Охотников попробовать традиционное пиво не слишком и много, к такому не привыкли, такое не по вкусу… Цвет и отсутствие прозрачности тоже отпугивают. Зато обычным заливаются сколько влезет, в среднем, кружка в час. Еще заказывают кашу со шкварками и уминают ее из мисок деревянными ложками… руками ломают кольца сухой колбасы, рвут буханки хлеба. Идея с деревянными тарелками замечательно удалась, агента беспокоит лишь то, а выдержат ли они купание в мойке…

В подвал спускается типчик с хитрым взглядом. Когда он замечает объявление о возможности приобретения традиционного пива домашнего производства, на его узких губах расцветает гадкая усмешка. Он направляется прямо к бару. Деревянные миски, деревянные ложки… явно здесь нарушили целую кучу предписаний, в том числе и нормы ISO, регламентирующие столовые приборы в учреждениях общественного питания. Любая иная замеченная им мелочевка делает его еще более довольным.

— Санэпидемстанция, контроль, — выкладывает он удостоверение на стойку. — Прошу вывести всех посетителей и приготовить документацию вот на это… — указывает он на стеклянную бутыль с мутным содержимым.

Не повезло мужику. Он еще не закончил предложение, как почувствовал, как что-то очень больно толкнуло его в спину. Это король пихнул его кончиком сабли под лопатку. Стоящий рядом Великий Графоман в вышитой украинской сорочке ничего не вытащил, но выражение его глаз ничего доброго не обещало. Мужик из санстанции не знает, что это настоящий псих, способный написать книжку за двенадцать дней. Но, глядя на этих двух переодетых, чиновник теряет уверенность в себе.

— Под стол, хам, сожрешь эту свою бумаженцию, после чего пролаешь, чего в ней написано, — даже вежливо предлагает повелитель. При этом он поудобнее примеряется, как вытащить саблю из ножен. И не шутит… Остальная компания, заинтересовавшись случившимся, поворачивает головы в их сторону. Сейчас прольется кровь…

— Спокойно, милсдари, — одним взглядом осаждает их бармен. — Возвгащайтесь на места. Я все устгою…

На инспектора он глядит словно на таракана, которого вот-вот собирается раздавить. После чего выкладывает на стойку свое удостоверение, выставленное Центральным Бюро Расследований.

— Вали отсюда, мудак, пока не завалил нам операцию, — шипит он сквозь зубы. — Если из-за тебя все пойдет сикось-накось, то я лично постараюсь, чтобы ты отсидел годика три за помеху следствию, а в тюрягу попал на инвалидной коляске и по обвинению в педофилии…

Он еще не закончил, а человечка с гадкой улыбкой уже не было. Можно сходить с ума дальше. Станислава облегченно вздыхает. Шляхта продолжает веселиться. Кто-то пытается срубить свечу саблей… Король покрывает покупку нового подсвечника. Но еще три на столе остались. Могучий шляхтич в светло-желтом жупане хватается за собственное оружие… Придется королю снова выкладывать деньгу…

Станислава останавливает его жестом. Саблю шляхтича никогда не точили. Кузина подает Стасе ее старенькую баторовку, чуть потяжелее, чем игрушки, которые куют сейчас. Сабля острая словно бритва. Рукоять замечательно лежит в руке, синяя бирюза холодит кожу… Алхимичка производит всего один удар, одним плавным движением. Срубленная часть свечи, лежа на столешнице, все так же горит. Дуновение лезвия, что велось идеально горизонтальным, было недостаточным, чтобы погасить пламя. Девушка спокойно вкладывает саблю в ножны. Все замолкли, потом кто-то робко аплодирует.

— Где вы этому научились? — спрашивает издатель, — но Стася может и не отвечать.

Кто-то еще пришел в пивную. Она узнала его по фигуре. И все остальные тоже его узнали. Мужчина шествует уверенным, твердым шагом, подметая пол длинным коричневым плащом. Пришедший благодарит, склонив голову.

— У вас здесь имеется традиционное пиво, — обращается он к бармену, — сваренное по давним рецептам?

— Имеется, — подтверждает агент в пейсах. — Вот только не всем по вкусу.

Алхимик глядит на стеклянную посудину с жидкостью и слегка усмехается.

— Литровые кружки у вас имеются? Если пиво хорошее…

— Рецептура за последние четыреста лет не изменилась, разве что я забыла чего-то прибавить, мастер Михал.

Знакомый голос… Хотя после стольких сотен лет сильный акцент с Кресув значительно стерся. Быть может, он даже и не смог бы узнать этот шепот, но ведь никто здесь не знает его по имени… Совершенно непринужденно он глядит на свою ученицу. Почти полтысячелетия минуло, а она не изменилась. На лице алхимика появляется легкая улыбка.

— Приветствую тебя, Станислава. Рад тебя вновь увидеть…

— Мне тоже приятно, — склоняет она голову.

Много-много лет она представляла эту встречу, всякий раз иначе. А на самом деле, все вышло как-то очень нормально, естественно, как будто они расстались дня три назад.

— Выходит, тебе удалось выжить… — это звучит как утверждение. — Удивительно, если учесть, сколько прошло времени… Наверняка тебе есть чего рассказать. Точно так же, как и мне… Это ты варила?

— Я. Все это мероприятие, тоже отчасти моя задумка, — прибавляет девушка.

— Если это пиво этой вот дамы, то я сразу возьму две кружки, — обращается Сендзивой к бармену.

— А может лучше сразу трехлитровый кувшин? — предлагает агент. — И, похоже, за счет заведения, — подмигивает он Катаржине.

Та кивает.

— Мастер, позвольте представить… моя кузина, Катаржина Крушевская.

— Очень мило, — алхимик куртуазно целует руку младшей кузины.

— А это наша приятельница, княжна Моника Степанкович, — продолжает знакомство Стася.

— Какой милый вампирчик, — склоняет голову Сендзивой. — Не кусается, надеюсь?

Он смеется. Каким чудом он сразу узнал? Впрочем, разве это важно?

— Это хорошо, что мы встретились друг с другом, — обращается алхимик к своей ученице. — Димитрий упоминал, что запас тинктуры у вас закончился полностью.

— Димитрий… — глаза Станиславы темнеют. — Мастер, эта сволочь…

— Не беспокойся. Нам ничего не угрожает. Я убил его. Большую ошибку я совершил, тогда. Необходимо было предусмотреть последствия. Хмм, короче, я все исправил.

— Тинктура?

— Осталось немного, — вздыхает тот, — мне и самому нужно, так что придется немножко изготовить. Извини, я должен переговорить с приятелями… Может, присядете к нам? Ага, на всякий случай… — подает ей визитку с телефоном.

Бармен приносит из задней комнаты три складных стула. Девушки присаживаются за стол компании. Алхимик, в роли хозяина, представляет всех. Кого здесь только нет: писатели, издатели, любители фантастики. Станислава увлеченно разглядывается по сторонам. Хобби все они придумали себе не самое глупое, но как только пытаются говорить по старопольски, ей приходится закрывать рот, чтобы не расхохотаться. Что поделать, «Трилогия» Сенкевича принесла польскому языку больше вреда, чем сотня лет русификации.

Бал длится до самого рассвета. Мед и пиво льются рекой. Принцесса привлекает внимание всех присутствующих. Даже пятнышки на коже не погасили сияния ее красоты. То один, то другой из гостей вздыхают про себя. Было бы ей ну хотя бы на пару лет больше, а пока что ну такая же телочка-малолетка…

Воскресное утро было прозрачным и ясным. Станислава вместе с Катаржиной отправилась на мессу в Мариацкий костёл[142]. Несколько лет назад он был отреставрирован, с кирпичных стен сняли многовековой слой копоти, витражи демонтировали по кусочку. Каждое цветное стеклышко тщательно очистили от накоплений пыли и патины, нанесли защитную оболочку и вставили на свое место. Лишь наиболее поврежденные фрагменты заменили новыми.

Были вычищены все элементы позолоты. И вот после всех этих мероприятий церковь выглядит странно. Может показаться, будто бы костёл только что выстроили… Ксёндз произнес замечательную проповедь о проказе греха. Алхимик, стоящий на другой стороне нефа, внимательно его слушает. Смерть Димитрия все-таки царапает ему душу, но иначе поступить он не мог.