Смех Коры прозвучал неожиданно громко.

— Беда с вами, молодыми! Вы никак не можете признать за человеком моего возраста чувства юмора. Конечно, эта машина — индивидуальный заказ! Все эти полки сзади рассчитаны не на покупки.

Джорджиана посмотрела на стеллажи, устроенные в конце пикапа и заставленные цветочными горшками. Над каждой полкой была укреплена люминесцентная лампа, сами они имели подставки для полива.

— О, да у вас настоящая оранжерея на колесах! — воскликнула она.

Кора кивнула:

— Мне нужна была машина, в которой я могла бы перевозить своих «малышей» с выставки на выставку. Иногда я уезжаю на весь уик-энд, а хранить цветы в помещении не всегда удобно. Старый пикап из-за неисправного нагревателя пришлось сменить на новый.

Она на секунду оторвала взгляд от дороги и подмигнула Джорджиане:

— Saintpaulia не такая прихотливая, как многие думают. Это растение из Танзании очень выносливо, но холода оно не переносит. Я выбирала надежную машину, для которой не страшны будут перевозки земли, воды, растений. Такие возможности мне продемонстрировал молодой человек, который в тот момент привел на техобслуживание свой пикап-пекарню. Вот это была машина! Там были не только стеллажи, но и водопровод, холодильник и печь!

— Но он же не готовил в ней?

— Нет, конечно. Но он мог сохранять выпечку теплой. Мне понравилась раскраска: весь автомобиль походил на огромную буханку горячего хлеба, а по его бортам струился нарисованный парок.

— Очень практично, — ответила Джорджиана, справедливо полагая, что гигантская буханка стала прототипом гигантской лиловой фиалки на колесах. — И вы поддались соблазну, несмотря на стоимость.

— Ничуть! — объяснила Кора, слегка обидевшись, ведь она не стала жертвой простого тщеславия. — Тот молодой человек заверил меня, что воры не позарятся на машину, которая привлекает к себе внимание. Укравшему такой ярко-лиловый пикап было бы трудно замести следы.

Джорджиана не была уверена, что логика этого рассуждения столь безупречна, но спорить не собиралась.

Кора улыбнулась и снова ласково погладила баранку машины.

— Во время покраски мне долго не хотели пойти навстречу. И только когда я принесла в мастерскую один горшок с фиалкой, наконец поняли, какой именно цвет мне нужен. Того «малыша» я потеряла: пары краски и скипидара, знаете ли… Но он погиб не даром. Вы считаете, что я чудачка, и вы правы. Мне нечем себя занять теперь, когда Дэниел, Господь его благослови, ушел, а дети завели свои семьи и разъехались. — Она бросила на свою молодую спутницу проницательный взгляд. — Человеку нехорошо долго оставаться одному. А у меня есть мои цветы.

Джорджиана вежливо улыбнулась и ничего не ответила. Она сомневалась, чтобы какое-то растение могло бы сейчас избавить ее от чувства одиночества.

— А что думают ваши родители о молодом человеке, который так быстро расстался со своей женой? — спросила Кора, меняя тему разговора.

Джорджиана с мудрой улыбкой покачала головой:

— Они незнакомы с моим мужем. Отец возглавляет отделение своей компании в Индонезии. Они с мамой уже почти два года живут в Джакарте.

— И не прилетали домой на вашу свадьбу?

— Не смогли, — мягко поправила Джорджиана.

— А вы не стали откладывать, потому что Эдварду надо было отправляться в плавание. Понимаю, — тихо отозвалась Кора.

Джорджиана глубоко вздохнула, стараясь сдержаться. Ей просто надо привыкнуть к тому, что Кора — ее соседка. И, по правде говоря, если не считать ее назойливости, с ней приятно иметь дело.

— Я толком не спросила, что я сегодня должна буду делать, — сказала она, немного помолчав.

— На ярмарке-то? Но вы ведь наверняка бывали на таких! Очень хороши изделия ремесленников, интересны антикварные вещицы. Я всегда возвращаюсь домой, сделав вдвое больше покупок, чем следовало бы. Я думаю, вы не будете торопиться. И потом, вид у вас немного бледный — полезно провести день на солнце и свежем воздухе.

Дорога оказалась недолгой и заняла меньше часа. Когда прилавок Коры был поставлен, на нем появились ряды цветочных горшков с фиалками, начиная от густо-лиловых и бордовых и кончая светло-голубыми и белыми. Названия на этикетках были самые невероятные. Джорджиана невольно засмеялась при виде цветка с темно-зелеными листьями и махровыми вишневыми лепестками, который носил название «Бах-тарарах». Кора не вполне поняла причину ее смеха, и Джорджиана не стала признаваться, что название так позабавило ее потому, что напомнило не вполне приличный анекдот.

— А теперь идите и развлекайтесь! — приказала Кора, к которой сразу же начали подходить покупатели. — Но не разрешайте своим глазам помогать опустошению вашего кошелька.

Джорджиана походила по ярмарке всего около часа и уже поняла, как права была Кора со своим предостережением. На пустом поле под тенистыми ветвями кленов с золотыми и красными листьями стояли бесконечные ряды прилавков с изделиями всевозможных промыслов.

Она была совершенно заворожена веселыми ведьмами-грелками на чайники и венками из виноградных лоз, украшенными бессмертниками и лентами цвета осенней листвы — золотистыми, красными, коричневыми. Выбранный ею венок оказался дороже остальных, но она подумала, что Роудсы наверняка выбрали бы самый лучший. В их квартале на двери каждого дома висело украшение в соответствии со временем года.

Чувствуя себя очень добродетельной, она миновала прилавки с домашними вареньями, желе и маринадами, не испытав при этом ни малейшего сожаления и никак не связывая это с богатыми запасами в подвале Роудсов.

Следующей неизбежной приманкой оказался прилавок с карамелью из кленового сахара. Конфеты имели лапчатую форму листьев, виноградных гроздьев и медвежат. Одну коробку себе, одну коробку родителям, одну — ребятишкам брата, а вот четвертую — просто для ровного счета.

Горячий сидр был сейчас кстати, несмотря на то что лучи бледного осеннего солнца заставили ее сбросить жилет. Манящие ароматы яблок и корицы приятно сочетались с запахом горящего дерева и едким дымом влажных листьев. Все это создавало причудливую атмосферу для тех, кто пришел сюда на ярмарку купить-продать и насладиться происходящим.

Джорджиана поднесла к губам чашку, чтобы сделать первый глоток сидра, как почувствовала, что за ней наблюдают. Покалывание в затылке было таким сильным, что игнорировать его было невозможно. Она повернула голову, словно откликаясь на зов.

Он опирался о толстый ствол дерева. На нем был небесно-голубой свитер и темно-синие брюки. В позе незнакомца было небрежное изящество, какое-то равнодушие ко всему окружающему. Но стоило их взглядам встретиться — и Джорджиана поняла, что именно он заставил ее обернуться.

Он был высок, по-средиземноморски смугл и темноволос, хотя имел кельтские черты лица. В глазах Джорджианы вспыхнуло невольное восхищение: резко очерченные широкие скулы (свидетельство целеустремленности), крупный нос, явно когда-то поврежденный, и, наконец, рот. О, полная нижняя губа определенно говорила о чувственности! И глаза у него были какого-то непонятного цвета: голубые? серые? зеленые? — она не могла сказать точно. Одно было ясно: он был просто великолепен! И он смотрел на нее!

Потом, когда потрясение прошло, она пыталась представить себе, какое зрелище они представляли, пристально глядя друг на друга, не замечая никого вокруг. Ей казалось, что в тот момент она безвольно следовала за магнитом его глаз.

Это не был взгляд простого восхищения или любования, он требовал ответа, создавал между ними какое-то связующее звено… Когда он нервно сжал пальцы на стволе дерева, ее ладонь почувствовала ответное покалывание, словно это ее чуть царапала жесткая кора.

А потом его взгляд изменился, и утолки губ приподнялись в легкой улыбке. Джорджиана задрожала от дивного чувства, нахлынувшего на нее и теплом разлившегося по всему телу. Более откровенного взгляда, адресованного мужчиной женщине, она и представить себе не могла! В нем читалась такая интимность, которой между ними, к сожалению, пока не существовало.