– Да, папа хотел, чтобы я сменила его, – ответила Полумна, – я попробовала, но это оказалось так скучно… В общем, я отказалась. Папа после того, как взорвался рог взрывопотама, долго болел, и «Придиру» пришлось продать, не знаю уж, что теперь с журналом, может, он уже и не выходит. А я пошла учиться на врача, стажировалась в клинике святого Мунго, мне даже говорили, что у меня есть целительский талант…

– А твой папа?..

– Он умер.

– Прости, Полумна, я не знал…

– Ничего, Гарри, он уже был очень стареньким, ну, и по маме всё время тосковал. Я думаю, в конечном счете, он и умер от тоски и одиночества. Это бывает… Ну, и я осталась одна.

– И… как ты жила эти годы? – осторожно спросил Гарри.

– Я не вышла замуж, – просто сказала Полумна, – и детей у меня нет. Такие, как я, знаешь, не очень-то нравятся мужчинам. А те мужчины, которым всё-таки я нравилась, не нравились мне. Я им об этом говорила, и они исчезали из моей жизни. А потом я решила совсем уйти из больницы, знаешь, там слишком много людей, шумно, суета. И… нарглы, кругом нарглы, Гарри, – представляешь? – она улыбнулась своей шутке.

– Неужели Хогвартс – такое тихое место?

– Да, Гарри, дети мало болеют, разве только нашалят с заклинаниями, но это я быстро научилась исправлять. Еще ссадины, царапины, переломы. Вот и всё. И еще здесь есть маленькое кладбище. Я туда часто хожу, там совсем тихо. А ещё там, оказывается, похоронен профессор Снегг, представляешь? А я не знала… Ты помнишь Снегга?

– Конечно, помню…

– Я думала, его все забыли, его могила вся заросла, я иногда расчищаю её, а вот недавно кто-то положил на плиту букет волшебных маков, они не вянут… Черное на белом – так красиво… Интересно, кто это сделал? Разве у Снегга были родственники?

– Цветы положил я, Полумна, – сказал Гарри, – ведь Снегг спас мою жизнь, а я двадцать лет не был на его могиле. Забыл… И теперь мне стыдно, что я в счастье забыл о нём, боюсь, это уже не поправить, ты меня понимаешь, Полумна? А ведь я сейчас примерно в его возрасте! – вдруг осенило Гарри, – ему тогда было столько, сколько мне сейчас! В каком-то смысле сейчас я – это тогдашний он! Мерлин мой!

– Не мучай себя, Гарри, – тихо сказала Полумна, – ты помнишь, что написано на его надгробье? «Бессмертье – истина, исполненная света, и постоянно смерть доказывает это».

– Что это значит, Полумна, что ты хочешь этим сказать? Ты считаешь, что Снегг мог не… Но я видел! Своими глазами!

– Не знаю, Гарри, – ответила Полумна, – ты читал магловскую Библию?

– Конечно, нет, странный вопрос!

– Ты не меняешься, Гарри Поттер, – женщина взъерошила его коротко стриженые волосы и ласково улыбнулась. – А я читала и перечитываю, надо сказать. Знаешь, маглы в своих христианских книгах трактуют вопросы жизни и смерти не так как мы, волшебники, и как знать, кто из нас прав?

– Теология – это точно не для меня! – засмеялся Гарри, – вот Гермиона, наверное, в ней бы разобралась, если бы захотела. А я – нет. Почему-то у них четыре канонических Евангелия, куча этих… а, апокрифов, конфессии, Вселенские соборы, расколы, ереси, уволь меня, Полумна! – Гарри в преувеличенном ужасе схватился за голову. – Ты лучше скажи, в чём нуждается школьный медпункт? Всё будет!

– Ни в чём, всё есть, спасибо тебе, Гарри, за заботу.

– Да какая там забота, ты же ничего не просишь! А почему ты в гостиную преподавателей не приходишь?

– А зачем? Там… шумно. И потом, я боюсь привидений, а там профессор Бинс бывает.

– Ну ладно, а ко мне придешь? У меня привидений не бывает. Гермиону позовем, Джорджа, посидим, торт какой-нибудь у эльфов закажем, а, Полумна? Ведь мы же друзья!

– Да, Гарри, я помню, мы – друзья! Я запомнила это еще с первого раза, когда ты это сказал, тогда, в школе.

Гарри показалось, что тогда это сказал не он, а Полумна, и от этих её слов ему почему-то было неудобно, но спорить он не стал, а спросил:

– Так придешь?

– Да, Гарри, спасибо тебе, я приду.

– Пароль…

– Не надо пароля. Я лучше попрошу горгулью сказать тебе, что я пришла. – Она подняла свой чемоданчик и протянула Гарри руку:

– Видишь, тренировка закончилась, мне здесь больше делать нечего, до встречи, Гарри.

Вечером Гарри извёлся, ожидая Гермиону. Он битый час слонялся по кабинету, до звона в ушах прислушиваясь, не идет ли кто по коридору, но было тихо. Как любой мужчина, который никак не может дождаться возлюбленной, Гарри начал перебирать события прошедшего дня и то, о чём он говорил с Гермионой, пытаясь понять, не обидел ли он её невзначай, не прозвучал ли в её словах намёк на то, что она не хочет продолжения их отношений. Потом Гарри стало казаться, что с Гермионой что-то случилось, что она упала, забыв про ступеньку-ловушку в какой-нибудь лестнице, что на неё напало какое-нибудь чудовище и утащило в подземелья замка… Гарри довёл себя до состояния, близкого к панике, и уже собирался бежать на поиски Гермионы, как вдруг она вошла в кабинет. Увидев Гарри с красными пятнами на щеках и диким взглядом, она встревожилась:

– Гарри, что-то случилось?

– Нет… – пробормотал Гарри, буквально оседая в кресло, – я долго тебя ждал и боялся, что ты уже не придёшь, – вырвалось у него.

– Ну, знаешь, – сказала Гермиона, – мы же не договаривались о точном времени, и вообще… мне надо было хоть немного заняться собой. Эта неделя занятий – просто ужас, не знаю на кого я стала похожа! А так – полежала в ванной, сделала магическую маску, кстати, изобретение Невилла, из каких-то редких трав, действует чудесно, ни в каком магазине такую не купишь! Как волосы высохли, я и пришла.

Тут Гарри разглядел, что Гермиона в этот раз вместо свитера и джинсов выбрала длинное и очень красивое тёмно-синее платье. «И как я буду это платье с неё снимать? – расстроился Гарри, – она, наверное, его специально надела».

– В следующий раз не заставляй меня долго ждать, Гермиона, – сказал, он, – прошу тебя, а то я чуть с ума не сошёл от беспокойства.

Гермиона между тем оглядела кабинет, как будто видела его в первый раз, и сказала:

– Знаешь что, Гарри, пойдём-ка лучше в библиотеку, там, по-моему, гораздо уютнее.

Они уселись за столик в библиотеке, на котором стояла большая, многоярусная ваза с фруктами. Гермиона сбросила туфли, забралась в кресло с ногами, выбрала себе гроздь винограда и стала её ощипывать, лукаво поглядывая на Гарри.

– Итак, профессор Поттер, каковы ваши достижения за прошедшую неделю, за исключением того, что вам удалось затащить в постель своего заместителя по учебной части?

Гарри улыбнулся:

– Я бы не стал умалять этого достижения, профессор! Более того, я собираюсь…

Гермиона фыркнула:

– Что именно ты собираешься, можешь мне не рассказывать. Это-то как раз не тайна. Я имела в виду то дело, которое нам с тобой поручил министр.

– Н-ну… – пробормотал Гарри, видишь ли…

– Именно что вижу. А вижу я, что не сделано ничего. Это плохо, Гарри, ведь у нас совсем мало времени, а мы даже не представляем себе, в каком направлении двигаться! – Гермиона с досадой бросила обратно в вазу ощипанную веточку. – Я кое-что почитала о том, как кельты праздновали Самайн и Бельтайн. В общем, ничего привлекающего внимания, но всё же…

– Расскажи, Гермиона, – попросил Гарри.

– Ну, пиры и вообще повальное пьянство в течение праздничной недели мы пропустим, тут нет ничего интересного, и, я надеюсь, что мы в школе ничего такого устраивать не будем. Я уже говорила Кингсли, и ты слышал, что Самайн и Бельтайн празднуют целую неделю, но главный день праздника – третий. Особую мистическую силу обряды приобретают, если полнолуние приходится именно на третий день праздника.

– И в этот год…

– Да, Гарри, в этом году первого ноября луна будет полной, я проверила.

– Понятно, кто бы сомневался… Продолжай, Гермиона.

– Главный ритуал Самайна – это сжигание ритуального костра. Но костёр, Гарри, непростой. Во-первых, его нужно развести на кургане, в котором похоронен какой-нибудь великий воин или герой. Во-вторых, его нужно разводить исключительно из дубовых сучьев, потому что дуб – это дерево славы и отваги, и из лесного ореха, потому что это дерево магов. Ветви дуба для ритуального костра рубить нельзя ни в коем случае, их нужно собирать, причём собирать должны все, кто будет участвовать в обряде. Орешину, как я поняла, резать не возбраняется. Костёр должен разжечь заклинанием самый сильный из присутствующих волшебников. Когда дрова начнут прогорать, все прыгают через костёр, загадывая желания, отгоняющие тьму. Прыгают по старшинству – от самого младшего до самого старшего. Ну, а потом – пир на всю ночь до утра. Дальше неинтересно…