С другой стороны, именно мы, русские, едва ли не единственные изо всех народов нордического корня, до сих пор храним хотя бы остатки духа древних Белых Варваров. И это сочетание ярчайшего проявления общего кризиса с ощущением – где-то в глубинах самого нашего существа – сакральной причастности к наследию Севера позволяет нам думать, что не все еще потеряно, что именно над балто-славянским регионом начнется когда-нибудь новый Белый Рассвет.

Словами Александра Белова, «сегодня мы последние варвары белой расы. Последние варвары типологического традиционализма. Сегодня мы, осознавая себя соляриями, живем среди исторически умерших людей и народов, среди деградировавшей культуры. Наша сила не только в том, что мы можем перерождаться, являясь проводниками Новой Традиции, но, главным образом, в том, что мы способны делать это сознательно» [2].

Это так. Там, где европейские пессимисты во главе с Рене Геноном и его школой печально свешивают головы, обреченно констатируя смерть Западной Традиции и постулируя невозможность ее реставрации, там мы, русские, не только исследуем самое Традицию, но и делаем конкретные шаги в сторону грядущего Рассвета.

…Нордическая сакральная Традиция необъятна, и прежде всего – потому, что никогда не была – и не должна становиться сейчас! – только лишь религиозным учением. Напротив, Традиция – это самый Дух, сокрытый в природе нашего мира и, соответственно, в нашей собственной природе. Поднять этот Дух из глубин Мира, – а значит, – и из глубин нашего собственного бессознательного, из глубин нашей кровной, сакральной и генетической, памяти, – вот наша задача.

И эта задача – на любом уровне – решается только одним средством.

Посвящением.

Традиционное кастовое общество как отражение архетипического

Древние варвары считали, что бытие есть волшебная ткань, сплетаемая Богинями Судьбы, и каждое событие – узелок этой ткани – происходит именно тогда и именно так, как того требует сплетаемый узор. Наверное, совсем неслучайно то, что ряд принципиально важных для возрождения Традиции открытий в областях психологии, этнопсихологии, истории религий был сделан именно сейчас, во времена Сумерек Богов — кризиса традиционной цивилизации Севера.

Одно из таких открытий связано с обнаружением своего рода дискретности, «разделенности» человеческого бессознательного и, соответственно, его мироощущения, мышления и, в конечном итоге, – всей его жизнедеятельности. Пионером в этой области стал величайший психолог XX века Карл Густав Юнг, обнаруживший и выделивший как в личном, так и в коллективном бессознательном самостоятельные и четко определенные образы, которые и были им названы архетипами (т. е. «первообразами») [3]. Несколько позднее работа в этом направлении была продолжена великолепным этнопсихологом и историком религий Мирчей Элиаде, указавшим на аналогичную архетипную «дискретность» мифологического и религиозного мышления [4].

Развивая мысль Элиаде и Юнга уже с точки зрения сакральной Традиции и, соответственно, памятуя о том, что «то, что внизу, – как то, что вверху», мы по-новому можем взглянуть на политеизм Нордизма. Действительно, ведь если микрокосм — человек – есть лишь отражение Мироздания, макрокосма, то и «дискретность», разделенность на архетипы, свойственная глубинам человеческого существа, должна быть лишь отражением аналогичной «дискретности», «разделенности» реально действующих в мире Сил, т. е. Богов. А значит, и сами человеческие архетипы – будь то архетипы бессознательного или архетипы мышления – суть отражение Богов в зеркале микрокосма.

Как для серьезных исследователей, так и просто для людей, достаточно хорошо знакомых с северной Традицией, очевидно, что пантеон древних нордов – это отнюдь не хаотический «набор» неких божеств, но строгая и внутренне гармоничная сакральная система. Говоря о верховных богах древних индоевропейцев, видный французский исследователь Ж.Дюмезиль выделял три основные их группы и, соответственно, три основные «божественные функции» [5]. С некоторыми собственными уточнениями и дополнениями мы описываем это триадное деление в нижеследующей таблице:

Этот известный принцип триадности «генеральных» архетипов индоевропейской мифологии отражен в традиционных представлениях о триедином божестве – славянском Триглаве, ведическом Тримурти и т. д. И этот же триадный принцип на земном уровне реализовывался в древнем традиционном обществе в виде деления общества на три основных сословия (варны, касты):

Важно понимать, что изначальная причина формирования кастового общества древности имеет отнюдь не социальный, но сакральный характер. Как боги индоевропейцев воплощают один из трех «мифологических архетипов», так и сами индоевропейцы (за исключением, разве что, изгоев – неприкасаемых) реализуют в себе одного из Богов Триглава – Мага, Воина или Производителя. И потому не само по себе право рождения как таковое обеспечивало в древнейшем кастовом обществе принадлежность человека к одной из трех каст, но – степень проявленности в нем одного из трех основных архетипов.

Каждый Маг, каждый Воин и каждый Крестьянин древности не просто принадлежал собственной касте, но, фактически, воплощал в себе (и осознавал это!) одного из Богов, одну из ипостасей Триглава. Именно этим определялась его жизнь, его ценности и его отношение к миру, к людям и к себе самому. Так, например, Воин, служащий за деньги, – это такой же нонсенс, как поэт, творящий стихи лишь потому, что за это платят. И дело, разумеется, отнюдь не в абстрактной «нравственной» приемлимости или неприемлимости такой материальной «мотивации», но в том, что Воин – как и Поэт – это не «профессия», а состояние человека или, точнее, – его внутренняя сущность.

…Сколько бы ни проходило времени, Боги остаются Богами, и люди – так же, как и в древности, – по-прежнему рождаются Магами, Воинами или Добытчиками. Однако одно из глобальных следствий детрадиционализации Западного общества именно в том и заключается, что эти традиционные архетипы Белой расы оказались к настоящему времени вывернутыми наизнанку и превращенными в профессии. Именно таким путем мы получили вместо Воина – солдата-наемника, вместо Мага или Жреца – попа, встреча с которым, по народным приметам, сулит несчастье, и вместо Земледельца – вечно полупьяного «колхозника».

Главный механизм, главная технология высвобождения истинной внутренней сущности человека – Посвящение — практически утрачена современной Белой цивилизацией. Лишь некоторые отголоски, реликты древней инициатической традиции видим мы в народных обрядах, фольклоре, эпосе [6]. Но это не означает, что традиция утрачена безвозвратно.

Традиционное посвящение: общее определение и значение

С точки зрения стороннего наблюдателя, не погруженного в Традицию, посвящение есть религиозно-магический акт перехода человека из состояния с одним сакральным и социальным статусом в состояние другим таковым статусом. Вероятно, такая формулировка может стать самым общим определением понятия «посвящение», хотя она и отражает лишь «событийную» сторону феномена, не затрагивая самой сущности того, что происходит в ходе традиционных инициатических обрядов. Так или иначе, этому определению удовлетворяют два основных типа посвящения, известные в любом традиционном сообществе:

1) возрастные инициации, связанные с переходом человека из одной возрастной категории в другую, и

2) специализированные (кастовые) инициации, определяющие вхождение человека в то или иное объединение сакрального характера (каста, «тайный союз» и т. д.) и/или получение им доступа к того или иного рода магическим силам и сакральным ценностям (например, обретение «шаманского зрения»).