Как видим, древний термин «энтелехия» снова начал употребляться в ХХ веке. Возродил его в начале века немецкий биолог и философ Ганс Дриш, систему которого называют «неовитализмом». Эрих Фегелин пишет о ней в книге «Раса и государство» (Тюбинген. 1933, с. 49): «Наблюдения за яйцом морского ежа, показывающие, что деление зародышевой субстанции не нарушает ее способность к формированию целого организма, дали Дришу решающие объективные (а не спекулятивные) аргументы в пользу того тезиса, что суть органической субстанции не исчерпывается материальной структурой, а заключается в нематериальной потенции, энтелехии, которая может одушевить материю, но сама не поддается делению». Вольтерэкк заявил от имени биологов: «Мы вынуждены признать в явлениях наследственности в принципе нематериальную взаимосвязь» (там же, с. 52).
С этими выводами соглашался и Ю. Эвола: «Вполне можно полагать, что внутри расы или в направлении возвышения, или в направлении вырождения или, наконец, в направлении простого видоизменения может действовать причина, которая не является больше физической, биологической причиной» (J. Evola. Il mito del sangue. Edizioni di Ar. Padova, 1994, p. 87).
Пусть эта причина не является биологической, но действует она через биологию, в частности, в форме мутаций. Для Эволы мутации оставались «загадкой», многие и сегодня преуменьшают их значение или вообще отрицают его, ссылаясь на то, что мутации, большей частью, вредны. Это верно, но даже ничтожный процент полезных мутаций может обеспечить гигантский скачок вперед. Масса мутационного брака доказывает только, что эволюцию направляет не всеведущий Бог, но некая сила, явно действующая методом проб и ошибок.
В финале известного фантастического романа С. Лема «Солярис» происходит интересный диалог между его главными героями, который в советских изданиях опускался, потому что речь в нем шла о боге, но говорилось о нем такое, что этого не пропустила бы не только атеистическая, но и церковная цензура. Проповедовалась вера в ущербного бога, ограниченного в своем всеведении и всемогуществе, ошибающегося в предвидении последствий своих дел, бога, которого может поразить развитие явлений, им же самим сотворенных.
На этого лемовского ущербного бога и похожа та сила, которая направляет эволюцию, но «не является биологической». Понятно, почему наш мир весьма далек от того, чтобы считаться «лучшим из миров», и почему не все в этом мире «к лучшему».
Возвращаясь к вопросу о мутациях, следует отметить, что их вредоносность смягчается их ступенчатым характером. Э. Майр пятьдесят лет назад пришел к выводу, что уже в мире животных изменения поведения являются стимулами филогенетического развития, а К. Поппер независимо от Э. Майра развил те же идеи в своей теории «острия копья» мутаций поведения в книге «Объективное познание» (Гамбург, 1973). Согласно этой теории, определенные врожденные тенденции подвержены мутациям, не затрагивающим одновременно органы тела; изменения касаются только части, управляющей поведением. Они меньше нарушают функции организма, чем мутации в исполнительной части. Изменение «центральной структуры наклонностей» (выражение К. Поппера) легче компенсируется поведением, если оно мешает.
Направленность эволюции (ортогенез) получает тем самым вполне дарвинистское объяснение. К. Поппер пишет: «Если в центральной структуре наклонностей развивается новая цель, новая тенденция или предрасположенность, то это таким образом влияет на воздействие естественного отбора, что прежде неблагоприятные… мутации становятся фактически благоприятными, если они поддерживают новую тенденцию. Но это означает, что развитие исполнительных органов управляется этой тенденцией или этой целью, т. е. оно «целенаправленно».
«Направление развития может действительно, как этого хотели виталисты, определяться тенденцией, сходной с сознанием, – структурой целей или способностей организма». К. Поппер подчеркивает активную роль организмов в процессе эволюции, он против распространенного мнения об их чисто пассивной роли (Irenaus Eibl-Eibesfeldt. Die Biologie des menschlichen Verhaltens. Seehamer Verlag. Weyarn. 1997. S. 35–37).
Все вроде бы гладко, да не совсем. Под прикрытием мутаций «центральной структуры наклонностей» и их воздействия на организм вновь выползает ламаркизм и теория воспитания новой породы людей. И опять упускается из вида предрасположенность к тем или иным мутациям, предопределенность этих мутаций. Мы уже упоминали о приспособлении европейской и монголоидной расы к арктическим условиям. В одном случае мутация произошла, а в другом нет. Э. Майр и К. Поппер объясняют механизм действия мутаций, умалчивая о силе, которая приводит этот механизм в движение.
«Мутация мутаций» это, несомненно, появление «человека разумного» на нашей планете. Однако научное название этого вида льстит человеку ничуть не меньше, чем библейская версия о его сотворении «по образу и подобию Божию». Разумностью род человеческий в целом не очень-то блещет, а образ Божий в нем просматривается чаще как образ «ущербного бога», созданный фантазией С. Лема. Но трудно жить без лестных представлений о себе самом, и поклонники этого «ущербного бога» смертельной ненавистью ненавидят Дарвина, не желая «происходить от обезьяны». Периодически они печатают псевдонаучные опровержения учения Дарвина, не имея ни малейшего представления о сути этого учения. Дарвин, кстати, никогда не утверждал, что человек произошел от обезьяны, он исходил лишь из того, что человек и обезьяна имеют общих предков. И, например, замечательного русского поэта А. К. Толстого эта генеалогия ничуть не унижала. Он писал в шуточном послании своему другу М. Н. Лонгинову, начальнику главного управления по делам печати, призывая его не запрещать Дарвина:
Словно «понемногу» А. К. Толстой употребил в своем стихотворении не случайно. И он, и Дарвин жили в те времена, когда еще считалось, что природа не делает скачков, и Дарвин тоже представлял себе эволюцию как постепенный процесс, чем и пользовались его противники, требуя представить им «промежуточное звено». К их числу принадлежал и Ю. Эвола, которого очень радовало, что кроманьонцы, первая разновидность «человека разумного», появившаяся 40.000 лет тому назад, произошли не от неандертальцев, исчезновение которых он считал «таинственным» («Бунт против современного мира», цит. по нем. изданию 1993 г. с. 220). Согласно его теории, кроме «животных» рас некогда существовали якобы некие иные расы, стоявшие в биологическом и культурном отношении на несравненно более высоком уровне, однако оставленные ими следы трудно обнаружить из-за их древности и географических обстоятельств, если опираться только на археологические и палеонтологические свидетельства, доступные для исследований, проводимых профанами (там же, с. 219). Эти расы якобы находились в непосредственной духовной связи с космическими силами (там же, с. 221–222).
Реальные следы высших рас Ю. Эволы обнаружить все же можно, только не в земле, а в теософском мифе об Атлантиде. что же касается неандертальцев, то итальянский барон в данном случае ломился в открытую дверь. Почти все специалисты склоняются к тому, что нынешний человек не мог произойти от классического неандертальца («На заре человеческого рода», «За рубежом», 1981, № 11).
Однако кроме классических или западных неандертальцев были еще и «неклассические». В порядке увязки с библейской традицией «прогрессивных» неандертальцев пытались найти в палестинских пещерах Схул и Табун. Этим же занимались и советские ученые еврейского происхождения (Я. Я. Рогинский, А. Л. Монгайт). Они доказывали, что «наиболее вероятна гипотеза о происхождении Homo sapiens на территории Ближнего Востока, так как там найдены палеоантропы с очень прогрессивными чертами и притом почти современные кроманьонцам» (А. Л. Монгайт. Археология Западной Европы. Каменный век. М. 1973, с. 166). Однако версия о «прогрессивных неандертальцах» из Палестины потерпела крах. Во-первых, новая реконструкция черепа Схул V, произведенная в 1953 году Ч. Сноу с применением более совершенных методов очистки костей от породы, привела к тому, что череп Схул V стал ближе к типичным палеоантропам (Ископаемые гоминиды и происхождение человека. Труд Ин-та этнографии, новая серия, Т. 92. М. 1966, с 191). Во-вторых, находки в Крыму (старосельский ребенок) и в пещере Ветерника (Югославия) доказывают, что в этих местах в ту же эпоху, к которой относятся черепа из пещеры Схул, существовал тип, еще более близкий к современному человеку, чем палестинские «прогрессивные неандертальцы» (Г. П. Григорьев. Начало верхнего палеолита и происхождение homo sapiens. Л. 1968, с. 125_126).