При таких обстоятельствах ко мне попал веселый, смелый и смешной зверек — перевязка. Я привез его в Москву, и он поселился в моей московской квартире. За яркую пеструю окраску я назвал его вначале Пеструшкой, но это имя как-то не привилось моему питомцу. Вскоре мы стали называть его Петрушкой и, наконец, ради краткости, просто Трушкой.

Если вы хотите приручить дикого зверька, никогда не сажайте его в клетку. Клетка озлобляет, делает зверька нервным и злым. Помните также, что двух одинаковых зверьков приручить много труднее, чем одного. При жизни вдвоем у них всегда найдутся общие интересы и люди для них будут только помехой. Напротив, одиночество толкнет зверька к сближению с человеком. А если вы будете ласковы со своим питомцем, то добьетесь многого.

В самом начале жизни в неволе мой Трушка был недоверчив и зол. Только попытаешься, бывало, подойти к нему, он сейчас же оскалит свои острые белые зубы, глаза его нальются кровью, хвост распушится, как щетка. Он первый нападал, смело бросался вперед и больно кусался.

Но отношение всей нашей семьи к Трушке было неизменно ласковым и спокойным, и через два месяца поведение зверька сильно изменилось. Он выбегал на зов из своего убежища под диваном и, ожидая подачки, как собака, становился на задние лапки. Но по-прежнему он не позволял трогать себя и с ожесточением кусал слишком смело протянутую к нему руку.

Вот как первый раз погладил я Трушку. Зверек любил мед, и я воспользовался этой его слабостью. Обмакнув палец в душистый мед, я поднес его к самому носу зверька. Он ощетинился и оскалил зубы — вот-вот вцепится! Но я не отдернул руки, продолжая держать палец.

Постепенно злобное выражение на Трушкиной морде исчезало. Все еще возбужденно ворча, он лизнул мне палец. Я не шевелился. Трушка лизнул еще и еще раз.

Это был первый шаг к нашей дружбе. Другой рукой я осторожно почесал перевязку за ухом. Трушке понравилось. Зажмурившись, он тихонько ворчал.

В другой раз, когда он облизывал мед у меня с пальца, я осторожно перевернул его на спину. Он защищался, кусал направо и налево, но не больно. Это уже была игра.

Пришла весна, мы выставили окна, настежь открыли балконную дверь. Вместе со свежим воздухом и светом в квартиру ворвался шум большого города. В первый момент это испугало нашего Трушку, заставило его забиться в темный угол за буфетом, но ненадолго. Ведь любопытному зверьку необходимо было осмотреть этот новый уголок мира. Вытянувшись во всю длину и почти касаясь брюшком пола, он ползет к двери, минует порог и, достигнув балконной решетки, замирает в неподвижной позе. Под ним внизу шумит улица, звенит трамвай, проносятся автомобили, идут, разговаривают люди, десятки, сотни людей. Шум улицы то несколько утихает, то возрастает с новой силой. Все это непонятное, незнакомое и шумное, видимо, взволновало, испугало животное. За испугом же почти всегда у этих животных следует вспышка безумного гнева и смелого натиска на врага.

Мех зверька стоял дыбом, его длинный хвост был закинут на спину, зубы оскалены.

Только теперь я понял состояние Трушки, но слишком поздно. Не успел я сделать и шага к нему, как пестрое тельце нервного хищника мелькнуло между прутьями ограды балкона и полетело на улицу.

По моим расчетам, зверек должен был упасть на асфальт и разбиться. Я выскочил из квартиры и бросился вниз по лестнице. К счастью, гибкий и ловкий Трушка совершил свой первый и последний полет по воздуху вполне удачно. Падая, он случайно попал на спину прохожего и, не удержавшись здесь, полетел в корзину продавца фруктов.

Подоспев вовремя, я поймал в корзине злополучного «летчика». Он был так испуган и озлоблен, что, пока я водворял его в квартиру, успел жестоко искусать мои руки.

Больше Трушка уже не падал, хотя дверь на балкон по-прежнему была открыта. К жизни улицы он скоро привык, на ее шум уже не стал обращать внимания. Прохожие не раз останавливались и с изумлением наблюдали, как по карнизу дома, в центре столицы, пробирается маленький странный пестрый зверек. Это Трушка шел на крышу соседнего флигеля.

Тут, на нагретой солнцем крыше, было тепло, как на далеком юге. Трушка с большим удовольствием отправлялся сюда погреться, но ему постоянно мешали кошки. Иной раз они собирались на крыше большой компанией. Появление маленького зверька на крыше, естественно, привлекло их внимание.

Сначала кошки сочли зверька за свою добычу. Да не тут то было! Острые зубы свирепого Трушки при первом же знакомстве заставили кошек держаться поодаль. Вскоре ни одна из кошек, наученная горьким опытом, не решалась подойти близко к нашему перевязке.

Трушкины прогулки повторялись все чаще и с каждым разом становились все продолжительнее. На чердаке флигеля, куда он проникал через слуховое окно, зверек с увлечением охотился за крысами. Однажды, увлеченный охотой, он не возвратился домой к ночи.

Прошло два дня — к общему огорчению всей нашей семьи, Трушка бесследно исчез. Что с ним могло случиться, оставалось загадкой. Я обследовал чердак и дровяные сараи, но, увы, безуспешно. Нашего общего любимца нигде не было. Когда же всякая надежда на возвращение зверька исчезла, он вновь появился в нашей квартире.

В тот вечер я поздно пришел домой и, поднявшись по черной лестнице, вошел в кухню. Она была освещена лунным светом. Лунное сияние заливало и крышу соседнего флигеля. И вот здесь-то мне представилось редкое зрелище. На крыше дома сидели четыре кошки, а посреди кошачьего круга, угрожающе подняв хвост и взъерошив мех, стоял наш любимец Трушка. Вся его маленькая смешная фигурка выражала отвагу и независимость. Я приоткрыл окно и позвал зверька по имени: «Трушка! Трушка!» Он тотчас узнал мой голос, быстро обернулся и, небрежно пройдя мимо кошек, побежал к открытому окну кухни.

Кошки не тронулись с места, но четыре пары глаз проводили зверька настороженным, удивленным взглядом.

Не только на крыше, но и во всей квартире Трушка чувствовал себя независимым и вел себя как хозяин. Квартирные кошки при его приближении почтительно отходили в сторону или вскакивали на столы и подоконники. Конечно, лучше уступить дорогу, чем быть жестоко искусанным маленьким вспыльчивым забиякой. Однажды я получил в подарок уже крупного, шестимесячного щенка сеттера. Он был глуп и доверчив. Как сейчас помню, я внес его на руках и, не говоря ни слова, поставил на пол среди комнаты. Конечно, все окружили этого толстого и симпатичного увальня.

Вдруг из-за кушетки появился Трушка. Независимо он прошел мимо нас и направился к глупому щенку-сеттеру. Видимо, он также решил познакомиться с новичком, и, думая так, никто из нас не хотел мешать этому. К сожалению, знакомство неожиданно приняло неприятную форму. Щенок доверчиво приблизился к Трушке и с любопытством обнюхал маленького смешного зверька. Он помахивал своим толстым хвостом, доказывая этим, что у него нет никаких дурных намерений.

Иначе вел себя перевязка. Совершенно спокойно он поднялся на задние ноги и как-то особенно долго и тщательно обнюхивал такой большой и влажный нос собаки. И вдруг вся квартира наполнилась отчаянным щенячьим визгом. Трушка жестоко вцепился зубами в нос бедной собаки.

Много времени прошло после этого случая, добродушный щенок-сеттер стал взрослой большой собакой, но и тогда он боялся зубов перевязки.

Если из комнаты доносился гневный лай и рычание сеттера, мы уже знали: это маленький зверек обижает большую собаку. Трушке особенно полюбилось есть из собачьей миски. Он приближался смело, не обращая внимания на угрожающее рычание, а сеттер отступал в сторону. Пока маленький нахал хозяйничал в его миске, сеттер рычанием выражал негодование, но не решался подходите близко.