Я наблюдала за Алексеем Петровичем, интересно, многим ли адвокатам удалось выиграть дела у такого обвинителя как он? Бывший прокурор мастерски держал интригу, понимая, насколько мы заинтересованы и в какой растерянности пока еще находимся, но не спешил, словно позволяя нам произнести мысленно речь в защиту подсудимых. Первой не выдержала тетушка и вернула разговор в старое русло, решительно отставив рюмку, обернулась к Алексею Петровичу и спросила то, что более всего ее волновало:
- Вот меня один вопрос все мучит, неужто у Каролины Гердовны было столь плохое положение, что иначе, как отравить матушку, выхода не было? И неужели Катерина не боялась того, что баронесса успеет обнаружить подлог?
Алексей Петрович, тяжело вздохнув, уселся в большое кресло, как нарочно стоявшее посередине комнаты, казалось, будто судья занял свое место, и ответил:
- Никто уж теперь не сможет точно угадать, чего ожидала Каролина Гердовна. Может, и правда думала, что подменить лекарство – это ж не отравить каким-нибудь цианидом, это, может, матушка и не помрет, просто станет ей похуже со здоровьем. Она и забудет о своей вражде, лечением займется. Хотя вот второе подмененное лекарство, снотворное, которое как раз и привело к смерти госпожи фон Айзенхард, вызывает сомнения в том, что госпожа Витт делала это неосознанно.
- Так она умерла от того что приняла снотворное? – уточнила тетя.
- Доктор сказал, что да. Видите ли, строго по расписанию, составленному доктором Долиновским, баронесса принимала сердечные капли, строго отмеренное количество. В таком количестве дигиталис был действительно лекарством для больного сердца баронессы. Но, как известно, это лекарство вызывает часто расстройства желудка, поэтому вместе капелями сердечными пила и желудочные капли, дабы не маяться животом. После подмены, баронесса, сама того не ведая, стала принимать каждый день двойную дозу весьма опасного лекарства, что привело к сердечным приступам, как в тот день ее приезда в отель. Конечно, Катерина боялась, очень боялась, что хозяйка заметит подмену сразу, но желание избавится от постоянного гнета Каролины Гердовны, оказалось намного сильнее страха. Кроме того, она видела сколь плохое состояние здоровья у ее хозяйки, и понадеялась, что в таком состоянии она не станет дотошно проверять все, как обычно, а постарается поскорее улечься в постель, да и подозревать свою до сих пор преданную и безупречно честную служанку у нее не было повода. В тот вечер баронесса после утомительно приема чувствовала себя неважно, ей было плохо, вот она и приняла снотворное, которое, по свидетельству той же Катерины, принимала крайне редко, людям с больным сердцем увлекаться такими средствами врачи не рекомендуют. Но, видимо, в тот вечер она хотела хотя бы уснуть спокойно, вот и уснула, только уже навсегда.
- А почему она стала стучаться именно в мой номер? – задала я мучающий меня вопрос.
- Опять же, кто его знает? – развел руками Алексей Петрович. – Может, сперва, она пыталась стучать к Анне Ивановне, да той в номере не было, может, в номер напротив, да он оказался не занят, а только потом к вам, Анастасия Павловна, может, просто в первый попавшийся, кто его знает. Но позвать на помощь все же пыталась. Да, такая доза сердечного лекарства превратилась в яд и помощь все равно не подоспела бы вовремя, даже если бы среди нас был доктор.
– А как же господин Голубовский? Он тут причем? – вмешалась Софи.
– Да притом, что он и убил госпожу Витт. – Подобное заявление, вызвало эффект театральным языком называемый пердюмонокль1, мы хоть и ожидали услышать нечто подобное, тем не менее, услышав это произнесенным вслух, крайне удивились. Алексей Петрович, с достоинством выдержав нужную паузу, продолжил свой рассказ. – Всеволод Петрович оказался знатным ходоком по части женского пола. Но при этом очень боялся властной жены, крепко державшей в руках финансы.
- Но, он же говорил, что независим и зарабатывает писательским трудом? – вспомнила я слова господина Голубовского.
- Да, временами Всеволод Петрович пописывал пошлые книжонки, называемые книгами для народа, те, что в Губаревских2 лавках стоят сорок копеек. Чтобы такими трудами заработать прилично, надо или же писать как некий господин Кассиров3, по нескольку десятков в месяц сказаний о рыцарях да переложений всевозможных знаных писателей, или же как граф Толстой, сочинять достойные романы, читаемые просвещенным обществом. Но такие господа как Кассиров, или же Лунин, много не зарабатывают, да и трудиться надобно много, а для этого господин Голубовский был слишком ленив. А вот чтобы догнать графа Толстого, следует иметь хоть крупицу его таланта, но и в этом Всеволоду Петровичу не повезло. Своих денег у него почти нет, поскольку семья его давно разорилась, так что зависит Всеволод Петрович полностью от жены. А погулять любит. На красавицу горничную глаз положил давно, а в прошлом году, гостя в имении баронессы, сошелся с ней. – Тут Алексей Петрович покосился на нас, но мы с тетушкой и Софи даже бровью не повели, мы же не юные чувствительные девицы, при которых о подобном говорить не принято, дабы не смущать молодые умы. Но деликатность нашего друга оценили по достоинству. Сами догадались, что господин Голубовский наверняка посещал и публичные дома, может и любовницу из дам определенного сорта пытался содержать, но для таких забав нужны деньги, а молоденькая горничная, к тому же весьма красивая девица, удовольствие дешевое. Тем временем, смущенно откашлявшись, Алексей Петрович продолжал, – потом им пришлось расстаться, Голубовские вернулись в Киев, а горничная осталась с хозяйкой в имении, но Всеволод Петрович был не прочь продолжить, э… близкое знакомство с Катериной. Она же иллюзий не питала, прекрасно понимая, что ничего доброго из этого не получится, но даже те скромные подарки, что господин Голубовский дарил девушке, были ей не лишние. Хоть девица и не признается, сдается нам, что давно она задумала уйти от баронессы при удобном случае, для того собирала некоторые сбережения, конечно, обворовывать хозяйку ей не приходило в голову, до некоторых пор. В тот роковой день она столкнулась с Каролиной Гердовной в столовой, когда накрывала стол к поминкам. Госпожа Витт, по словам девушки, накинулась на нее, обвинила в воровстве и сказала, что ежели к обеду парюра и завещание не будут у нее, она вызовет полицию и обвинит Катерину в воровстве. Конечно, девица испугалась не на шутку и при удобном случае попросила Всеволода Петровича встретиться с ней, поговорить. Она надеялась уговорить его отдать ей паспорт, и рекомендательное письмо нацарапать на скорую руку, да помочь быстро скрыться, пока госпожа Витт будет занята, потому что ни парюры, ни завещания у нее не было, вам это прекрасно известно. Господин Голубовский велел Катерине подняться в спальню для гостей, называемую в доме английской, и дожидаться его там. Катерина не была штатной служащей Голубовских, поэтому, выполнив быстро поручения данные ей экономкой, поднялась потихоньку наверх и стала ждать Всеволода Петровича в спальне. Отсутствие Катерины экономка не заметила, поскольку не привыкла к ней, и не считала ее своей подопечной. По словам старшей служанки, она решила, что Ванда Гердовна отослала девицу разбирать вещи своей покойной хозяйки. Улучив момент, когда жена и ее сестры были заняты проводом гостей, Всеволод Петрович сказал, что идет в кабинет, а сам поднялся наверх. Но тут его постигла неудача, у Каролины Гердовны, от сильного возбуждения, злости и усталости, разболелась голова и она, спросив у сестры про лекарство от головной боли, поднялась наверх в хозяйскую спальню. Господин Голубовский поднялся по служебной лестнице, что рядом с кабинетом, а госпожа Витт – парадной. Вышло так, что она случайно заметила, как зять непонятно зачем прошмыгнул в гостевую спальню и, последовав за ним, застала его обнимающимся с горничной, может госпожа Витт и не вспылила бы так, если бы горничной не оказалась Катерина, далее события развивались, как признался господин Голубовский, слишком стремительно. Каролина Гердовна влепила пощечину девице и накинулась с обвинениями на зятя. Будучи и так на грани нервного припадка после стольких неприятностей и разочарований последних дней, она накинулась на господина Голубовского со всей страстью и злобой разъяренной женщины, он же, по его словам, пытаясь успокоить разбушевавшуюся гарпию, может, слишком сильно встряхнул ее и оттолкнул. Каролина Гердовна сделала шаг назад, оступилась и упала, ударившись виском прямо о камин. По словам Всеволода Петровича, он даже сразу не понял, что случилось, и пытался поднять ее, оттого госпожа Витт была обнаружена лежащей посреди комнаты, а не у камина. Поняв, что свояченице уже ничем не помочь, он сбежал в свою спальню, от волнения оставив открытой дверь гостевой спальни. Так как, трогая покойную, поднимая ее голову, он измазал кровью манжеты рубашки, господин Голубовский поспешно переоделся, а грязную рубашку затолкал под старый сундук в гардеробной, чтобы позже ее выбросить подальше или сжечь в печке, как удастся. Там мы ее и нашли. Потом Вероника Гердовна и госпожа Светлицкая заметили, что господин Голубовский якобы спустился к кабинету служебной лестницей, в тот момент им не пришло в голову удивиться этому. Кроме того, госпожа Светлицкая вспомнила, что Всеволод Петрович застегивал на ходу манжеты рубашки, ее это тоже не слишком удивило, она решила, что, может быть, хозяин по какой-то причине сменил рубашку. Если бы он не оставил дверь гостевой спальни открытой, то и покойную, возможно, нашли бы намного позже, но одна из горничных, посланная наверх с каким-то поручением, увидела открытую дверь и заглянула в спальню, далее что было вам уже известно.