То, что сейчас летало в воздухе, порядочными призраками назвать было ни как нельзя. Оскаленные, голые черепа на тонких позвонках шеи пугали длинными и острыми, словно иглы, зубами, а саваны развевались за их плечами черными знаменами.

Пересилив страх, позабыв обо всем на свете, кроме своих неродившихся детей, драконица прямо с места сделала невероятный прыжок, угодив в самую гущу роящихся призраков.

Мутное, смердящее облако мгновенно облепило ее со всех сторон. Острые призрачные зубы рвали ее прочнейшую кожу словно бумагу, обжигая при этом невыносимым могильным холодом.

Драконица вскрикнула от боли, она отчаянно отбивалась от них, стараясь при этом отвести подальше от гнезда. Струи огня из ее пасти летели во все стороны. Пытаясь скинуть с себя призраков, она каталась по земле, сшибая, словно тростинки, толстые вековые деревья и круша в пыль прочнейшие скалы.

Не смотря на отчаянное положение, она смогла заметить, что один или два призрака, которым посчастливилось попасть в раскаленный центр струи ее пламени, исчезли. Издавая невероятно отвратительные визги и завывания, они превратились в облачка фиолетового дыма. Лучик надежды затеплился в ее душе. Она расправила кожистые крылья и с трудом вскинула себя в воздух.

Не осмеливаясь далеко отлетать от дома, она кружила вокруг гнезда, выделывая в воздухе невероятные пируэты, посылая струи огня в нападающих на нее призраков.

Внезапно она ощутила ужас — смертельная угроза нависла над ее детьми — будущая мать почувствовала это на подсознательном уровне и что есть силы рванула к гнезду… но было уже слишком поздно.

Там, где она оставила свою бесценную кладку, драконица увидела лишь грязное облако призраков, копошащееся над гнездом клубком мерзких червей. В этот момент облако распалось на отдельные части, и она с ужасом оглядела то, что осталось ее яиц — всего лишь несколько небольших черепков, запачканных кровью неродившихся драконьих детенышей.

Драконица издала, рвущий душу неистовый крик, и тяжело упала в гнездо.

Драконята так и не сумели появиться на свет, им не дали такой возможности. В последний раз, она нежно обнюхала их останки, и с криком отчаяния взлетела в воздух, там она, с удвоенным неистовством стала преследовать ненавистных призраков. Но очень скоро силы оставили измученное тело, и черная туча стала теснить, явно принуждая ее лететь туда, куда нужно было им.

Изменить направление полета ей не позволяли — если она хотела свернуть в другую сторону, то сразу несколько призраков впивались ей в шею, раня и жаля ядовитыми зубами. Поневоле ей приходилось лететь по заданному курсу.

С первыми лучами солнца призраки исчезали, растворяясь в светлеющем небе, а драконица без сил падала там, где заставал ее рассвет.

Но, с приходом сумерек, призраки появлялись вновь и принимались мучить ее, пока она не взлетала. Только в воздухе они оставляли ее в относительном покое.

На исходе третьих суток этой безумной гонки драконица увидела темный силуэт горного хребта, который взметнулся до самых небес, поперек к направлению ее полета. Невероятно высокие, черные, каменные монолиты терлись своими вершинами о самые облака. Сил перелететь эти скалы у нее уже не было — ей ни чего не оставалось, как лететь только вперед.

Прямо перед ней скала расступилась узким, рваным ущельем — призраки явно гнали ее туда.

Не пролетев еще и сотни метров по узкому коридору, она с ужасом заметила, что стены смыкаются все ближе и ближе с каждым взмахом ее крыльев.

Вот их чувствительные кончики задели шершавый камень, еще несколько метров… Вот уже полностью раскрытое крыло не помещается в узком пространстве…

Больно, в кровь ободрав крылья, драконица стремительно теряла высоту. Клочья кожи и крови оставались на острых, словно лезвие бритвы, камнях.

Воздух больше не держал ее — подняв тучу пыли, она с грохотом повалилась на острые выступы. Но и там ее не оставили в покое. Едва сдерживая дрожь в ногах, она потащила свое непослушное тело вперед.

Стены ущелья смыкались не только по бокам — сверху нависли каменные террасы, которые постепенно переросли в массивный козырек. Свободной, над ее головой, осталась лишь узкая полоска неба, светлый промежуток которого, с каждым шагом, становился все уже. Ущелье плавно втекало в пещеру.

Словно крысу, ее гнали в расставленную ловушку. Боль и страх вели ее вперед. Она уже не могла ни повернуть назад ни оглянуться. Намертво зажатая в узком коридоре стен, она лишь слабо скребла камень страшными когтями. Ей не хватало воздуха.

В отчаянном порыве обрести утраченную свободу, драконица сделала последний рывок. Сумев протащить свое измученное и израненное тело еще на несколько метров вперед, она до предела вытянула длинную шею, вдыхая прохладный ночной воздух.

В нос вдруг ударил терпкий запах железа. В затуманенное усталостью сознание пришла мысль, что ей угрожает еще какая-то, новая, неведомая опасность. Но резерв жизненной энергии почти иссяк — драконица устала до самого предела. Не смотря на появившееся тревожное чувство, она затихла, собираясь с силами.

Внезапно, мощный удар сотряс все ее тело — от носа, до самого кончика хвоста. Что-то с грохотом и громким металлическим лязгом обрушилось на ее толстую, чешуйчатую шею.

Бронзовая рама намертво зажала ее шею в своих тисках, сомкнув крепления капкана, у самого основания черепа — металлический монолит не давал ей вздохнуть полной грудью. Неожиданный испуг заставили драконицу отчаянно биться в тесной ловушке, раздирая в клочья и так уже изломанные крылья. Ей отчаянно не хватало воздуха. Попытка содрать это страшное нечто со своей шеи когтистой лапой, окончилась лишь тем, что она только ободрала кожу.

Собрав все скудные остатки сил, драконица, что было мочи, дернула головой, так, что захрустели шейные позвонки, но чтобы вырвать свободу из мертвой хватки капкана, этого оказалось мало. Кожа собралась вокруг шеи безобразными складками, однако ловушка выдержала. В голове помутилось, сознание уплывало. Из ее огромных бархатных глаз полились тягучие кровавые слезы — слезы стыда, боли и страха.

Мучавшие ее призраки куда-то исчезли, оставив ее со своими тягостными мыслями. Спустя какое-то время, драконица забылась тревожным, смертельным сном.

Утро застало ее в столь же безнадежном положении. Измученное и избитое тело вопило болью, ныла каждая чешуйка. От неудобного положения затекли все мышцы. Она едва дышала, но искорка жизни все еще теплилась в ее изувеченном теле.

Вместе с утром появились чьи-то голоса. Обладателей их она видеть не могла, но догадалась, что это люди. Она не знала, радоваться их появлению или нет, ведь пока она еще не ведала об их намерениях.

Ее предки по отцовской линии верой и правдой служили людскому королю государства Пергии, где их почитали и уважали за силу и преданность. Но с другой стороны, все ее предки по материнской линии были уничтожены такими же людьми. Правда, произошло это на несколько веков позже, когда большая часть драконьего племени уже вымерла, а их немногочисленное племя было объявлено величайшим злом.

— Ну, что я говорил, мой расчет оказался верным! — услышала твердый мужской голос драконица прямо перед своим ухом — моя гильотинка сработала как надо.

Другой, более робкий, голос отозвался откуда-то из далека:

— На вашем месте я бы не приближался к этой твари так близко, уважаемый Ганиш.

Человек с таким странным именем весело рассмеялся.

— Не бойтесь Вагнер, эта ловушка так устроена, что пойманное чудовище не сможет дотянуться сюда ни лапой ни хвостом, ни поджарить нас огнем. О, стихами заговорил! — вновь засмеялся человек над ухом.

Драконица скосила правый глаз и наконец-то смогла его разглядеть. Это был довольно крупный и красивый по человеческим меркам мужчина, разряженный в необычные цветастые одежды.

Теперь, когда она поняла, что ловушка дело рук этого существа, гнев застил ее глаза. Она открыла пасть и резко мотнула головой, пытаясь зубами достать смеющегося человека. Металл ловушки застонал от напряжения, но выдержал. Мужчина дернулся от испуга и, запутавшись в полах длинного халата, полетел на камни.