На несколько километров впереди отвесные, перпендикулярные скалы сформировали вертикальное ущелье километра четыре шириной. Впервые с тех пор, как они покинули Скар, Этьен забыл о раздражении, которое у него вызывала Лира Его охватило любопытство и острый интерес.

— Какая высота? — прокричала ему жена, приблизившись, чтобы он мог услышать ее. Он уже сделал измерения с помощью приборов, которые были прикреплены к его запястью.

— Две тысячи пятьсот метров! — Только благодаря тому, что брызги не поднимались выше, чем на половину высоты водопада, они могли видеть, как река Оранг падала с края плато Гунтали. Этот пугающий, потрясающий водопад возник в результате не имевших себе равных пропорций, вполне соответствующий этому миру высочайших геологических образований. Казалось невозможным, чтобы камень, лежавший в основании этого ливня, мог противостоять огромному количеству воды, падавшему с такой высоты. Точно так же казалось невозможным оставаться на месте и не разлететься на куски многоэтажному зданию, прислонившемуся к утесу и построенному, судя по всему, сотни лет назад.

Тилл указал на него:

— Мораунг Мотау.

— Сколько ему лет? — прокричала Лира, когда они направились туда.

— Тысяча лет, две тысячи… Кто может сказать? — Тилл пришпорил свою лекку.

Тысячи окон отбрасывали солнечный свет с огромной, карабкавшейся по скале структуры, которая была настолько велика, что, казалось, могла вместить все население Турпута. Фасад был разрисован гигантскими фигурами и диковинным орнаментом. Только благодаря тому, что здание было вырублено в грубом камне утеса, оно смогло выдержать постоянную вибрацию, вызванную падавшим рядом с такой огромной высоты потоком воды.

Несколько тысяч лет, как сказал Тилл, и Этьен не имел оснований сомневаться в правдивости слов тела.

Когда они приблизились, Этьен увидел, что широкие зеленые линии, которые покрывали нижнюю часть утеса по обеим сторонам Купараггоя, были не скульптурами и не разрисованными украшениями, а гигантским виноградником, подобного которому они еще не видели на Тсламайне. Тела медленно двигался между ними, направляясь к корням и листьям. На них были длинные покрытия из какого-то блестящего материала, который предохранял от вездесущих брызг.

Тилл притормозил свою лекку, и двое землян тоже замедлили ход.

— Разве мы не поедем дальше? — спросила Лира громко, чтобы ее было слышно сквозь грохот водопада. — Не пойдем в замок?

Тилл сделал отрицательный жест, он выглядел виноватым.

— К сожалению, это не разрешается. Вы не имеете посвящения. Кроме того, здесь вообще нельзя оставаться надолго. Монахи, которые живут и работают в Мораунг Мотау, углублены в изучение древних книг и древней философии. К тому же они почти глухие. В соседстве с подобным водопадом так всегда бывает.

Тилл повел их к воротам ближайшей фермы. Этьен сомневался, что остановка была предусмотрена, но фермер и члены его семьи были так добры и приветливы, как если бы знали своих гостей много лет.

Здесь путешественники провели весь день, в основном в разговорах. Или, вернее, все вежливо слушали их и пытались отвечать на бесконечные вопросы Лиры. Она расспрашивала о разделении труда в долине, строении семьи, монашеских ритуалах, торговле, образовании и о том, что ожидает их после смерти в потусторонней жизни, до тех пор, пока бедный фермер и его домочадцы не устали. Тогда вмешался Тилл.

— Многие из вопросов, с которыми ты обращаешься к этой семье, трудны, — сказал он. — Тела не могут ответить на них по разным причинам — тут и незнание, и запреты, наложенные на них обычаями, и сомнения в своих знаниях. И я не могу. Но есть один человек, который может удовлетворить твое бесконечное любопытство.

— Вот с ним бы я и хотела увидеться.

— Это Мии-Ан, Главный Утешитель и Первый Ученый Турпута. Хотя он очень бережливо относится к своему времени, с тобой, я думаю, он согласится встретиться.

— Это было бы превосходно. — Лира тронула мужа за локоть. — Правда, это было бы превосходно, Этьен?

— Безусловно. А ты не обидишься, если я не пойду с тобой?

Лира была потрясена.

— Этьен, это же редкая возможность. Как ты можешь?.. — Она задохнулась, закашлялась. — Ты предпочел бы смотреть на скалы, да?

— Правильно. Именно на скалы. А ты ступай, припади к ногам этого Утешителя. — Он перевел взгляд на Тилла. — Полагаю, это не является обязательной повинностью.

— Друг Этьен, делиться знаниями никогда не было повинностью. Это как отдавать частицу самого себя. Это — удовольствие.

По пути обратно в Турпут Этьен улучил момент, чтобы поговорить с женой, не напрягаясь в крике.

— Лира, тебе не кажется, что ты начинаешь рассматривать этих тела уже не с точки зрения чисто научного интереса? Как ты можешь идеализировать примитивную расу, безразлично, какой бы на первый взгляд привлекательной ни казалась их философия?

— Это не первый взгляд. Ты придаешь слишком большое значение технологическому уровню, Этьен. Но бывают и другие определения достижений цивилизации, другие формы высшего знания, высшей мудрости.

Он почувствовал, что начинает сердиться.

— Да полно, Лира. Этот тела довольно мил, и все они, похоже, очень содержательный народ. Но зачем же перегружать себя познаниями о них? Я бы никогда не подумал, что ты влюбишься в племя хоботоносых отсталых туземцев.

— Не стоило бы употреблять выражение «отсталые туземцы» по отношению к ним, — ответила она холодно. — Они довольно развиты. А что касается слова «влюбишься», я не думаю, что ты способен понимать его значение.

Такое отношение поразило Этьена, показалось донельзя абсурдным.

— Это же научная экспедиция, — сказал он жене. — И нам надо заниматься прежде всего делом. Прости, что я не нашел времени для красивой любви, но я не привык петь под гитару под четырьмя лунами. Кроме того, любовь — это улица с двусторонним движением. Хорошо было бы иметь хоть какое-то поощрение с другой стороны.

Лира оборвала его:

— Я предоставляла тебе достаточно возможностей.

— Зачем так говорить? В чем выражается это предоставление возможностей и каким образом это соотносится с поощрением? Между прочим, это разные вещи.

— Если ты сам не понимаешь этого, — фыркнула она, — то я тем более не намерена тебе ничего объяснять. — Она пришпорила свою лекку, чтобы оказаться рядом с их гидом.

Этьен смотрел, как они погрузились в приятную беседу о некоторых особенностях поведения представителей народности тела. Придурки, подумал он. Такой талантливый ученый, как Лира, занимается какими-то жалкими мохнатыми примитивами. Трудно поверить. Ну ладно, скоро ей это надоест. Все, что касается культуры тела, ей, конечно же внове, всякая информация удивляет и совершенно не похожа на то, что они знают о май. Но как только они опять окажутся в Баршаягаде, жизнь вернется в нормальное русло. А пока он займется своим делом, у него полно работы. Этьен решил, что, если жена попытается втянуть его в беседу обо всем этом, он начнет с энтузиазмом говорить о большом количестве пироксина в локальных метаморфических структурах, и она от него быстро отстанет.

Как всегда верный своему слову, Тилл добился разрешения для Лиры посетить Главного Утешителя. С тех пор Этьен мало виделся с женой, за исключением времени приема пищи. Он был полностью погружен в геологические изыскания, он создал по возможности полное описание каньона Оранга и геологических формаций, подсчитал возраст различных слоев, неоднократно любовался мощью и величием водопада Купаррагой.

Через несколько недель, во время одной из становящихся все более нечастыми встреч у них в комнате, Этьен снова завел речь о том, что Лира проводит слишком много времени среди аборигенов. И тут он обратил внимание на ее внешний вид.

— Где ты достала этот наряд? — Он смотрел на жену, с трудом удерживая смех.

Лира сделала медленный пируэт перед ним. На ней была надета красиво сшитая свободная куртка с капюшоном.

— Ее дал мне Тилл. Мии-Ан приказал. Это свидетельствует о том, что он меня очень высоко ставит. Понимаешь, мы обмениваемся информацией, он учит меня, я учу его. Мии-Ан живет, чтобы распространять знания.