Мы обсуждали эти понятия до хрипоты. Если бы кто‑то четырнадцать лет назад дал себе труд выяснить перед политическим противостоянием, что, собственно, каждый отдельный человек понимает под «демократией» или «монархией», под «системой» или «авторитарным государством», то стало бы очевидно, что мы, немцы, едины в основных принципах, просто по–разному их обозначаем.
Национал–социализм упростил мысли немецкого народа и привел их назад, к примитивным прототипам. Он свел сложные подходы политико–экономической жизни к самой простой формуле. Он естественным образом вложил ее объяснение в мозг маленькому человеку; при этом все было объяснено так просто, что стало доступно самому примитивному разуму Мы отказывались иметь дело с расплывчатыми, нечеткими и неясными понятиями, придавая всем вещам простой и ясный смысл.
В этом заключалась тайна наших успехов.
Гражданские партии ощущали себя не способными понять наш «культ примитивности». Они судили о нас с аристократической надменностью, придя к ошибочному мнению, что они являются государственными мужами, а мы — болтунами. В лучшем случае они рассматривали нас в качестве агитаторов и выразителей идей толпы. Но мы поставили перед собой другие задачи: захватить колеблющиеся троны, чтобы после передать их достойнейшим.
Мы обладаем способностью ясно видеть и представлять основные принципы ситуации в Германии и в немецкой общественной жизни. Мы также обладаем силой побуждать широкие массы нашего народа к борьбе за эти, по–новому увиденные принципы и основы политической жизни. Такой агитационный подход не остался без последствий и в плане мировой политики.
Я вижу в этом успехе предпосылку к политическому взаимному согласию немцев друг с другом и всего нашего народа с демократическими, фашистскими или большевистскими государствами. Если мы не обратимся во всем к единому толкованию понятий, то объединение будет исключено. Первая необходимость каждой политической классификации основывается на разграничении понятий и разъяснении принципов. Важно, чтобы имелась возможность простого перехода от теоретической дефиниции к политической практике.
Кто однажды четко уяснит основные понятия, тот с удивлением увидит, что политическая практика проистекает из них органически, естественно и логично. Ему станет очевидно, куда должно быть направлено политическое развитие. Станет очевидным и то, что процесс, начатый с того момента, когда разразилась национал–социалистическая революция в Германии, не может рассматриваться как завершенный, но будет иметь свое продолжение; что он вообще сможет завершиться лишь тогда, когда национал–социалистический образ мыслей обновит и заполнит содержанием всю общественную и частную жизнь Германии.
Так это называется сегодня в Германии: «Мы сделали революцию». Однако немногие люди знают, что эта революция означает, что она представляет собой в динамике и в плане исторического развития. Имеются даже отдельные товарищи, которые вообще не хотят признавать, что в Германии произошла революция.
Что такое революция? Перед тем как произошел национал–социалистический переворот, с этим понятием связывали признаки, которые, собственно, лишь приблизительно относились к первоначальному значению слова. Под революцией понимался политический подход, когда все решается на баррикадах и направлено против существующих законов. Известно лишь очевидное — это процесс насильственного свержения господствующей прослойки и передача власти насильственно пробившейся новой группе. Но скрытый смысл того, что есть революция, несколько иной. К нему не обязательно относится понятие «баррикада», оно вообще ни в коем случае не должно быть признаком настоящей революции. Революция может совершаться бескровно и без нарушений закона; равно как возможно, что правящая группа пойдет на баррикады, не провозглашая революции. Революция заключает в себе динамичный процесс, развивающийся по собственным законам и направленный на то, чтобы перенести свою, когда‑то оппозиционную динамику на государственный уровень законности. Абсолютно не важно, какими средствами все осуществляется. При этом степень легальности не играет никакой роли. Немецкая революция является тому классическим примером, так как она проводилась легальным путем при непременном соблюдении существующих законов и все же принесла с собой самый большой духовный, культурный, экономический и социальный переворот, какой только был когда‑нибудь в мировой истории. А причина лежит в особенности именно немецкой революции, которая была совершена снизу, а не сверху.
Бывают революции, совершаемые сверху и снизу, они гораздо меньше отличаются тем, какую сферу жизни они захватили, нежели своими методами и долговечностью результатов. Революция, совершаемая сверху, является противоестественной и имеет по большей части ограниченное историческое значение. Революция, совершаемая снизу, напротив, естественна и живет столетия. Очень тяжело, если вообще возможно, спустить народу сверху новый закон без предварительной духовной подготовки. Именно поэтому спущенные сверху революции имеют столь короткий срок жизни.
При революциях, проводимых снизу, наоборот, их законы не открываются ограниченной группой людей, сидящих за письменными столами, и не проводятся насильственным образом, а живут в народе, давая всходы.
Если народ не готов к революции, то революционная группа, захватив власть и имея перед глазами четкую цель, недолго сможет этой властью распоряжаться. Проводимые сверху революции, как правило, очень быстро выходят в тираж. Собирается горстка генералов или государственных деятелей, приводит режим к падению и перенимает власть.
Революции, совершаемые снизу, напротив, прорастают из глубин; они развиваются из самых крошечных народных групп; из десятка революционеров делается сто, из тысячи — сто тысяч, и вот уже в мгновение происходит духовная победа революции, поскольку динамичная энергия оппозиционно настроенных революционеров сильнее, чем постепенно ветшающий государственный аппарат. С захватом власти и слиянием с государственным аппаратом совершилось то, что мы в Германии наблюдали с 30 января 1933 года. Это не революция сама по себе, скорее последняя часть многопланового явления. Очевидно, что законы, образ мыслей и динамика революции, выросшие за десятилетия из мощнейших корней народной мощи, будут перенесены на государственный уровень.
В Германии мы пережили чудо: без кровопролития, без баррикад и пулеметов свершалась революция в пределах нашего шестидесятимиллионного народа; революция, чья динамика никогда не прекращалась, которая заполнила все стороны жизни и чьи законы утвердились повсюду. В течение прошедших месяцев мы показали, с какой скоростью она должна совершаться. Результатом явилось новое государство!
В действительности свершилось не что иное, как перенесение революционной законности в масштабы государства. Авторитеты национал–социализма стали выступать в качестве авторитетов государственных; революционные законы стали государственными, а национал–социалистический образ мыслей — национальным. В Германии не имеется ничего, что могло бы помешать законному развитию данного исторического процесса.
Революция никогда не свершилась бы, если бы она поддерживалась только группой людей с узурпаторскими намерениями, чей захват власти осуществлялся бы без внутренней идеи. Национал–социалистическая революция способствовала прорыву в мировоззрении!
Мировоззрение, и это его существенная черта, не зависит от образовательного уровня. Бедный, неизвестный рабочий с незначительным образовательным запасом может иметь мировоззрение на уровне ученого университетского профессора, который свободно разбирается во всех областях знаний. Опыт показывает даже, что чем выше уровень образованности, тем зачастую меньше мужества остается для мировоззрения. Мировоззрение, как явствует из самого слова, — это особый способ смотреть на мир. Данный способ восприятия подразумевает единый угол зрения. Когда носитель мировоззрения рассматривает экономику в том же масштабе, что и политику, то культурная жизнь будет рассматриваться в органической связи с социальной, а внешняя политика — с внутриполитическим положением. Мировоззрение означает, что человек рассматривает государство, экономику, культуру и религию под одним углом. Этот подход не нуждается в большой программе, а может быть выражен в коротком предложении. Разумеется, это зависит от того, правильным или ошибочным окажется данное предложение. Если оно будет правильным, то сможет несколько столетий или тысячелетий служить народу; если неправильным, то система, выстроенная на его основе, развалится очень быстро. Исходя из данных соображений, все великие исторические революции произошли сами по себе. Никогда у истоков революции не стояла книга или разбитая на параграфы программа, всегда лишь единственный лозунг, отражавший в себе всю общественную и частную жизнь.