Эра стыдилась своих мыслей, но отчаянно хотела испытать наслаждение в его объятиях, почувствовав себя желанной женщиной. Она даже не понимала, что сдерживает его предаться с ней плотской любви, ее невинность или его благородство.

И хоть Эра была девственницей, никому в деревне не было тайной, чем занимаются женщина и мужчина в постели. Когда мать была жива, она часто слышала из-за занавески, которая отделяла ее постель от родительской, тихие стоны матери и хриплое дыхание отца. Будучи дитем, она не постеснялась спросить, чем они занимаются по ночам, а мать не стала скрывать от нее правды. Она вывела ее во двор и показала на двух дворняжек, которые спаривались, объяснив, что люди занимаются тем же что и все живое на земле. Понятно, что для девочки в десять лет это казалось смешным и несерьезным, но в восемнадцать, когда тело созрело для мужских ласк, это уже не казалось нелепым.

Эра, проведя столько ночей рядом с любимым, начала узнавать свое тело, которое требовало большего, чем невинные ласки и однажды она попросила его об этом.

Вольфганг странно посмотрел на нее и вышел из сарая, в ту ночь он больше не вернулся, а Эра рыдая думала, что не увидит его больше никогда. Но он вернулся на следующий вечер, который она не забудет никогда в жизни.

Девушка боялась взглянуть ему в глаза, но Вольф поцеловал ее нежно, убийственно медленно, пока она не задрожала от нахлынувшей слабости. И тогда он уложил ее на одеяло и стал медленно раздевать. Щеки девушки, сразу окрасил румянец стыдливости, но разум молчал, а сердце требовало продолжение. Когда она осталась обнаженной, Вольф отвернулся, но тут же посмотрел ей в глаза.

- Ты не представляешь, какие муки я испытываю, - и он поцеловал ее в губы страстно, яростно ворвавшись языком в пещерку ее рта. - Какая же ты красивая.

Его голос был хриплым, слова еле слышны, Вольф исследовал каждую выемку и впадинку на ее теле, которое в пламени свечи казалось золотистым, хоть он знал, что оно на самом деле белоснежное.

Вольфганг пальцем обвел ее юную грудь, исторгнув ее удивленный возглас. Девушка даже не представляла, что грудь, которая нужна лишь для того, чтобы вскармливать ребенка, может приносить ей такое наслаждение, но когда его губы завладели соском и стали терзать его своим умелым языком и зубами, она поняла, что это только начало.

Ее стоны становились все громче и чаще, а руки любимого продолжали гладить и ласкать ее живот, бедра, ноги, язык и жадный рот следовал за ними, не пропуская ни единого кусочка тела без внимания. Но самым невероятным для Эры, которая, полностью отдалась наслаждению, которое ей дарил любимый, было когда его палец скользнул в ее расщелину, пронзив ее словно током. Неизведанное пугает, и она запротестовала, но губы накрыли ее рот, и она сдалась, позволяя делать с собой все, что он хочет. Его палец дотронулся до самого чувствительного бугорка между ее раскинутых ног и он продолжал его мучить до тех пор, пока девушка не ощутила стремительную волну наслаждения, затопившую ее, заставляя содрогаться ее тело, а перед глазами мелькали сотни искр, бросая ее в небытие. Вольф прижал к себе потерявшую сознание девушку, он сам готов был испытать экстаз, который отразился в широко распахнутых голубых озерах ее глаз. Ее безоговорочное доверие навернуло на его собственные глаза слезы, и он их сморгнул, чтобы видеть, как возвращается его возлюбленная из неги поглотившей ее.

- Это было так…так – Эра не могла подобрать слов, чтобы описать свои ощущения.

- Волшебно, - подсказал Вольф, укрывая ее одеялом.

- Я не знаю что сказать, - Эра глубоко вздохнула. - Но почему ты не …ну…меня…я

- Почему я не стал заниматься с тобой любовью? – Эра кивнула.

- Я не могу.

- Потому что болен? – Эра пообещала себе, что обязательно спросит Уильяма, может ли он помочь Вольфу.

- Считай, что болен, а теперь спи, моя фея.

И девушка заснула, не зная, как терзается мужчина, прижимавший ее к себе, как твердо его мужское естество, и как горят его глаза, когда он смотрит на нее.

Ненавижу тебя, Манфред, - думал Вольфганг, обнимая любимую, которую только обрел и которой никогда не суждено обрести с ним счастья.

Глава 8.

День был как день. Эра как всегда помогала Уильяму, который бурчал целое утро, но это был лишь повод, чтобы она приготовила, что-нибудь вкусненькое для него, или спела ему. Он часто использовал всякие уловки, чтобы Эра рассказала ему что-то забавное, или просто была рядом с ним. И может он даже немного ревновал к появившемуся новому источнику радости у девушки, а ведь она стала для него, что ни есть внучкой, которую он пообещал защитить от зла, а ее мечтательное настроение, яснее ясного говорило, что она влюблена.

Эра расстроилась, когда ее любимый волк не пришел ее повидать, и стирка снова превратилась для нее в нелюбимую работу. Но воспользовавшись его отсутствием, она искупалась и выстирала платье, которое уже расползалось по швам. Пора купить новой ткани, чтобы пошить себе и отцу пару новых рубах и платьев, но ее мечты рассеялись в прах, когда возле своего дома она обнаружила несколько вооруженных всадников, Ганса и разъярившегося отца.

- Ну нет, на самом интересном месте, - Ада от досады, ударила кулаком по дивану.

Уже был вечер, и только фонари освещали улицу. Дом, в котором была квартира Ады, был таким же старым как диван на котором она сидела, и постоянная проблема с пробками, которые в самые неожиданные моменты выбивало, приводило в бешенство жильцов. Но для устранения этой неприятности нужно было менять проводку и электрощиток, а до этого вечно не доходили руки. Вот и сейчас из-за выбивших пробок полквартала осталось без света.

- Где эти свечи задевались, - Ада пыталась найти пропавшие свечи с помощью постоянно догорающих спичек, но ее поиски не увенчались успехами, чертыхнувшись про себя, девушка легла спать.

Глубокой ночью девушка подскочила от страха, ее кровать прогнулась под тяжестью чьего-то тела, но шершавый язычок и теплая шубка, подсказала кто этот нежданный гость.

- Джек, а ну вон из моей кровати! - Джек не сдвинулся с места.

- Не притворяйся, что спишь. Кому сказала – иди на свое место, мне не нужен мужчина в постели.

Ада аккуратно толкнула его, не забывая про его травму. Неохотно он спрыгнул с кровати, но тут же устроился на ее мягком прикроватном коврике, и на большее он не согласился, как бы девушка не выгоняла его из комнаты.

Утром Ада так и не смогла дозвониться до хозяина Джека, но в это раз она оставила сообщение на автоответчике.

Девушка вывела собаку на прогулку, и спустя пятнадцать минут она уже шла в университет.

Самым сложным в этот день для Ады было оставить Джека в квартире одного. Ее не пугало, что он может что-то повредить, больше ее страшило, что он может своими завываниями привести в ужас соседей. Но к ее радости он был тише воды, ниже травы.