Её тёплое лицо, обрамлённое копной золотистых волос, искрилось глазами и она прошептала о чём-то «Забудь!» — улыбаясь уголками губ. Максим погрузился лицом в её волосы, которые пахли медовым полем и молоком, да так и застыл.

Среди ночи Максим неожиданно проснулся и сразу увидел, что Вии нет. Что-то подозрительное мелькнуло в окне, и Пират жалобно заголосил. Максим вскочил и, накинув на плечи рубашку, выскочил на крыльцо.

Конус света, исходящий сверху, он увидел сразу. Внизу, у основания конуса стояла Вия, а возле неё сидел Пират и жалобно выл. Вия махнула Максиму рукой и улыбнулась ему. Он хотел броситься к ней, но не мог двинуть ни одним мускулом тела. «Прощай, любимый!» — прозвучало у него в голове, и он понял, что Вия никогда не терялась, а пришла к нему намеренно. «Не бросай меня!» — подумал он и услышал внутри себя её ответ: «Так нужно!»

Она поплыла вверх по лучу и её волосы, точно от ветерка, развевались во все стороны. Пират жалобно завыл, вытягивая вверх морду, а Вия исчезла внутри тёмного корпуса. Луч мгновенно потух и Максим ничего не видел, только мелькнуло что-то в стороне. Когда глаза привыкли к темноте, в небе горели всего лишь звёзды, которые, если смотреть сверху, отражались в слезинках, катившихся по щекам Максима.

Гарбер затаился возле куста лопуха, внимательно наблюдая за пичужкой, обосновавшейся на ветке и долбившей почку, вот-вот собирающуюся распустить листья. Вид пищи, весело работающей клювом, произвел в организме Гарбера выброс пищевых гормонов, отчего желудок отозвался жалобным урчанием.

Птичка, обладая достаточно острым слухом, сразу испугалась и присела на лапки, приготовившись взлететь. В отчаянном прыжке Гарбер взвился вверх, но щелкнувшие челюсти схватили только воздух, а перед самым носом собаки мелькнула серая тень. Оскорблённый сверх всякой меры, Гарбер жалобно взвыл, оглядываясь.

Недалеко от него огромный серый кот жадно рвал маленькое тельце птички, так что клочья перьев летели в разные стороны. Гарбер бросился на похитителя обеда, но тот, сверкнув глазами, несмотря на свою тучность, ловко взлетел на ближайшее дерево и, усевшись в развилке веток, безбоязненно продолжил своё пиршество, роняя вниз пёрышки, которые, как снежинки, медленно кружили в воздухе.

От отчаяния Гарбер громко тявкнул, но подлая серая тварь не обращала внимания на пса и жрала бедную птичку, которая хотела почить в желудке Гарбера. Возмущённый такой несправедливой судьбой и понимая, что от котяры ему ждать нечего, Гарбер, уткнув нос в землю, бросился вперёд, вынюхивая наличие пищи.

Данная местность представляла собой редколесье, не отличающееся изобилием пропитания, так как местная земля не годилась для возделывания. Основным источником существования являлась охота, содержание овец, а также сбор грибов, ягод и лесных орехов.

Мысль о том, чтобы покинуть это гиблое место, не приходила местным жителям в голову, так как редко кто бывал дальше реки Ронни, которая пополняла рыбой скудный пищевой паёк жителей Дангории.

Лицом герцогства Дангория являлся замок обнищалого герцога Мануок, который возвышался перед долиной, опускающейся к Ранниверу, притоку реки Ронни. Замок, ничуть не стыдясь, подставлял взору прохожего свои облупленные стены, оставаясь главной достопримечательностью страны. Декорациями замку служили высокие, островерхие горы, возвышающиеся за ним, на которых, кроме горных козлов, никто не обитал. Молодой герцог, оставшийся один после смерти своего отца, прозябал в замке, окружённый немногочисленной голодной челядью.

Гарбер, отчаянно рыская носом, несся вперёд, пока не очутился на небольшой поляне, где увидел человека, который прислонился к пню и предаваясь беззаботному сну. Несмотря на малый рост, человек казался упитанным, что для данного края совсем не характерно.

Так как человек не являлся пищей, а, скорее, опасностью, то данный гастрономический аспект Гарбера не интересовал, а вот запах пресного хлеба привлёк внимание собаки. Он потянулся мордой к сумке, лежащей рядом с человеком. Данное движение разбудило юношу, так как назвать его мужчиной рановато, а ребенком – оскорбительно. Увидев, что собака смотрит на него голодными глазами, юноша потянулся к сумке и вытянул единственный кусок хлеба, который разломил пополам.

— Кушай, Гарбер, милая собачка? — сказал он, узнав пса и протягивая ему половинку. Гарбер, не размышляя, щёлкнул челюстью и, не разжевывая, проглотил хлеб. Юноша с сожалением посмотрел на оставшуюся половинку хлеба и снова разделил её пополам. Завернул один кусок в тряпицу, а второй отдал Гарберу. Крошка хлеба исчезла в одно мгновение, и Гарбер понял, что пора уходить – угощение кончилось, а из-за кустов с шипением и боком, выгнув спину, вылез кот. Бросив благодарный взгляд на юношу, Гарбер повернулся спиной к коту и понёсся домой, к замку герцога Мануок.

Юноша, которого звали Тилешко, повернулся к коту и, разворачивая тряпицу с хлебом, разразился с философской тирадой:

— Вот что я скажу тебе, Комка. Нам с тобой не мешало разумно воздержаться от пищи, чтобы приобрести стройные очертания наших тел, — вещал Тилешко, а толстый кот, облизывая усы, на которых торчал пух убиенной птички, принялся кружиться и топтаться на месте, чтобы потом улечься и подремать.

— Чтобы не соблазнять и тебя, и себя, — продолжил юноша, — я отдал половину нашего хлеба подорожнику, а вторую разделил для нас, — развернув тряпицу, юноша сглотнул слюну и соврал: — Я свой кусочек съел, а тебе оставил.

Кот бросил презрительный взгляд на кусочек хлеба и оглянулся, пытаясь найти человека, которому Тилешко отдал их хлеб, полагая, что каждая проходящая собака «подорожником» быть не может.

Не увидев никого, кот опустил голову на лапы и уснул. Тилешко со вздохом завернул тряпочку с порцией кота Комки, не удержавшись при этом и ущипнув крошку хлеба, которую тут же воровато бросил в рот и сосал, как леденец.

Леденцов Тилешко в глаза не видел, полагая, что они холодные, как сосулька зимой, но, как рассказывали, у них умопомрачительный вкус. Тилешко слышал, что их продают на реке Ронни, в стране именуемой Аморазон, где правит король Багила. По правде, они с Комкой как раз туда держали путь, так как с последнего места работы, придорожной харчевни, их с треском выгнали, обвинив в том, что они воруют пищу.

Собственно говоря, обвинение касалось кота, но выгнали и его хозяина. Немного раньше, ещё при жизни старого герцога Органа, Тилешко служил пажом при молодом герцоге, но по его смерти его выгнали из замка, так как скарбий герцога, старый Крезот, экономил на всём.

Оставим в покое кота, отдавшего себя в тёплые руки Морфея, и его спутника, Тилешко, а последуем за псом Гарбером, который как раз в это время прибежал в замок и рыскал по всех углах, разыскивая хозяина, молодого герцога. Чувствуя его запах, он нигде не мог его найти, так как Мануок сидел на крыше и ревностно смотрел вдаль, туда, где за рекой Ронни зеленели поля и леса королевства Аморазон.

Герцог завидовал своим соседям, имеющим плодородные нивы, порицая судьбу за то, что она выделила его стране такую убогую землю, едва способную прокормить неприхотливый народ.

Единственные доходы со стороны приносил угрюмый человек раз в полгода, рассчитываясь с герцогом за аренду рудников, которые Мануок в глаза не видел. Отдать их в аренду посоветовал скарбий герцога, старый Крезот, когда Мануок исполнилось четырнадцать лет.

Герцог вытер нос рукавом серого бесформенного свитера, который он вынужден одевать из-за своей бедности, и собирался спускаться, как что-то укусило его за щеку. С раздражением протянув руку, он увидел перед глазами блестящего на солнце комара, который, мелькнув перед глазами, с гудением исчез.

«Вот тварь!» — сердито воскликнул герцог, наливаясь злобой. Он начал спускаться, а когда очутился на земле, неожиданно для себя свалился на землю. Подбежавший Гарбер, наконец нашедший своего хозяина, лизнул его и заскулил, не заметив, что над ним вьётся подозрительный комар. Выждав момент, комар впился в нос собаки и та, то ли от боли, то ли от неожиданности, поджала ноги, уткнув уязвлённый нос в лапы. Когда пёс очнулся, герцог ещё валялся на земле и Гарбер, непрерывно повторяя, закружил вокруг него: — Мануок, ты живой?