Это было общение в телефонном режиме. Реже — по электронной почте. Лично пожать друг другу руки и посмотреть друг другу в глаза мужчины, которым всего лишь перевалило немногим за сорок, имели возможность только несколько раз в году. И, как подозревал Аркадий Поляк, желания встречаться чаще ни у кого из его друзей детства и юности не было.
Чего греха таить, Поляк сам погряз в делах. Однако, посылая письмо по электронной почте и беседуя по телефону не больше десяти минут, невозможно увидеть собеседника, узнать, что в нем изменилось и как эти изменения сказываются на его характере. Потому, как бы это ни показалось странным, Гусля глубоко-глубоко в душе даже благодарил Кондрата: ведь именно после того, как он со своим желанием отомстить ворвался в их налаженную жизнь, старые друзья снова стали общаться лично. Во всяком случае, за последний месяц он видел Шеремета чаще, чем за все время с начала года.
И то, что Поляк наблюдал воочию, ему категорически не нравилось.
Он был более чем уверен — Валет начал пить. Не выпивать, как он делал это всегда и как, чего греха таить, поступает большинство мужчин. Нет, именно пить, и, возможно, только присутствие старого друга хоть немножко удерживало Шеремета от настоящего беспредельного загула.
Лучше многих из своего, да и его нынешнего окружения зная непростой, взрывной характер Валета и его склонность к резкой, часто полярной смене настроения, от показного благодушия до внезапного впадения в бешенство, Аркадий Поляк подозревал: алкоголь только усугубляет его неустойчивое, пограничное состояние и делает Шеремета еще более опасным, поджигая фитиль этого ходячего динамита.
Початая литровка виски стояла на столе для совещаний. Шеремет принес ее с собой, демонстративно выставил, попросил — какое там, потребовал! — стакан и сейчас, делая большие глотки, мерил кабинет шагами. Сидеть на месте, как Поляк, он, видимо, уже просто не мог.
И это не нервы, решил Гусля.
— Так зачем ты велел отправить их к Шульцу? — снова спросил он, пытаясь хоть с третьей попытки услышать от Валета внятное объяснение.
— А куда их? — искренне удивился Шеремет. — Я, кажется, все обосновал.
— А я, кажется, ничего не понял. Или ты, кажется, что-то забыл. Команду, набранную твоим Неверовым, никак не должны связывать ни со мной, ни с тобой, ни тем более с Большим.
— При чем тут Шульц вообще? И на хрен вся конспирация, до сих пор не врубаюсь!
— Формально, Игорь, чисто формально, нанимая людей для подобной цели, мы все уже нарушаем закон.
— Не смеши кур! — Шеремет сделал глоток, почти осушив стакан, и тут же снова плеснул в него виски, даже не замечая встревоженного взгляда Поляка. — Бабки платишь ты! Я лично никого не нанимаю!
— Набором людей занимался Неверов. Он же контролирует весь процесс. «Сармат-2», который возглавляет Неверов, — твоя структура, Игорь. Это даже не скрывается. Ну а вытаскивали четверых зеков из колоний, как я понимаю, не только по личным связям Неверова — пока нет Большого, он воспользовался кое-какими его приватными контактами. А в некоторых местах напрямую действовал от его имени.
— Там концов не найдут, господин мэр, — отмахнулся Шеремет.
— Согласен. — Поляк кивнул. — Там как раз не найдут. Здесь — найдут. Они будут базироваться у Шульца, а то, что Шульц — депутат горсовета и мой, если не наш, личный друг и даже в какой-то мере партнер…
— Партнер он, положим, только твой, Гусля…
— Тем более, если мой. Стало быть, такая команда без моего ведома у Шульца поселиться просто не может.
— Херня, — снова отмахнулся Шеремет. — У него легальное заведение. Номера на втором этаже. Заказал по телефону, заплатил — и живи, разве не так?
— Ты сам понимаешь — не так! Это не обычные клиенты, и Гера Шульц в таких случаях всегда обязан ставить меня в известность! Я — его партнер, пускай и негласный. Я — мэр города, значит, его хозяин, ты хоть здесь не возражаешь?
— Хозяин, Гусля, хозяин, тут я курю в коридоре!
Шеремет поставил стакан на стол, не забыв перед этим сделать глоток. Затем он достал сигареты и закурил, присев на краешек стола и пододвинув к себе пепельницу. Поляк поморщился: у него в кабинете не курили после того, как он сам бросил, и пепельница — подарок одного из замов на день рождения — стояла больше для декора.
— Несмотря на то что заведение «У Шульца» стоит не в черте города и формально, опять же, Игорь, формально подпадает под юрисдикцию Конягина, который у нас тут руководит Новошахтерским районом, весь город и вся округа знают: Конягин — кукла, его слова — мои слова и все, что он делает, делается только с моего разрешения!
Говоря так, Поляк подался вперед, выдвинувшись из своего кресла-убежища, но вдруг умерил пыл, наткнувшись на неожиданно жесткий взгляд Шеремета.
— Гусля, — произнес тот, чеканя слова. — А ты не забыл, что все эти расклады, когда ты главный в нашем родном городе и контролируешь окрестности, работают только потому, что такая ситуация выгодна и в Донецке, и в Киеве, и еще черт знает где? Думал ты над этим?
— Думал. — Поляк сглотнул тяжелый ком и снова вернулся в недра кресла. — Думал, Игорь. Потому все, что происходит у Шульца, прямо ведет не только ко мне, но и ко всем нам. В Донецк, в Киев и еще черт знает куда. Или не так?
— Кто эту связь захочет отслеживать? Кондрат? Так он сразу срубит, что ты крутых против него за себя подписал. Больше эти дела никого не волновали и волновать не должны.
— Начнется стрельба, Игорь. Обязательно начнется, в воскресенье ее не избежать. И стрелять будут не в заведении у Шульца, за закрытыми стенами. Ты милицию совсем в свой расклад не включаешь?
— Ментов? — Валет поперхнулся очередным глотком виски. — Они как завели дело по факту стрельбы на свадьбе твоего племяша, так и закрыли. Все стрелявшие — ранее судимые, хотели свадьбу ограбить, знали, что жирная будет. Сто свидетелей есть, сто уважаемых людей видели, кто стрелял.
А их самих постреляли охранники из «Сармата-2», которые обеспечивали порядок! Вот тебе и все ментовское расследование! Дело раскрыто за несколько часов и вроде даже уже закрыто. Судить некого. — Он хохотнул. — Не думал я, что ты, господин мэр, как в раннем детстве дядю милиционера боишься…
— Шубин для себя эту историю не закрыл. Мне начальник милиции намекал.
— Шубин ваш через месяц работать не будет! — оскалился Шеремет. — Пускай только Жираф со своих Мальдив прилетит и власть включит. Я тебе, Гусля, зуб даю — в сентябре этого дотошного майора не будет в вашем городском розыске! Его или переведут с повышением, или уволят по служебному несоответствию!
— Пока он на своем месте. И вполне соответствует. Он обязательно будет расследовать то, что случится в воскресенье.
— Давай, Гусля, закроем тему. Шубина мы не боимся, ясно? Начнет под ногами крутиться — еще раньше уберем этого офицера с доски. Партию, как говорит Жираф, доиграем без офицера. А жираф, сам знаешь, большой, ему видней. Это тебе раз. — Допив очередную порцию, Валет налил себе еще, медленно, но уверенно отдаваясь во власть хмеля. — К нам сюда по нашему же приглашению заваливается туева кучка крутых пацанов. Если верить Неверову, главный у них — вообще круче яиц. И пускай они лучше будут у Шульца, чтобы я мог их крутизну контролировать, чем такая команда начнет шариться сама по себе. Это тебе два. И пункт три — что там у нас на воскресенье готовится?
— Ударными темпами. — Поляк был рад сменить тему.
— Ты выписал кого-то пошустрить за ведущего? Ну, какую-то морду известную из телека?
— Август месяц, Игорь. Время отпусков. Даже популярные телеведущие отдыхают.
— Ага, знаю я этих… Ты их найди, денежку покажи — прилетят на крыльях любви, пусть даже через океан! Так что, никого не вызываем?
— Не тот случай, Игорь. Сам понимаешь. Праздник мы делаем не для себя, а для Кондрата.
— Пускай так. — Шеремет пожал плечами. — Кстати, я сюда к тебе заехал уже надолго. До воскресенья минимум, там как у крутых твоих… пардон… наших дело пойдет. Заодно пойду познакомлюсь. Надо ж посмотреть, кому мы… пардон, кому ты денежку платишь. Кофе можешь мне организовать?