фарфору и даже написал на эту тему книгу.
– Разносторонняя натура, – сказал Холмс. – Это отличительная черта всех великих преступников. Мой старый друг Чарли Пис виртуозно играл на скрипке. Уэйнрайт был неплохим художником. Список можно продолжить. Ну что ж, сэр Джеймс, можете сообщить своему клиенту, что я берусь за этого барона Грюнера. Больше мне пока сказать нечего. У меня имеются свои источники информации, и я надеюсь, что нам удастся добиться успеха.