— Ну и веселись себе до упаду,— донесся сверху голос второго флинка.

— Погоди минутку, и я тебя срежу,— предложил Ретиф.

— Эй, меня первым,— возмутился верхний флинк.— Это он начал пререкаться первым. Ведь так? Я же мирный флинк, никого не трогаю…

— Это другой ходульник, низкоорганизованная ты особь,— торопливо перебил ближний флинк.

— Так вы видели поблизости других ходульников? — с любопытством осведомился Ретиф.

— Возможно, ты знаешь, как оно бывает. Народ попадается разный.

— Ты не совсем откровенен, кажется. Давай выкладывай начистоту.

— Послушай,— сказал флинк.— У меня скоро шея свернется — как насчет того, чтобы вначале срезать меня, а поговорим после?

— Это у него—то растяжение?! — хрипло заверещал второй флинк.— Ха! Ведь я подвешен в его проклятой сетке! У меня целых шесть растяжений, и все похуже, чем у него!

— По—твоему, мне здесь уютно? — с жаром возразил первый.— Одни ссадины от веревок…

— Давайте—ка сравним ощущения позже,— перебил Ретиф.— Куда пошли ходульники?

— Ты кажешься мне ходульником приличного типа,— произнес ближайший флик, не сводя окуляров с ловко спускающегося мимо Ретифа.— Освободи меня, и я постараюсь помочь тебе с твоей проблемой. Ну, сам посуди, разве можно говорить в таком положении?

— Срежь его, и он сбежит во мгновение ока,— не унимался второй.— Знаешь, ты мне нравишься, поэтому я вот что сделаю…

— Не слушай,— уверенно перебил опутанный сетью флинк.— Посмотри на него, этот тип считает себя племенным лесовиком номер один. Вот так лесовик!

— А лесовикам вроде тебя не место даже в моей ловушке! — отпарировал соплеменник.— Поверь мне, ходульник, Оззл — величайший лгун в племени, а соперников у него хватает!

— Ребята, пожалуй, я не вынесу вашей дискуссии,—вмешался Ретиф.— Жаль, что придется оставить вас висеть в столь милой компании, но…

— Погоди! — заверещал флинк по имени Оззл.— Я все обдумал и решил: такого славного парня, как ты, неплохо познакомить со своей семьей.

— Не доверяй ему! Лучше вынь меня из этой проклятой ловушки, и я — твой лучший друг…

— Думаешь, этот ходульник, столь приличный с виду куопянин, должен тебе верить? Как только получу свободу, отдам ему все, что имею!

— А на кой ему дырки от пончиков? Моя сделка получше, ей—ей, господин, мы бы так славно поговорили наедине, что даже не поверишь…

— Ты прав: он не поверит. Только он и я смогут говорить долго—долго.

Вспыхнула зеленая точка, и послышалось громкое жужжание. Это вернулся и завис перед лицом Ретифа фип.

— Тиф—тиф, болтать—болтать ,— проверещал он.— Болтать—болтать, флинк—флинк!

— Не слушай! — завопил Оззл.— Что может знать этот лилипут?

— Болтать—болтать, флинк—флинк! — повторил фип.

— Гм—м. Пожалуй, я где—то слышал, что слово флинка действует, пока он стоит на голове,— размышлял вслух Ретиф.— Спасибо, партнеры.— Он ухватил Оззла за нижние руки (служащие особям его типа посадочными шасси) и перевернул пленного лесовика вверх тормашками.

— Если я тебя срежу, ты скажешь, где находятся ходульники?

— Скажу, скажу, ты меня уже достал,— мрачно прощебетал флинк.— Срежь меня, и я выложу тебе всю грустную историю.

Ретиф выбил сходное обещание от второго флинка.

— Будь осторожен,— предупредил последний.— Кругом расставлены сети.

Ретиф различил ловко скрытые очертания других ловушек и петель; одни были поменьше, другие достаточно большие, чтобы поймать приличной величины куопянина.

— Благодарю за предостережение,— сказал Ретиф.— Я едва не попался в одну из них.

Через пять минут оба пленника были спущены на землю, а их путы разрезаны. Оба со стонами растянулись на земле, сгибая и разгибая руки и пробуя завести свои вращательные конечности — крошечные, смахивающие на лебедки колеса, которыми они обычно цеплялись за лозы и ветки для быстрого путешествия.

— Что ж,— вздохнул Оззл.— Я и Нопл считаемся первоклассными спецами по ловушкам. Представить себе только, как мы висели в собственных сетях!

— Ничего не сломано,— заметил Нопл.— Ну и приключение!

— Не тяните, господа,— поторопил Ретиф.— Пришла пора рассказать обо всем: где вы выдели ходульников, как давно, и куда они направлялись?

— Обещание есть обещание, однако — ты никому не скажешь?

— Никому не скажу.

— Ну ладно,— снова вздохнул Оззл.— Дело было так…

…тогда я поворачиваюсь и — бзззззз! Ходульник с медными черепными волокнами, которого другие звали Фи—фи, дергает за проволочку от ловушки — какое невезение — и я подвешен вверх ногами. Как унизительно!

— В данных обстоятельствах небольшое унижение вполне уместно,— предположил дипломат,— И что было после того, как ходульник заманил тебя в твою собственную сеть?

— Тогда эта мошенница собственноручно срезает остальных ходульнйков, и они отправляются вон туда,— Оззл показал.

— Ага,— агрессивно поддержал второй флинк.— И мы висим так, пока не пришел ты,— и все потому, что пытались быть вежливыми и показать этому ходульнику, как действует сеть, поскольку ему это казалось интересным.

Ретиф сочувственно кивнул.

— Мы, ходульники, ребята не простые, особенно когда кто—то пытается нарушить наши племенные табу против того, чтобы служить чьей—то пищей. На этой ноте я должен вас покинуть…

— Что за спешка? — спросил Оззл. Вынув из пристегнутого к его тощей ляжке плоского кошеля флягу, он от души приложился к ней, затем распрямился во все свои три фута шесть дюймов и размял руки.— Это сделает тебя новым куопянином,— объявил он, протягивая емкость Ретифу. Тот сделал глоток: как и все местные напитки, зелье напоминало разбавленный мед с тонким ароматом. Он передал флягу Ноплу, который тоже выпил, предложив в свою очередь кислые леденцы из селитры, вежливо отвергнутые дипломатом.

— Они обогнали меня на добрые два часа,— сказал он.— Мне необходимо наверстать упущенное время…

Вернулся и зажужжал вокруг головы Ретифа фип.

— Тиф—тиф,— жужжал фип.— Пить—пить!

— Само собой, угостим этого крошку—стукача глотком,— предложил Нопл.— Вупи! Жизнь—хороша, как миска лесных ягод!

— Мой друг Тиф—тиф! — Оззл по—приятельски обнял длинной, снабженной лебедочным колесом конечностью Ретифа за поясницу. —Ты ловкий делец для… куопянина, кем бы ты ни был!

Нопл снова потянул из фляги.

— Тиф—тиф, тебя надо познакомить с ребятами,— весело проверещал он.— Отличная компания — верно, Оззл?

— Такая отличная компания, что я плачу,— отвечал флинк.— Когда я думаю о том, какие они отличные, то мне кажется, что я этого не заслуживаю.

— Это гнусная шайка дешевых трезвенников, но что с того? — протянул Нопл.— Они должны познакомиться с Тиф—тифом.

— Извините, в другой раз,— отказался Ретиф.

Оззл издал звук ломающегося шатуна, характерный для еле сдерживающего смех флинка.

— А ну—ка, Тиф—тиф,— пропел он и широко взмахнул увенчанной колесом конечностью.— Познакомься с ребятами!

Ретиф поднял глаза. Из—за каждой густой ветки и опутанного лозой кустарника материализовались лиловые куопяне с веревками или сетями в руках, некоторые из них прилаживали стрелы на маленькие луки, а пара была вооружена длинными гибкими, трезубцами.

— Самое время,—пробормотал Нопл, икнув,—А я думал, вы, ребята, не придете.

Ретиф стоял посредине залитой светом Джупа прогалины под большим деревом, на котором висела подобно причудливым плодам сотня флинков. На него скосил окуляры грузный флинк в свидетельствующем о зрелом возрасте панцире винно—пурпурного оттенка.

— Эти два бездельника, которых я послал, должны были проверить ловушки, а они возвращаются, шатаясь, с дружком—выпивохой,— с горечью промолвил он.

— Кто шатается? Разве я шатаюсь? Посмотрите на меня,— предложил Оззл.