Все покои пусты, все двери заперты, зеркала завешены, и на большой террасе, выходящей на Босфор, стоят хорошо вооруженные бостанджи, чтобы немедленно застрелить всякого злодея, дерзнувшего в эту святейшую из ночей приблизиться к султанскому святилищу.

В прелестном, сверкающем мозаичными, алебастровыми и янтарными украшениями брачном покое молодая, по мнению мусульман счастливейшая под солнцем Аллаха, девушка ожидает той минуты, когда снова зашумит пурпурный занавес и появится султан, чтобы принять новую красу своего гарема.

На улице сотня пушечных выстрелов возвещает народу минуту свидания. Огромная толпа на улице с любопытством ждет того момента, когда султан на молочно-белой кобыле Недидере отправится верхом в одну из императорских мечетей, чтобы показаться народу во всем величии восточных государей.

Через два часа после захода солнца падишах отправляется в мечеть для молитвы.

Молитвенные галереи сверкают в блеске разноцветных огоньков и цветных лампад, которые блестящими цепями перебегают на красивые карнизы. Наверху, на голубом куполе, блестит золотой полумесяц, между тем как первые появившиеся на небе созвездия бросают свои серебряные нити на эту волшебную картину.

Султан приближается на лошади. Шталмейстеры в развевающихся плащах открывают шествие; их замыкает гвардия. Далее следует султан в роскошном мундире, окруженный блестящей свитой, в сопровождении длинной пестрой толпы придворных и кавассов. Во время церковной церемонии гвардия охраняет все входы в храм, офицеры занимают лестницы и стоят во внутреннем покое — и еще раз ярко сверкает полузабытый восточный блеск, расточительная роскошь Османидов, баснословное великолепие востока…»

Наконец-то султанша Валиде праздновала торжество и победу своего влияния.

Шейх-уль-Ислам уже считал ее низвергнутой или, по крайней мере, отстраненной. Последний выпад султанши, как мы уже видели, совершенно не удался — как вдруг «святая ночь» снова подняла ее до прежнего, а может быть, и еще большего влияния! Она надеялась на это! Императрица-мать знала могущество своего средства и сумела им воспользоваться! Теперь она была сильнее и могущественнее, чем когда-нибудь, и смотрела с торжествующим презрением на своего противника Шейха-уль-Ислама, который с притворной преданностью безмолвно и сосредоточенно перенес эту перемену.

Султан Абдул-Азис был в таком восторге от новой красавицы гарема, молодой, прекрасной черкешенки, избранной для него и представленной ему султаншей Валиде, что после церемонии в мечети он еще раз посетил свою мать, чтобы засвидетельствовать ей свою признательность.

Этот случай явно показал всем, что султанша Валиде находится снова на высоте своего могущества. Султан был в прекраснейшем расположении духа, и давно не видели его таким милостивым и веселым, как в брачную ночь.

Однако императрица-мать стала осторожнее и на всякий случай обеспечила себя еще одной союзницей или, лучше сказать, орудием, которое при случае могло быть важным и могущественным. Она так воспитала и так опутала своим влиянием новую красавицу гарема, что в любом случае могла с помощью прекрасной черкешенки достигнуть своего могущества, если бы султан снова изменил к ней свое отношение. Султан и без того уже сожалел о разрыве с султаншей Валиде; для него заметно было ее отсутствие, он не мог обходиться без ее советов и влияния. Императрица-мать сумела почти совсем уничтожить в нем самостоятельность.

В последний день Байрама принцы могли являться к султану с уверениями в своей преданности, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение. В прежние годы султан не хотел беспокоить себя их приемом, в этот же раз они, к своему удивлению, были введены гофмаршалами в гостиную султана.

Абдул-Азис принял их в мундире с орденскими звездами на груди. Он сидел, а принцы должны были стоять.

После того как они засвидетельствовали султану свою покорность и преданность, султан напомнил им в нескольких словах, что его милости обязаны они своей жизнью и всем, что имеют. Затем он приказал им прочесть древние хроники и припомнить родовые законы. В одной из этих хроник говорится слово в слово следующее:

«После свержения с престола нашего повелителя султана Мустафы в 1618 году (по турецкому исчислению в 1024) царствовал наш повелитель султан Осман. Перед началом своего победоносного похода против врагов государства позвал он к себе брата своего Магомета, чтобы приказать его убить. Когда принц вошел в покои, султан сидел на софе и читал книгу.

Принц обратился к нему с такими словами!

— Умоляю тебя именем Аллаха, не пятнай себя моей кровью и не делай меня твоим обвинителем в страшный день всеобщего воскрешения мертвых! Я ничего не желаю от тебя, кроме сухого хлеба ежедневно!

Султан отвечал на это приказанием удушить принца, которое и было исполнено в присутствии султана посредством окрашенного в красный цвет шнурка. При казни у принца из носа брызнула кровь так высоко, что обагрила чалму нашего повелителя султана.

Это произошло в Джемади[13] 1030 года (по нашему исчислению 1621 год).

Но не прошло и года, — так говорится в хронике дальше, — как с нашим повелителем султаном Османом случилось то же, что сделал он со своим братом: он был задушен, и оправдалось справедливое изречение: «Каким судом судишь, таким и сам будешь судим!»

После прочтения этих древних хроник султан отпустил испуганных принцев, которые были рады возможности вернуться к своим женам во дворцы, где они вели жизнь заключенных, а потому искали развлечений в тех удовольствиях, какие могли доставить себе в своих покоях.

Через несколько дней после того султанша Валиде явилась к султану во дворец Беглербег. В сильном волнении вошла она в покои сына, который по ее просьбе отослал свою свиту.

— Что случилось, султанша, что привело тебя в такое волнение? — спросил Абдул-Азис.

— Твоя великая милость и доброта, султан, которую ты оказал принцам, не останется без последствий, — отвечала строго императрица-.мать. — Если бы ты только послушался моего совета! Теперь я не сомневаюсь больше, что они находятся в тайной связи с Шейхом-уль-Исламом!

— Из чего ты заключила это? — спросил султан.

— Конечно, из того, что Мансур-эфенди все еще ничего не делает для изменения порядка престолонаследия, хотя он и обещал это! Приверженцы этой идеи многочисленны, султан, и я говорю тебе, что новый закон не встретит ни малейших препятствий.

— Я подожду, что сделает Мансур!

— Ты ждешь напрасно, султан! Не доверяй ему!

— Неужели снова должно начаться старое соперничество? — спросил султан с мрачным видом.

— Никакого соперничества быть не может! Мансур слишком ничтожен, чтобы быть моим соперником, — отвечала султанша Валиде с явным презрением. — Только для того, чтобы предостеречь и охранить твое величество, я говорю это! Но слушай, в нескольких словах я приведу тебе надежное доказательство, которое убедит тебя и предоставит случай обличить виновных.

— Каким образом ты достала это доказательство?

— С помощью верного средства, султан! — сказала султанша Валиде торжествующим тоном. — Столица твоя со времени Байрама скрывает в своих стенах чудо!

— Чудо? Что случилось?

— Я знаю твое отвращение ко всем вещам, которые кажутся тебе невероятными, но я другого мнения, султан, я верю в чудеса и знамения!

— Сначала я должен узнать, что это за чудо.

— С Байрама, с самой святой ночи, как говорят, явилось это чудо!

— А кто сообщил тебе это?

— Мушир Изет! Я доверяю ему во всем!

— Скажи же мне, что это такое?

— В доме одного бедного софта, который занимается магией, внезапно появилось чудо; никто не знает, каким образом и откуда.

— Как зовут этого софта?

— Ибам! Дом его стоит возле большого минарета на Садовой улице! Изет был у него! Неожиданно в верхнем покое его дома ночью нашли существо, ожившее из мертвых!

Султан махнул рукой.