– Тихо! – словно клещами сжал его плечо сержант и принялся напряженно вслушиваться в темноту. – Ты ничего не слышал, старик?

– А, что я должен был услышать? – проворчал Кранц, морщась и освобождая свое плечо из цепкой длани стражника.

– Вот, опять! – чуть не в голос воскликнул сержант. – Словно кто-то громыхнул доспехом!

– И я слышал! – подал голос из темноты Вовик. – Может кто-то из твоих парней отошел отлить, да сослепу о пень споткнулся?

– Не нравится мне все это, пойду-ка, я гляну на всякий случай! – сержант хотел было добавить еще что-то, но не успел.

В это время из темноты раздался истошный человеческий крик. Кричал один из стражников. Причем голосил он так, что сразу стало понятно, что дела у него совсем плохи. Так может кричать лишь человек, жизни которого угрожает смертельная опасность или тот, кого лишают жизни.

– Огонь! – выкрикнул сержант и бросился во тьму к своим латникам.

Кранцу удалось с первого раза высечь сноп искр и поджечь сухой трут, которым он тут же поджег связку пропитанных смолой факелов. Вовику же все никак не удавалось использовать свое огниво по назначению. Он умудрился исцарапать пальцы в кровь, и, в конце концов, уронил кусок кремня куда-то в пыль. Несмотря на то, что суперфакел Кранца уже разгорелся и прорезал тьму яркими сполохами света, Вовик все никак не мог найти свой кремень.

Во время подоспевший, Кранц спас положение, и запалил факел Вовика своим огнивом. Между тем, оттуда, где в засаде залегли латники сержанта, слышался шум ожесточенной битвы. Когда обе связки факелов запылали в полную силу, все пространство под мостом и перед входом в тоннель, ярко осветилось и стало светло, словно днем.

Вовик с Кранцем остекленевшими от ужаса глазами смотрели и не понимали, как Эксикатор, смог проскочить мимо них и вылезти из тоннеля? Там озаренные ярким светом факелов городские стражники сошлись насмерть с крылатым чудовищем.

Недооценка противника обошлась охотникам очень дорого. В то время, как они ждали появления Эксикатора из тоннеля канализации, тот неожиданно атаковал их в спину. По всей видимости, он возвращался в свое логово и наткнулся на поджидавших его людей.

Кранц и Вовик с ужасом смотрели на развернувшуюся перед ними жестокую бойню. То, что они видели, нельзя было назвать сражением, ибо, это было натуральное истребление. Тяжелые алебарды оказались совершенно бессильны, перед таким противником которым была огромная каменная пчела, которую Орден Чистоты именовал – Эксикатор. Пчела двигалась с непостижимой скоростью и все удары, наносимые громоздкими тяжелыми алебардами, не достигали своей цели. Там где только что тускло, поблескивали белесые конечности или тело пчелы, через мгновение уже не было ничего, и массивные шипастые топоры на длинных древках проваливались в пустоту.

Вскоре Эксикатор сменил тактику, или ему просто надоело уворачиваться от многочисленных противников. Он вошел в близкий контакт и принялся кромсать своими когтистыми лапами стражников по лицам. Полуослепшие от крови заливавшей глаза, те побросали алебарды и схватились за короткие мечи и кинжалы. Но это оружие лишь скользило по каменной броне пчелы и ломалось об нее.

Арбалетчики так и не смогли сделать ни единого выстрела опасаясь в свалке задеть своих. А когда поняли, что – это уже несущественно, так как живыми им отсюда не уйти, было уже слишком поздно.

В ходе боя выяснилось, что у Эксикатора есть смертоносное жало, которым он умеет ловко пользоваться. Он безостановочно жалил латников в шею, в живот, а также минуя броню в незащищенные бока.

Яд Эксикатра убивал в течение нескольких минут, заставляя жертву неимоверно страдать. Лица нескольких ужаленных латников прямо на глазах стремительно покрылись пятнами, которые сразу же набухли, превратившись в огромные волдыри наполненные жидкостью. А потом они начали шумно лопаться, разбрызгивая во все стороны свое отвратительное содержимое.

– Сюда, сюда! – внезапно принялся кричать Кранц, опомнившись от шока, вызванного зрелищем жестокого избиения стражников.

Оставшиеся в живых, стремительно теряя раненными и убитыми своих товарищей, бросились под защиту факелов. По мере приближения к огню, огромная белесая пчела недовольно крутила большой клиновидной головой и шевелила усами. Видимо он представлял для нее угрозу. Не решаясь подойти ближе, Эксикатор распустил крылья и принялся вибрировать ими, издавая низкое угрожающее гудение.

Между тем, чудом оставшийся в живых арбалетчик, зарядил свое оружие и трясущимися руками умудрился всадить пчеле болт прямо в фасетчатый глаз. Пчелу отбросило назад, и она принялась озадаченно тереть лапами ушибленное место. Болт же переломившись пополам, так словно налетел на камену стену, отскочил далеко в сторону.

– Бей по крыльям, они тоньше! – проревел сержант, зажимая ладонью, пустую, кровоточащую глазницу.

Следующий болт арбалетчика, под торжествующий вопль еле живых, израненных латников, хлестанул по переднему крылу пчелы, вырвав из нее приличный кусок. Эксикатор перестал жужжать и сложил крылья, потом вновь расправил их для того, чтобы следующий метко пущенный болт пробил в плоскости другого крыла неаккуратную продолговатую дыру.

Обиженно взвыв, Эксикатор стремительно взмыл вверх и исчез в темноте. Низкое удаляющееся гудение еще какое-то время слышалось с черного неба, потом стало тише и вскоре совсем затихло.

– 31 –

Кранц тяжело переживал неудачную попытку поимки Эксикатора. Страшный разгром, учиненный каменной пчелой, его отряду, поверг старого лекаря в состояние близкое к прострации. Этому в немалой степени способствовала головомойка, устроенная ему герцогом Нурсом, которого известие о гибели пяти стражников привело в ярость.

– Кранц, еще пара таких попыток поймать твоего мифического зверя и я останусь совсем без охраны! – отчитывал он его, словно мальчишку, на следующее утро после ночного побоища. – Я, доверяю тебе, и всячески поддерживаю, но, пойми – мое терпение не безгранично! Если такие провалы будут продолжаться и в дальнейшем, я буду вынужден отдать тебя под суд, за то, что ты не оправдал моего высокого доверия.

Кранц сидел за столом в таверне "Синий индюк". Он только, что покончил с одним кувшином вина и тут же потребовал себе еще один. Вовик, сидящий рядом, провожал неодобрительным взглядом каждый стакан, который наставник выпивал залпом. Не то, чтобы он осуждал Кранца, он и сам был не прочь напиться до оловянных глаз, просто осознание того, что мозговой центр их тандема, намеренно приводит себя в беспомощное состояние, сильно нервировало его.

Вцепившись, побелевшими от напряжения пальцами, в глиняный стакан, наполовину наполненный вином, Кранц, кипя от возмущения, бормотал:

– Что он, вообще, возомнил о себе, этот титулованный щенок? Когда его папа еще только раздумывал, трахнуть его маму, или лучше сходить в бордель, я уже участвовал, по крайней мере, в трех войнах! И это не считая прочих мелких стычек! А сколько народу я спас, от верной погибели, при помощи моего лекарского искусства? Да, как минимум, раза в два больше, чем отправил на тот свет, на поле брани!

Несмотря на то, что он был сильно пьян, у Кранца хватало ума не упоминать всуе имени того человека, которого он костерил на чем свет стоит.

– Послушай, но ты, же сам обещал ему быстрый результата, – попытался урезонить, не в меру разошедшегося, наставника Вовик. – Неудивительно, что он теперь ждет от нас результата, словно из печки пирога!

– Я сказал, что поймаю эту сволочь? – Кранц мутным взором уставился на ученика.

– Ну, сказал, – тяжело вздохнул тот и отвел взгляд.

– О! – Кранц торжествующе воздел к потолку длинный палец. – А раз я сказал, значит поймаю!

В это время, дверь в таверну широко распахнулась, и на пороге появился запыхавшийся молодой стражник. Он был налегке, с одним лишь мечом в ножнах у пояса, без обычной, для городской стражи, тяжелой алебарды. Быстро пробежав взглядом по рядам посетителей таверны, он заметил Кранца с Вовиком и торопливо двинулся в их сторону.