— Джино! Опять?

Он что-то буркнул и вошел в нее сзади.

Приподняв ее массивный белый зад, он начал делать мощные толчки. Взад-вперед — точно насос. Это уже третий раз, но наслаждение оказалось ничуть не менее острым.

Они весь вечер провалялись в постели, одни в квартире, только телефон трещал не умолкая, так что Джино не выдержал и отключил его.

— Слушай, — сказал он, когда все было кончено. — Может, нам стоило бы подумать о том, чтобы пожениться?

Би не ответила.

— Эй! — окликнул он. — Где охи, ахи и вопли: «Ох, Джино, я всегда об этом мечтала!»

Би разлепила губы.

— Я всегда об этом мечтала. Сам знаешь.

— Ну, так и в чем проблема?

— В любви.

— В любви?

— Да. Я тебя люблю, а ты меня нет.

— Брось, детка. Я только что трахнул тебя три раза подряд. Если это не любовь, тогда что она вообще такое?

Женщина вздохнула.

— Ты не понимаешь. Трахаться — еще не значит любить.

— Слушай. Мы уже не один год вместе. Я даю тебе все, что ты хочешь, верно?

— Да, конечно, но…

— Я отправил Марко в лучшую школу. Он стал парень что надо. Единственное, чего ему не хватает, это братишки или сестрички. Ты следишь за моей мыслью?

— Ты хочешь, чтобы мы поженились и завели детей?

Он соскочил с кровати и возбужденно забегал по комнате.

— Точно! Почему бы и нет? Мы не становимся моложе — ни ты, ни я. В тюрьме я много об этом думал. У нас будут вот такие дети!

Би приподнялась на локте и широко улыбнулась.

— Да.

— Ну конечно же, да! Я их прямо-таки вижу! Симпатяжки с рыжими гривами и толстыми задницами.

Она рассмеялась.

— У тебя еще могут быть дети? Еще не поздно?

— Мне тридцать два года. Стоит перестать предохраняться, и я начну рожать, как крольчиха.

Теперь они оба смеялись.

— Сделаем все, как положено, — объявил Джино. — Завтра отправимся к Тиффани, и я куплю тебе кольцо с самым большим бриллиантом. Отпразднуем помолвку. Хочешь? И как только ты забеременеешь, поженимся.

Би надулась.

— Ты хочешь сказать, что сначала я должна забеременеть?

— Да. Но это я тебе обещаю. Поработаю на славу. Нас ждет море удовольствия!

На другой день Джино заявился в свой офис, прямо-таки лучась энергией. У него было такое замечательное настроение, что он даже улыбнулся и помахал рукой представителям прессы, караулившим возле дома и перед входом в административное здание.

Накануне позвонил Коста и сказал, что у Франклина инфаркт.

— Я лечу на Побережье.

— Не волнуйся. Сам справлюсь.

Мисс Марчмонт, исключительно толковая секретарша Косты, принесла необходимые папки. Он правильно поступил, отделавшись от Дюков. Все дела, которые они когда-то начали вместе, шли весьма удачно.

Вообще-то он чувствовал себя не совсем уютно, торча в кабинете, куда то и дело забегала одна из семнадцати секретарш. Система Косты работала, как часы. Каждое дело вел отдельный исполнитель. Сам Коста осуществлял общее руководство.

Семь лет тюрьмы, подумал Джино, и я богаче, чем был. Вот чудеса!

Его немного смущало кислое выражение лица мисс Марчмонт.

— Уф! — отдувался он после двух часов работы с документацией. — Вроде бы все посмотрел, что нужно. Если понадоблюсь, я в «Риккардди».

И сбежал. Он не создан для высиживания в офисе. И потом, он не мог дождаться встречи с Альдо.

Верный шофер и телохранитель Ред довез его до ресторана. Все эти годы Ред работал на Боннатти, но как только узнал об освобождении Джино, попросился на старую работу. Он был классным водителем. Шесть кварталов — и он оторвался от «хвоста» — преследующих Джино репортеров.

— Молодчага! — похвалил шеф.

— Терпеть не могу этих стервятников! Только и делают, что катят бочку на честных людей.

— Ага, — согласился Джино и сделал в уме зарубку: выяснить, сколько Ред получает, и подумать о премиальных.

«Риккадди» был маленьким итальянским ресторанчиком, втиснутым между химчисткой и конторой гробовщика. Альдо купил Барбаре это помещение в сорок пятом. Прекрасное поле для приложения талантов. Барбара готовила и пекла, а ее брат работал за стойкой. Джино был здесь впервые.

Альдо встретил его у дверей. Они обнялись и расчувствовались. Выскочила Барбара — вся в слезах.

— Джино! Как хорошо, что ты вернулся, просто замечательно!

Его ввели в ресторан. Кругом были друзья и знакомые — они стоя, широко улыбаясь, приветствовали Джино. Энцо Боннатти. Дженнифер. Би. И Марко, красивый семнадцатилетний парнишка.

— Иисусе Христе! Что творится?

— Ничего-ничего, — пробормотала Барбара.

На стене красовался плакат: «Добро пожаловать, Джино!»

Он был счастлив и страшно смущен. Переходил от одного к другому, пожимал руки, целовался и пил вино под льющиеся из радиолы звуки итальянской оперы. Наконец он отвел Би в уголок:

— Почему не предупредила?

Она только улыбнулась и стиснула его руку.

Четверо ребятишек Альдо и Барбары носились по залу, обслуживая столики. Все они были крестниками Джино — славные сорванцы! Барбара держала их в ежовых рукавицах. Подавалось фирменное блюдо — спагетти с мясными фрикадельками.

Джино сидел за одним столиком с Энцо, Альдо и еще несколькими друзьями. Он почмокал губами.

— Барбара, ты лучшая в мире повариха.

Никто не спорил.

Позднее мужчины закурили сигары и заговорили о делах. Это была их общая забота. Конечно, все семь лет Джино был в курсе: тюремный телеграф давал ему больше информации, чем «Санди Нью-Йорк Таймс». Но все равно приятно было вновь находиться у руля, знать, что другие прислушиваются к твоему мнению.

Энцо и Альдо только что вернулись со съезда в Гаване, где председательствовал недавно вышедший на волю Счастливчик Лючано и где собрались крупнейшие руководители нелегального бизнеса со всех Соединенных Штатов. Шла речь о сотрудничестве, о том, чтобы положить конец многолетним распрям, соперничеству и вендетте, которая приводила к ненужной огласке.

— Ты бы посмотрел на Розового Банана! — сказал Альдо. — На нем было навешано бриллиантов побольше, чем на витрине ювелирного магазина.

Пинки Кассари, по кличке Розовый Банан, ныне заправлял в Филадельфии — король наркодельцов, проституток и наемных убийц.

Джино не проявил особого интереса. Разговор перешел на другие темы. Мало-помалу компания распалась.

Джино отбыл в девять часов, сытый и довольный. Разговор оказался исключительно полезным, а Альдо с Энцо прекрасно присмотрели за бизнесом, пока его не было. Он унес с собой несколько мешков денег — более трехсот тысяч долларов — и знал, что ближайшее будущее сулит новые поступления.

Би нежно льнула к нему.

— Как я рада, что ты вернулся, Джино!

Он и сам был рад.

Четверг, 14 июля 1977 Г

Стивен обвязал Лаки под мышками и, сцепив руки, подставил их так, чтобы она, встав на импровизированную ступеньку, могла дотянуться до открытого люка наверху лифта. Она все время ныла.

— Господи! Помогите! Я вам все-таки не акробатка!

Стивен подтолкнул ее. Скрючившись над ним, она взвыла:

— Ой, я боюсь!

— Не беспокойтесь! — раздалось сверху. Спустившись до их уровня, механик проверил крепость веревки и крикнул вверх:

— Тащи ее, Джордж!

Джордж послушался. И Лаки, словно марионетку, подняли аж на сорок седьмой этаж. Там Джордж с двумя помощниками уставились на нее.

— Уф! — выдохнула она. — Сделайте одолжение, снимите с меня эти веревки.

Они сняли.

— У кого-нибудь есть попить? — спросила она.

Один из механиков указал на ближайший фонтанчик с питьевой водой. Она наклонилась и выдула целых три бумажных стаканчика тепловатой воды. Затем окинула взглядом освещенный свечами холл.

— Света еще нет?

Ее не слушали: механики были заняты освобождением Стивена. Лаки взяла свечу и направилась в дамский туалет. Там она поставила свечу на умывальник и посмотрела на себя в зеркало.