Девушка подняла взгляд и молча поблагодарила мужа за немой голос доверия. Тем не менее, в его глазах было заметно, что он старался всеми силами контролировать свои импульсы и продолжать спрашивать.

- Терри, я тебя уверяю, что со мной он никогда не распускал руки, - поторопилась она пояснить, - но существуют некоторые вещи, которые может чувствовать только женщина, и которые я также почувствовала, но не хотела воспринимать их, потому что мне нравилась его компания, и я не хотела потерять его дружбу... Прежде всего, из-за того, что я чувствовала себя очень одинокой, - закончила она шепотом.

- Я тебя понимаю, - ответил он хриплым голосом, и она поняла, какие усилия ему требовались, чтобы контролировать себя, и это больше всего изумило ее.

- И поэтому я решила, что больше не буду видеться с Натаном. Тебя беспокоит моя дружба с ним, и, возможно, он ждал от меня чего-то большего, чем я могу ему дать. Я думаю, это решение будет наилучшим для нас троих.

- Ты уверена? - спросил он, все еще сомневаясь в решении своей жены.

- Полностью! Если я должна выбирать между тобой и любым другим человеком в этом мире, решение для меня слишком легкое. Ты всегда выиграешь, даже у моей гордости, - ответила девушка, и одинокая слеза пробежала по ее щеке, достигая губ, на которых играла слабая улыбка.

Терренс медленно коснулся щеки своей жены, вытирая слезу нежным прикосновением. Казалось, прошло столько много времени с того первого раза, когда он сделал то же самое в медпункте колледжа, когда Кенди звала Энтони в своем бреду. Все очень изменилось с тех пор, но та девочка, уже превратившаяся в женщину, до сих пор заставляла его терять самоуверенность одной единственной слезой.

- Не надо, малышка, не плачь из-за этого. Просто давай забудем об этом, ты не против? - спросил он ее шепотом, раскрывая свои объятия.

Девушка не заставила его долго ждать. И как только ее лицо оказалось на груди Терри, мягкий аромат лаванды наполнил ее ощущения, принося смятение сокровенных воспоминаний. Неожиданно Кенди вновь почувствовала себя девочкой, обуянной страхом, пока лошадь неслась между деревьями. Тогда она в первый раз крепко прижалась к груди Терри, и по мере того, как мгла ее души исчезала, единственное ощущение властвовало над ее разумом: свойственный ему решительный и суровый дух, который постепенно проникал в ее душу вместе с незнакомыми чувствами.

Терренс приподнялся над подушкой, и она обняла его, ни слова не говоря, все еще сбитая с толку своими воспоминаниями. Она уткнулась носом ему в грудь и ясно почувствовала волнение в животе, которое мог вызвать только он. Тогда она вспомнила, когда в первый раз почувствовала этот самый жар, который поднимался изнутри, обжигая кожу. Годы научили девушку правильно истолковывать эти ощущения, которые были более важными и глубокими.

Кенди улыбнулась и слегка покраснела, вспоминая, что ее первая встреча с желанием появилась, когда она прижималась к груди Терри, тогда еще подростка, но тот, кто сейчас держал ее в своих руках, уже превратился во взрослого мужчину, а она, в свою очередь, уже не была испуганной и запутанной девчонкой пред теми тревожными внутренними спазмами. Сейчас она хорошо понимала сигналы, посылаемые ее телом, и в этот самый момент она также поняла, что была неправа когда думала, что сможет сдерживать себя, пока ее муж путешествовал.

- Кенди, - прошептал он, - мне кажется, что теперь моя очередь прояснить некоторые моменты. Хотя я начну с более раннего времени, которое не было ни простым, ни приятным.

Девушка вопросительно взглянула на него, и ответ, который она прочитала в его глазах, заставил ее испугаться того что, несомненно, было очень болезненным.

- Начинай, - ответила она, просто садясь с ним рядом.

- Я... Я должен был рассказать об это еще давным-давно, но не хотел... Я не знал, что бы произошло, если бы я рассказал тебе это, - заговорил он, и она поняла, что каждое слово давалось ему с трудом.

- Это имеет отношение к Марджори Дилоу? - спросила она, чувствуя, что сердце ее замерло в ожидании.

- И ко всем сплетням прессы, - подытожил он. - Мне надо было с самого начала что-то предпринять, но...

- Но что? - спросила она, еще более испугавшись того, что он мог ответить.

- Я не считал это правильным, - ответил он со вздохом раздражения.

- Правильным? Терри, пожалуйста, объясни мне, я не понимаю тебя, - напряженно потребовала она.

- Хорошо. Это длинная история, но я постараюсь рассказать ее тебе, - сказал он, не меняя выражения беспокойства на лице. - Прежде всего, я хочу, чтобы ты знала, что в этих слухах лишь одно только верно - некоторое время назад, еще до того как мы узнали, что Карен ждет ребенка, Марджори... Она пыталась привлечь мое внимание. Я ограничился тем, что проигнорировал ее, но ее намеки становились все более ясными, и меня это начало сильно беспокоить, и все закончилось тем, что я унизил ее. Я боюсь, что мог перейти границы дозволенного... Или, может быть, я просто заслуженно наказал ее, - добавил он и не смог избежать среди этого неудобного признания момента, когда вспомнил настойчивость Марджори. - Она долго и много возмущалась, и пообещала мне, что я пожалею, что отверг ее. Конечно же, я не принял во внимание ее угрозы.

Кенди сидела молча. С одной стороны то, что Терренс только что рассказал ей, успокоило ее, но в свою очередь ее очень захотелось узнать, какие последствия ожидали ее мужа после его дерзкой выходки верности к ней.

- Прошло несколько месяцев, и Марджори, казалось, все забыла, - продолжил он. - Я подумал, что она поняла этот урок, но я ошибался. Однажды вечером, будучи в Нью-Йорке после представления, я вспомнил, что Роберт попросил меня, чтобы я забрал копии либретто, которые он хотел, чтобы я просмотрел. И я решил поехать в его контору, чтобы начать читать их. Я думал, что все уже разъехались по домам, и вошел в контору Роберта без стука, и сразу понял: то, чего Марджори не добилась от меня, она получила от Роберта. Она действительно была несчастьем для меня, - говорил он, и это воспоминание все еще причиняло ему беспокойство, - и я думаю, что она была еще худшим несчастьем для Роберта.

Кенди пребывала в изумлении. В своих мыслях она сразу же вспомнила о Нэнси Хэтуэй, которая по возрасту годилась ей в матери, стала ее хорошей подругой. Девушка грустно вздохнула, но не решилась прокомментировать.

- В этом случае я просто не знал, что делать или говорить, - продолжал он уже серьезным тоном, - так что я просто вышел из конторы, не говоря ни слова. На следующий день я думал, что Роберт все объяснит мне, но к моему еще большему разочарованию, он не сказал, что это было большой ошибкой, и что он готов ее исправить, а наоборот, я понял, что Марджори стала для него чем-то важным, и было очевидно, что он был готов сделать ради нее все что угодно, хотя и не собирался разводиться с Нэнси. По его реакции я понял, что было невозможно заставить его изменить свою позицию, и я ограничился тем, что уверил его, что не буду в это вмешиваться. Очевидно, он боялся, что ты и Нэнси хорошие подруги, и рано или поздно, ты бы ей рассказала об этом, если бы я не смолчал, так что мне пришлось пообещать Роберту, что я тебе ничего не расскажу об этом.

- Я тебя понимаю, но даже если бы я знала, я не думаю, что у меня бы повернулся язык рассказать Нэнси такое, - ответила девушка, все еще шокированная известием.

- Но это еще не все. На самом деле, это было началом разногласий между мной и Робертом относительно Марджори. Он начал давать ей все более важные роли, с чем я не соглашался, потому что она была не слишком хорошей актрисой, и вдобавок, еще начинающей, но предел настал тогда, когда он отдал ей место Карен в последних поездках.

Мы тогда поссорились из-за этого, и потом я уже догадался, что Марджори исполняет свои обещанные угрозы самым худшим способом - я отдалялся от одного из небольшого количества своих друзей, которые у меня были.