В итоге население Алжира только с 1830 по 1872 г. сократилось на 875 тыс. человек, с 3 млн до 2 млн 125 тыс.[526]

Строительство трансконтинентальных железных дорог в США сочеталось с масштабным присвоением индейских земель. С 1867 по 1883 г. были уничтожены около 14 млн бизонов, иногда из туш вырезали только языки, чаще убивали лишь забавы ради. Впрочем, садистический аттракцион имел геноцидальную подоплеку. Для индейцев прерий наступили очень плохие времена — бизоны были их основным продовольственным ресурсом. Поднявшиеся на борьбу сиу были в массе своей истреблены. Уцелевшие депортировались в резервации — учрежденные в том же году, когда началось истребление бизонов…[527]

В 1896 г. число переселенцев в Сибирь достигло 200 тыс. человек и продолжало держаться на высоком уровне до 1904 г. Число самовольных переселенцев упало с 80–85 % в конце 1880-х гг. до 26 % к началу XX в.

На 1897 г. льготы для переселенцев в Сибири были следующие — на 3 года отсрочка от воинской повинности и казенных платежей, следующие 3 года вносилась лишь половина платежей. В Амурской и Приморской областях льготы были традиционно выше: трехлетнее освобождение от земских сборов, двадцатилетнее — от казенных платежей, полное освобождение от воинской повинности.

В 1895 г. самые активные землеотводные работы шли в Тобольской, Томской, Енисейской губерниях и Акмолинской области. За 1895–1896 гг. на ее земли пришло около 68 тыс. крестьян-переселенцев, что было на порядок больше, чем за год-два до этого. По почвенным условиям и водоснабжению привлекательным для переселенцев выглядел Кокчетавский уезд, поэтому сюда поспешили самовольные переселенцы. Комитет Сибирской дороги никогда не действовал ограничительными мерами, поэтому начал усиленно готовить земли и здесь. В 1896 г. случился бум переселений в Иркутской губернии, в 1899 г. — в Семипалатинской области и Уссурийском крае, в 1901 г. — в Амурской области.

В 1890-х гг. принимались правительственные меры по заселению района Хабаровска, где появилось семь крупных поселений по берегам Амура и в низовьях Уссури. Более 90 % переселенцев использовало морской путь.[528] А в 1897 г. была закончена Уссурийская железная дорога, переключившая на себя поток переселенцев. Уссурийское казачье войско начало пополняться людьми из казачьих войск европейской части страны.

В 1900 г. в Приморье насчитывалось около 70 тыс. русских. Среди них 60,2 тыс. крестьян, проживавших в 165 селениях, и 7,8 тыс. казаков, обитавших в 43 станицах. Типичным было хозяйство с 2–3 лошадями и 3–4 головами крупного рогатого скота. Нередки были крупные товарные хозяйства с десятками лошадей и голов крупного рогатого скота, обширными фруктовыми садами.[529] Строительство железной дороги содействовало быстрому росту угледобычи, а благодаря ей здесь одна за другой появлялись тепловые электростанции и росли фабрики. Русские занялись в Приморье не только рыболовством, но и добычей трепангов, крабов, креветок и морской капусты.

1900 г. оказался для Дальнего Востока беспокойным. Китайские войска «восьми знамен» (кочевники) и «зеленого знамени» захватили Восточно-Китайскую железную дорогу (ее постройка, ревностно продвигаемая Витте, сильно замедлила строительство Амурского участка Транссиба). Русские специалисты, обслуживавшие ее, бежали вместе со своими семьями в Харбин, который был также осажден китайцами. Китайские солдаты вместе с хунхузами, собравшись в Сахаляне, на правом берегу Амура, обстреливали Благовещенск. Но Харбин был деблокирован войсками генерала Сахарова, а отряды сибирских стрелков под командованием Сервианова и Ренненкампфа, пройдя на судах по Амуру, разгромили 22 июля китайское скопище, угрожавшее Благовещенску.[530]

По данным Большой советской энциклопедии, в 1883–1905 гг. в Сибирь, на Дальний Восток и в Среднюю Азию переселилось 1,64 млн человек. Из них около 740 тыс. осело в Томской губернии, 162 тыс. — на Дальнем Востоке, 230 тыс. — в Акмолинской области.

В начале XX в. были проведены Алтайская, Кулундинская, Тюмень-Омская, Кольчугинская, часть Ачинско-Минусинской железной дороги; эти пути вели на юг — в хлебные и горные районы.

Количество бюджетных средств, выделявшихся на ссуды переселенцам, постоянно возрастало, достигнув в 1903 г. 12,1 млн руб. Ссуды к этому времени получили 87 % от всех прибывших на сибирские земли.

Интересную роль играла Сибирь в русском нациестроительстве. В середине XIX в. кяхтинский градоначальник Ребиндер писал, что «сибиряки сохранили во всей чистоте первобытный русский тип и русские начала. Это служит залогом единства русских по сю и по ту сторону Урала».[531]

Старообрядцы, ненавидевшие власть в центре страны, на сибирском фронтире закладывали основы русской государственности. В 1905–1906 гг. начинается возвращение на родину и переселение на Дальний Восток старообрядцев из Румынии и Австро-Венгрии.

В Сибири и Степном крае оказались приверженцы общерусской идентичности — не только относительно малочисленные старообрядцы, чьи предки покинули Россию после булавинского бунта двести лет назад, но также малороссы и белорусы.

Православные переселенцы, вне зависимости от своего этнического и регионального происхождения, в азиатской части России однозначно относили себя к русским и ощущали свою общность со всей страной куда больше, чем на старых местах обитания…

К началу XX в. в наиболее доступных районах Сибири стали истощаться запасы свободных и непосредственно годных для заселения земель.

Под «непосредственно годными» подразумевались в первые очереди так называемые мягкие, побывавшие под пашней земли, не требовавшие усилий и затрат на корчевание леса или первую вспашку. Некоторая выпаханность земли считалась более приемлемой, чем проведение тяжелейших работ по ее освоению.

Почти вся такая земля принадлежала старым крестьянским общинам, казачьим войскам, туземным родам и племенам.

Новым переселенцам все чаще приходилось приписываться, по приемным приговорам, к обществам старожилов (а те иногда требовали за приписку большие деньги), арендовать землю у казаков и «инородцев».[532]

Или идти дальше, в тайгу.

Преобладающие среди переселенцев выходцы из южнорусских и малороссийских губерний были непривычны к корчеванию леса, да и семьи у южан преобладали небольшие, как правило, с одной парой мужских рук. А смело брались за подъем таежных и урманных участков лишь переселенческие семьи и коллективы с большим числом рабочих рук. Тут бедные могли иметь преимущество перед богатыми.

Земледелие в Сибири таило для переселенцев из европейской части страны немало сюрпризов. Часто колонисты принимали за чернозем кислый торф, или это был плохой чернозем, не держащий влаги или пропитанный солями. Бывало, старожилы обманывали ходоков, расхваливая дурную землю, чтобы приманить новоселов. Старожилы ведь эксплуатировали неудачливых переселенцев, продавая им задорого скот и хлеб или нанимая их батрачить.[533]

Крестьяне из европейской части России не знали, что некоторые мелкие озера и реки в Сибири промерзают до дна (а значит, нет там рыбы). Что степные озера могут полностью высохнуть, что есть водоемы с горькими и солеными водами. Что майские и августовские заморозки по утрам (так называемые утренники) гораздо сильнее, чем в европейской части, и температуры падают до -5…-6 °C. Что в Амурском и Уссурийском краях травы обманчиво красивы и высоки, но малопитательны для скота. Стало сюрпризом для многих, что озимые в Сибири вымерзают, а гнус замучивает скотину до смерти.