И встреча была, когда Мадлен дю Шатне выступала с докладом о своей работе на заседании Президиума Российской академии наук. После было принято решение Президиума о переводе на русский язык и издании в России Академией наук труда Мадлен о достойных памяти делах ее предка — русского адмирала Ивана Ивановича Траверсе.
Моим предкам
Жану Гитону, мэру Ла-Рошели, адмиралу Ла-Рошельского флота, капитану королевского флота;
Жакобу Дюкену, капитану королевского флота, погибшему в море;
Абрааму Дюкену-Гитону, генерал-лейтенанту флота, губернатору Наветренных островов;
Жану Франсуа Прево де Сансаку шевалье де Траверсе, капитану 1-го ранга, генеральному наместнику Сан-Доминго;
Огюсту Прево де Сансаку де Траверсе, капитану 2-го ранга, первому супрефекту Ла-Рошели;
моим двоюродным прадедам и прапрадедам
Абрааму Дюкену, генерал-лейтенанту флота Людовика XIV, победителю адмирала Рюйтера;
Абрааму Прево де Сансаку де Созе, корабельному лекарю, погибшему в море;
Луи Абрааму Дюкену-Монье, флагману;
Анжу маркизу Дюкен-Менвилю, командору ордена св. Людовика, генерал-лейтенанту флота, губернатору Новой Франции;
Уберу Никола де Вотрону, флагману;
Огюстену дю Кен де Лонгбрену, капитану 2-го ранга;
Северу Прево де Сансаку де Траверсе, гардемарину, погибшему в море близ Тобаго;
Пьеру Клоду маркизу дю Кен де Лонгбрен контр-адмиралу, командору ордена св. Людовика;
Жозефу Лазару графу дю Кен де Лонгбрен, контр-адмиралу, офицеру Почетного Легиона;
Александру Ивановичу Прево де Сансаку маркизу де Траверсе, вице-адмиралу, военному губернатору Архангельска;
Александру Ивановичу младшему Прево де Сансаку де Траверсе, капитану 1-го ранга российского флота;
Ивану Ивановичу Прево де Сансаку де Траверсе, лейтенанту, дважды раненному под Севастополем;
Шарлю Мартену де Ла Бастиду, мичману, погибшему в 1711 г. при штурме Рио-де-Жанейро;
Франсуа и его брату Жану Мартену де Ла Бастиду, мичманам, погибшим в 1805 г. при Трафальгаре;
Октаву и его брату Ипполиту Мартену де Ла Бастиду, мичманам
я посвящаю эту историю моего двоюродного прадеда, который прославил свое имя на службе французским королям, молодой американской демократии и российским императорам.
Я выражаю сердечную благодарность
господину Юрию Рубинскому, первому советнику посольства России во Франции, облегчившему мне доступ в ленинградские морские архивы;
профессору Виталию Ивановичу Сычеву, эксперту Межправительственной океанографической комиссии ЮНЕСКО, который помог мне ориентироваться в российских архивах и в истории русского флота. Без его помощи вторая часть этого труда не могла бы появиться на свет;
контр-адмиралу Валентину Селиванову, командиру Ленинградской военно-морской базы, Татьяне Сергеевне Федоровой, заместителю директора Российского государственного архива Военно-Морского флота, Ладе Ивановне Вуич, архивисту Пушкинского дома, за их любезное участие;
моей кузине Александре Борисовне Коноваловой-Гатино, сделавшей для меня множество переводов;
моим дядьям, маркизу де Траверсе и маркизу де Сериньи, не увидевшим этот труд завершенным — они поддерживали мой интерес к прошлому нашей семьи;
моей кузине Терезе-Марии Дефорж за указания на важные архивные материалы;
барону де Сервилю, направлявшему мои первые шаги в Национальном архиве и в Морском архиве Венсена;
Гаэтану де Шатене, мастерски составившему географические карты, и Кристиану де Тайи, руководившему моими упражнениями с компьютером во время работы над генеалогическими таблицами;
аббату Демъеру из прихода Нотр-Дам де Сюрпьер в Бернском кантоне и канонику Артуру Коблеру из Санкт-Галлена, сообщившим мне те сведения, которые позволили связать воедино две части этой биографии. Отцу Дювалю из парижской доминиканской библиотеки;
заведующей архивом в Фор-де-Франс на Мартинике;
Улле-Рите Каупи, хранительнице национального кабинета древностей в Хельсинки, Кайсу Харъюпяя, хранительнице церкви св. Николае на Котке, Нине Нордстрем баронесе Брюин — за переводы с финского;
господину Фрибергу, директору шведского центра в Париже, и графу Левенхельму, камергеру ордена Меча;
Александру Плотто, историку флота, Герарду Горохову и Георгию Соколову — за ценные консультации;
Рене Готье из Сен-Жермен де Марансен, поделившемуся со мной информацией из ныне несуществующих архивов;
Эмманюэлю де Варескъелю, обсуждавшему со мной жизнь и приключения в России дюка де Ришелье и маркиза де Траверсе;
профессору Мишелю Верже-Франчески, чьи обширные познания и дружеское участие служили мне постоянной поддержкой.
Воспитание моряка.
1754-1766
Детство среди креолов
Я родился на острове, влюбленном в ветер, где воздух пахнет сахаром и ванилью.
Эти слова креольского поэта лучше всего передают чудесную атмосферу, царившую на “Гран Сероне”. Именно здесь, недалеко от южного побережья Мартиники, в благодатном краю, где душистые ветры играют стеблями тростника, родился 24 июля 1754 г., на закате, Жан Батист Прево де Сансак де Траверсе. По странному совпадению в том же году родились два принца, с чьими трагическими судьбами тесно переплетется его жизнь: в Версале — Людовик, будущий король Франции, в Санкт-Петербурге — Павел Петрович, будущий царь всея Руси[3]. Жан Батист будет служить и тому, и другому.
Детские годы будущего российского морского министра прошли на берегу ласкового моря, где воздух напоен сладкими ароматами. Первые пять лет маленький Жан Батист не покидал пределов обширной плантации, которую унаследовала его мать Клер дю Кен де Лонгбрен. Ее отец, в прошлом лейтенант 1-го ранга на флоте, затем капитан гренадеров, оставшись вдовцом с тремя детьми, женился вторым браком на Элизабет де Шатийон, принесшей ему богатое приданое; Клер дю Кен де Лонгбрен была их единственной дочерью.
Мадемуазель дю Кен познакомилась с мичманом Жаном Франсуа де Траверсе, когда “Алкид” бросил якорь на Мартинике. “Его пленила ее грация, юность, благочестие, добродетель и порядочное состояние. Мой батюшка считал, что лучшей награды небеса не могли ему даровать: они сочетались браком 3 марта 1753 г. в маленькой церкви Сен Тома, когда моей будущей матери было всего пятнадцать лет”[4].
Плантация дю Кенов была расположена на берегу бухты, в приходе, который назывался “Диамантовым” — по имени гигантской скалы, возвышавшейся среди волн. Семья владела этим имением более полувека: главным его богатством были посевы сахарного тростника, из которого делали сахар и ром.
Имение состояло из господского дома и различных хозяйственных построек. Там были две мельницы, одна на животной тяге, с широким подъездом, другая — водяная, сахароварильня с восемью кубами, очистные сооружения, сушильная печь. В отдалении находились сараи для сушки тростника, хижины, где жили чернокожие работники, птичники и сады. Далее широко раскинулись поля сахарного тростника, спускавшиеся к самому морю. С февраля по май можно было наблюдать одну и ту же картину: метелки тростника, поднявшегося над поверхностью земли на четыре-пять метров, окрашивались сиреневой пастелью и пассат гнал по тростниковым полям широкие волны. Несмотря на близость экватора пассаты регулярно “проветривают” Мартинику, и оттого ее тропический климат так благоприятен для развития сахарного производства. На острове насчитывалось триста двадцать два сахарных завода из тысячи двухсот во всех французских колониях в Америке. Поэтому Мартинику и называли “сахарным островом”.